Дважды не присягают - Бортников Сергей Иванович

– Да что вы, Степан Петрович? Я за вас – в огонь и в воду!

– У тебя будет время доказать это не на словах, а на деле…

Глава 11. Борзописец

После бурного выяснения отношений с начальством особого желания встречаться с хранителем компромата Карпов не имел. И все же решил идти до конца. Не столько из дружеского расположения к «загремевшему подельнику», сколько для очистки собственной совести. Мол, я сделал все, что мог.

В машине он переоделся, слегка изменил внешность, воспользовавшись все той же «профессорской» бородкой, и взял курс на Крещатик.

Даже добравшись до офиса «Частного агентства новостей», подполковник долго сомневался: звонить – не звонить. Но в конце концов собрался с духом и нажал кнопку. Изнутри послышались торопливые шаги. Еще мгновение – и дверь распахнулась. Перед ним предстал худощавый юноша с бледным лицом, в котором контрразведчик без труда признал известного журналиста.

Дальнейшие действия были слаженными и четкими – сказался опыт, некогда приобретенный в кагэбовском спецназе. Карпов приложил указательный палец правой руки к своим губам и кивнул головой, мол, выйдем. Антон неожиданно заупрямился и попытался захлопнуть дверь. Тогда Павел схватил его за пояс брюк и бесцеремонно выволок в парадное, где первым делом обыскал. Найдя диктофон и убедившись, что он не включен, начал неторопливую беседу:

– Не бойся, бить тебя я не стану.

– Вы кто?

– Это не имеет значения. Твои координаты мне дал один наш общий знакомый.

– Бочаров?

– Совершенно верно.

– Что ему надо?

– А то ты не знаешь?

– Мне необходимо посоветоваться с боссом.

– Не понял…

– Раньше я был свободным журналистом, а теперь у меня есть «папа».

– То есть ты хочешь дать обратку?

– Нет… Да… Я так не говорил… Но если можно… А деньги я верну… Даже с процентами…

– Засунь себе их в зад, борзописец!

Коротким, но точным ударом Карпов заехал Антону под дых, и пока тот переживал болезненный шок – прилепил к нагрудному карману его сорочки дешевый одноразовый «жучок». Затем развернул беднягу лицом к открытой двери и дал сочный пинок. Быстренко буквально влетел в родной офис и распластался на полу.

С чувством выполненного долга подполковник покинул опостылевший подъезд и перебрался за руль служебного автомобиля, припаркованного прямо под окнами дома на Крещатике. Включил магнитофон.

Из офиса ЧАНа поначалу не доносилось никаких звуков. Минут через пять послышались первые тяжелые стоны. За ними – шум падающей воды. Видимо, Антон подставил голову под холодную струю, чтобы облегчить страдания. Затем – шарканье ног, тихий плач и какое-то потрескивание. И только после этого из динамиков полилась путаная речь:

– Алло, Витенька, здравствуй милый… На меня совершили нападение… Да… Да… Зверски избили. Страшный такой бандит. Бочин кореш… Я хотел отдать деньги, но он не стал и слушать. Что делать? Скрыться? А как же ты… Будешь скучать… Ну цьом, я тебя люблю…

Впоследствии Мищук определит, что звуки, которые Карпов принял за потрескивание, на самом деле издавал телефонный диск, и по его шуршанию легко установит, какой номер набирал Быстренко.

Как оказалось, журналист разговаривал с самим Виктором Степановичем Волчуком, известнейшим политиком и особой, приближенной к Президенту…

Глава 12. Узники бывают разные…

О том, что следственный изолятор – не курорт, известно всем и каждому. Тюрьма – она и в Африке тюрьма. Однако мало кто знает, что условия, в которых во всех без исключения странах СНГ содержатся подследственные, то есть те граждане, вина которых еще не доказана (и среди них часто попадаются действительно невинные люди!) намного хуже тех, которые ожидают заключенных в колонии любого – самого сурового – режима. Душегубка на тридцать – сорок человек без права свиданий и переписки, и казарма с порядками ничуть не строже армейских, как говорят в Одессе, – две большие разницы.

