Гости незваные - Андрей Величко

— Но тогда ваш образ немножко недоработан, — заметил лаборант, — я имею в виду анекдоты про Найденова. Рассказывают же, и не так чтобы редко, но случаев, чтобы кого-то за это посадили, нет.

— Почему же недоработан? Канцлер, конечно, тиран и душитель демократических свобод, но в чувстве юмора ему никто не отказывает и комплексом неполноценности он не страдает. Ему на всякую болтовню в общем-то начхать, так что все вполне в этот образ укладывается. Тем более что анекдоты вещь довольно полезная. Во-первых, половину из них придумывают в моем информбюро. Талантливо сочиненный и к месту запущенный анекдот по эффективности не уступает пропагандистской кампании в прессе, а уж если это делать в комплексе, то и тем более. Потом есть так называемые тестовые — это когда по скорости распространения и популярности анекдота можно судить о настроениях в обществе. Ну а насчет посадок… По-моему, когда органы вместо работы начинают заниматься подобной ерундой, то это говорит сразу о двух вещах. Первая — у них недопустимо упал профессиональный уровень, если не могут справиться с ситуацией несиловыми методами. И вторая, обычно тесно связанная с первой, означает, что численность личного состава там недопустимо завышена, давно пора было разогнать лишних.

— Ладно, одну половину сочиняет ваше информбюро. А вторую кто? Недовольные.

— Разумеется, но не сажать же их за это? Общества без недовольных не бывает. К тому же сочиненное по велению души и от избытка юмора — оно редко носит чисто деструктивный характер. А вот случаи, когда сочинительство происходит за деньги, уже подлежат силовому пресечению. Но опять же не за анекдоты, а за те самые деньги или еще за что-нибудь. Как правило, безгрешные люди таким не занимаются, так что выбор есть.

— Машина к полету готова, — прервал воспоминания лаборанта дежурный механик. Саша занес было ногу, чтобы лезть в кабину, но вспомнил недавнюю выволочку от Георгия Андреевича и, вздохнув, приступил к так называемой «молитве», то есть обязательной перед каждым полетом проверке по утвержденным пунктам.

Шасси. Дренажный кран нижнего цилиндра. Рули горизонтальные и вертикальные. Элероны. Натяжение крепежных тросов. Зарядка аккумулятора, визуальный контроль наличия бензина и масла и отсутствия их протечек. На все ушло минут пять, и Александр, включив рацию, запросил у КДП разрешение на взлет.

— Можно, — послышалось в наушниках. Лаборант перекинул вниз тумблер зажигания, пару раз качнул рычажок подсоса и нажал кнопку стартера. Никаких «контакт! есть контакт!» тут не требовалось. Ровно затарахтел движок.

После короткого разбега самолетик поднялся в воздух и, резво набирая высоту, взял курс на Гатчину.

В полете Александр задумался: сообщать ли Георгию Андреевичу о письме, пришедшем от Кисина? Наверняка ведь его спецслужбы в курсе, а скорее всего, канцлер прочитал это творение раньше лаборанта. Но, пожалуй, не помешает все-таки из диспетчерской позвонить в секретариат и сказать, что такое письмо получено. В конце концов, Виктор Иванович в нем спрашивал, что нужно сделать, дабы побыстрее попасть на прием к канцлеру. Так почему бы и не выяснить это у самого Найденова?

— Борт сорок три двадцать? — раздался в наушниках голос гатчинского диспетчера. — Заходите по седьмому коридору, посадка на полосе четыре-дубль.

— Понял, спасибо, — ответил Александр и, немного прибрав газ, двинул ручку от себя.

Сдав самолет аэродромной команде, лаборант позвонил в секретариат.

— Ждите, переключаем на кабинет, — последовал ответ, и вскоре в трубке раздался голос Георгия Андреевича:

— Прилетели на выходные? Вот и замечательно, тут Капица с Френкелем уже почти закончили работу на ВЦ. В понедельник или вторник все вместе сядем утверждать программу экспериментов, а пока гуляйте. Если интересно, можете приехать ко мне часов в десять вечера, я сегодня ужинаю у себя, а не в Зимнем. Заодно и прикинем, что вам ответить нашему общему знакомому.

Из диспетчерской лаборант отправился на автостоянку, где его ждала «чайка», и вскоре был на квартире, которую он снимал в Гатчине. Прошелся по пустым комнатам, хмыкнул, глянул на часы и решил, что до ужина с канцлером он, пожалуй, успеет съездить в Питер и выполнить запланированные культурные мероприятия: пообедать у «Донона», зря, что ли, столько читал про этот ресторан в исторических романах, после чего посмотреть в Александрийском театре «Три сестры».