Поэтому узники СИЗО всеми правдами и неправдами стремятся как можно быстрее покинуть свое временное пристанище и отправиться туда, где им предстоит провести большую часть отмеренного судом срока. Известны случаи, когда эти несчастные даже сбрасывались деньгами на бензин, так как у службы, отвечающей за их этапирование к постоянным местам лишения свободы, долго не находилось средств на заправку спецтранспорта.

В отличие от остальных собратьев по несчастью Боча на зону не спешил. Наделенный от природы острым умом и достаточно образованный – как-никак институт закончил (правда, заочно), он прекрасно понимал, что сможет бороться за восстановление справедливости, только находясь в изоляторе. После суда – кричи не кричи, пиши не пиши – никто не станет тебя слушать.

Да и чувствовал он себя здесь вполне комфортно. Чуть ли не ежедневно к Валерию поступали «дачки»: сигареты, питание, чистое белье, свежая периодика… За его же деньги менты как следует отремонтировали «застенки», установили телевизор. В камеру к «авторитету» селили только самых достойных, тех, кого он лично отбирал. Туберкулезников и бомжей туда конечно же не направляли.

А однажды его проведал капитан Гузь.

Беседа протекала с глазу на глаз в следственном кабинете, у дверей которого дежурил «подогретый вертухай», но у нас есть возможность воспроизвести ее практически без купюр.

– День добрый, Михайлович! – начал Гузь.

– Здоров, брателло… Что нового на воле?

– Карпуша тебе привет передавал.

– Ты имен на всякий случай лучше не называй.

– Понял. Он просил, чтоб ты его больше не тревожил.

– Заметано.

– С «терпилой» я уже перетер…

– Ну и…

– Забирать заяву Семчук категорически отказался.

– Тогда сделай так, чтобы он исчез из города! Можно – навсегда, – скрипнул зубами Бочаров.

– Это только усугубит твое положение.

– Не думаю.

– Ты предполагаешь, а я знаю… Не убирать его надо, а сделать союзником.

– Как?

– Тебе лучше знать…

– Я подумаю…

– Слабинку можно найти у каждого. Бабы, наркотики, валютные махинации, незаконное предпринимательство…

– Постой, у него есть сын…

– Это уже тепло!

– Мы как-то проведывали его…

– Хорошо… Черкни мне адресок на всякий случай…

– Вот, держи. Что ты хочешь предпринять?

– Может, сообщить об этом телке «терпилы»?

– Слишком мелковат повод для скандала, – засомневался Боча.

– Тогда припугнем его, мол, будешь упорствовать, пацану – капут!

– Это можно…

– Как его звать?

– Санька.

– Да… Еще… Мне лично светиться нельзя… – Гузь внимательно посмотрел на «авторитета».

– Возьми кого-нибудь из моих пацанов… Хотя… Этот козел всех их хорошо знает – напишет еще одну заяву, тогда мне точно отвертеться…

– Для такого дела лучше пригласить чужака.

– Пожалуй, я могу подогнать одного львовского кореша. У тебя есть мобила?

– Нет, но если надо…

– «Надо, Федя, надо»… Придешь завтра, все и обсудим!

На следующий день Гузь снова навестил авторитетного арестанта. Тот набрал номер и сказал в трубу:

– Артурчик? Это Боча. Я из подвала. Дело к тебе есть… Нет, не мокрое. – Он громко рассмеялся. – Будь шестнадцатого возле универмага. В три часа дня… К тебе подойдут. Юра его звать. Ты на той же тачке? Сорок два – одиннадцать. Тогда о’кей. Ждем… Ну, покедова!

Спустя мгновение Валерий отдал мобилу Гузю и при этом добавил:

– Номер запомнил? У него «мицубиси»…

Глава 13. «Джеймс Бонд»

После непродолжительного разговора с мужчиной, угрожавшим лишить жизни его единственного (да и то незаконнорожденного!) наследника, энтузиазма у Семы совершенно не поубавилось. Втайне он надеялся сразу после суда над Бочей получить очередной обещанный «конторой» крупный куш, все равно – наличкой или в виде маковой соломки, с продажей которой проблем не наблюдалось, да и рвануть куда глаза глядят (а глядели они в очень дальнее зарубежье) со своей ненаглядной Тамарочкой. Для достижения такой «высокой» цели жизнью байстрюка можно и пренебречь.