Ресторан лаборанта не удивил ничем, а вот театр понравился. Во-первых, снаружи он оказался очень похож на Большой. Во-вторых, там замечательно играл чем-то похожий на Моргунова актер Давыдов, а в-третьих, удалось познакомиться с довольно интересной девушкой, бестужевской курсисткой Наташей, которую он после спектакля подвез домой на машине. Правда, вместе с матерью, так что никакого продолжения сегодня не последовало, но в том, что оно будет, Саша не сомневался. Однако теперь, хоть и неудобно, но придется снова спрашивать у Найденова, не из ДОМа ли его новая знакомая. После событий лета прошлого года у лаборанта образовалось нечто вроде фобии — в каждом встречном лице противоположного пола ему мерещилась агентесса. Но канцлер, узнав об этом, пообещал честно прояснять данный вопрос пять раз в год, и в текущем тысяча девятьсот пятнадцатом у лаборанта оставалось еще три неиспользованных раза.

— Вроде не из ДОМа, — усмехнулся канцлер, услышав вопрос Александра, — но точно смогу сказать завтра. Присаживайтесь, надеюсь, вам у «Донона» аппетит окончательно не отбило? И поделитесь впечатлениями о театре, а то, стыдно сказать, сам я был только в Мариинском, да и то с целью посмотреть, как там пляшет наша подопечная Кшесинская. Кстати, очень даже ничего, если интересуетесь, сходите, не пожалеете. А почему мне интересно ваше мнение про «Три сестры»? Хм, отчего бы и не рассказать. Тут все три величества, включая и мою собственную супругу, иногда любят пройтись по плебейским вкусам канцлера Найденова. И пиво-то он воблой закусывает, и в вопросах театральной жизни дуб дубом, и художников называет малярами, не говоря уж про поэтов. Поэтому полезно иногда блеснуть эрудицией, но не специально же тащиться в театр для этого! А ваше мнение мне ценно потому, что оно исходит от человека, выросшего в СССР и еще сохранившего взгляды конца двадцатого века.

— Наверное, не только на театр, — предположил лаборант.

— Совершенно верно, и ваши наблюдения про нашу жизнь мне тоже интересны. Иногда вы обращаете внимание на такие детали, которые местные не замечают из-за их вроде бы совершенной обыденности. А ведь одна из самых важных проблем любой власти — это разносторонняя и достоверная информация. Ну вспомните, например, что знал тот же Брежнев о жизни простого народа? Только то, что ему докладывали. О достоверности таких сведений лучше помолчать, учитывая характер его окружения. Но даже доклад честного и болеющего за свое дело чиновника всегда будет как минимум однобоким. У нас постоянным мониторингом занимаются комиссары, и мои, и императорские. Это взгляд уже с другой колокольни. Сравнивая комиссарские доклады с чиновничьими, можно получить первое приближение картины, но не более того. Для уточнения существуют народные контролеры, они развернут изображение применительно к своей кочке. Далее — будущие зарубежные агенты ДОМа и шестого отдела. Надо же им где-то тренироваться? Вот перед отправкой за границу они и работают по паре лет шпионами в своей стране. Им не ставится задача раскрывать заговоры или разоблачать врагов — только регулярная и объективная информация по обозначенным направлениям. Впрочем, отслеживание только что появившихся тенденций, не обозначенных в директивах, также приветствуется. Всякие ходоки к императору и мне тоже нет-нет да расскажут что-нибудь интересное, ими занимаются соответствующие отделы в наших секретариатах. И на всем этом фоне ваши наблюдения тоже неплохо смотрятся, можете мне поверить. Так что начинайте просвещать меня про театр. С чего он сейчас начинается — с вешалки или, как это и положено, все-таки с буфета?

Уже под самый конец беседы Саша вспомнил о письме Кисина.

— А, — рассмеялся Найденов, — так это он наконец посмотрел «Небесный тихоход». Как, вы еще не видели? Вот они, театры-то, до чего людей доводят. В общем, наш фильм был, мягко говоря, поставлен по мотивам вашего. Ну очень по мотивам, так что Виктор Иванович сразу сообразил, что таких совпадений просто не может быть. И сделал очевидный вывод, что ваше с ним межмировое путешествие было отнюдь не единственным. Потом он три дня читал все, что смог найти о работе шестого отдела и контрразведки, и даже пытался расспросить товарищей по партии про ДОМ-2. Видимо, проникся, но сознаваться решил на самом высоком уровне. Действительно, пора, мне даже интересно, что этот тип собирается предложить.