Физрук-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

А потом Вилена поведала о прошедшей партконференции, участников которой она приветствовала от имени комсомола и пересказала доклад, прочтенный ею на тему политико-воспитательной работы среди детей и юношества, а также похвасталась тем, что была удостоена личной беседы с первым секретарем областного комитета КПСС, товарищем Обломкиным. И хотя она еще комсомолка, первый секретарь обкома считает, что ее место в рядах КПСС. Ведь комсомол — кадровый резерв партии.

Я слушал, с каким увлечением Вилена говорит об этом и понимал, что это для нее действительно важно. Что ж, до распада СССР еще девять лет, и она вполне успеет сделать партийную карьеру. Так что не нужно ни в чем переубеждать товарища Воротникову.

Я в свою очередь рассказал о наших внутришкольных соревнованиях и подготовке к спартакиаде. Вилена обещала поприсутствовать, как инструктор районного комитета ВЛКСМ. В общем — обменялись планами.

А вот о наших личных планах мы не поговорили. Не потому что у нас их не было, не при лжесестре же о них толковать. Пока мы ужинали и мило беседовали, в обеденном зале появились оркестранты и начали играть. Я пригласил Вилену потанцевать. Мы немного потоптались под медляк, попрыгали под быстряк. Все это время телохранительница делала вид, что рассеянно рассматривает зал и танцующих. Принцип — пятницы-бухатницы соблюдался и в Союзе, поэтому в ресторане с каждой минутой становилось все больше народу. Мое присутствие не осталось не замеченным.

— Александр Сергеевич! — окликнул меня знакомый голос. — Дорогой!

Фрося заметно напряглась, а Вилена удивленно оглянулась. Я — нет. И так знал, кто к нам приближается — местный «автомобильный бог». Давно не виделись. Коленкин, не церемонясь, подсел к нашему столику.

— Прошу прощения, дамы, — проговорил он. — Я только должен сказать вашему сотрапезнику пару слов и больше не буду вам мешать.

— Девчата, попляшите пока, — сказал я. — Мы потолкуем с товарищем про наши скучные автомобильные дела.

Девчата поджали губы, но подчинились. Благо лабухи как раз стали играть «Новый поворот» Макаревича.

— Ну, слушаю! — сказал я Митрофанычу.

— Что же вы нас оставили, Александр Сергеевич? — спросил он.

— Да все как-то некогда…

— Понимаю-понимаю, работы много… — сочувственно покивал тот. — Но ведь и среди нас, ваших подопечных, брожение началось… Без руководства нам никак…

— Какого еще руководства? — удивился я.

— Ну как же! Ведь покойный Илья Ильич вам дела передал, а мы люди маленькие, нам вождь нужен.

— А-а, вы об этом… Ну что ж, разберемся!

— Есть предложение, Александр Сергеевич, — наклонившись над столом, проговорил он, — вас же сегодня пригласили по одному известному вам адресу?.. Ну вот, примите приглашение… Там будут только свои! И можно будет в непринужденной обстановке обо всем потолковать… Так что мы вас ждем… Только, пожалуйста, приходите один.

— Ладно, я подумаю…

— В десять вечера, — напомнил «автомобильный бог» и был таков.

За столик вернулись Фрося и Вилена.

— Кто это был? — спросила последняя.

— Директор городской станции технического обслуживания, товарищ Коленкин, — сказал я. — «Волгу» хочу ему на профилактику поставить.

Больше Вилена вопросов не задавала. Мы еще немного посидели, и я повез девчат по домам. Вернее — я отвез свою девушку к ней домой, а — не свою — к себе. Как это ни странно. Осталось только как-то нейтрализовать телохранительницу. Надо же во всей этой истории разобраться. Витек собирался заткнуть мною дыру, которая осталась после ликвидации верхушки банды проклятых расхитителей социалистической собственности. Да и Граф для чего-то ведь предоставил мне бункер и разрешил пользоваться содержимым сейфа. Ну что ж, посмотрим, что мне расскажут мои «подопечные».

— Слушай, Фрося, — сказал я. — Мне надо отлучиться.

— Я готова! — откликнулась она.

— Нет, ты не поняла… Мне надо одному отлучиться… Ну, интимное дело, поняла?

— У меня приказ.

— А у меня — жизнь, — парировал я. — И потом, я даже из подъезда выходить не буду. Поднимусь только в семнадцатую квартиру.

— В семнадцатую? — переспросила телохранительница и глаза, пылающие служебным рвением, потускнели. — Хорошо, но не более, чем на два часа. В двенадцать ноль-ноль я поднимусь туда сама.

— Договорились! — сказал я. — Двух часов мне хватит.

И я подмигнул ей. Мои намеки товарища Зудову не смутили. К десяти часам я переоделся и поднялся на третий этаж. Звонить в квартиру не пришлось — дверь была нараспашку, а из прихожей валил дым. Я даже подумал, что пожар, но оказалось, что просторная — не чета моей — четырехкомнатная квартира полна народу, половина которого, включая женщин, дымили, как паровоз. На меня, из-за дыма, наверное, поначалу никто не внимания не обратил.

Сборище в квартире худрука местного драмтеатра, который, к тому же, отсутствовал, напоминало скорее вечеринку в борделе, нежели светский раут.

Наконец, из облаков выплыла хозяйка, обняла меня длинными, обнаженными до плеч руками, с зажатым в пальцах мундштуком с сигаретой, и завиляла бедрами. Я даже не сразу догадался, что таким макаром она пригласила меня на танец. Однако музыка, которая мало походила на танцевальную, вдруг оборвалась.

— Товарищи! — раздался голос Митрофаныча. — Немедленно прекратите это бардак. Среди нас товарищ Данилов!

Присутствующие тут же замельтешили, разгоняя дым и отворяя форточки. Послышался недовольный женский визг. Я из любопытства выглянул в прихожую и увидел, что актриса заталкивает двух полуголых девок в одну из комнат. В воздухе прояснилось. Кроме Неголой и Коленкина, я увидел следующих товарищей — председателя спортивного общества «Литейщик» товарища Дольского, тренера по классической борьбе товарища Егорова, директора ресторана «Поплавок» товарища Цикавого, заведующего продуктовой базой товарища Заболотного, заведующего стройбазой товарища Запечкина, лжеклассика товарища Третьяковского и… вездесущего гражданина Стропилина. Неужто выпустили из психушки?

Кеша смотрел на меня с угрюмой надеждой, а Граф делал вид, что лыка не вяжет и при этом исподтишка подмигнул мне. Из женщин в комнате осталась только хозяйка. Похоже, она доверенное лицо. Дым выветрился. Меня, как почетного гостя, усадили за стол, уже изрядно разоренный. Налили рюмку французского коньяку, положили в тарелку шмат заливной осетрины, пододвинули миску с черной икрой. В общем — подготовили к предстоящему толковищу. Я смотрел на этих людей — элиту элит трудового города Литейска и думал, что мне с ними делать? Точнее — не с ними, а с внезапно свалившейся на меня властью.

Для начала, я опрокинул рюмашку и зажевал забугорное пойло отечественной осетринкою. В квартире, где пять минут царило разгульное веселье, установилась мертвая тишина. Такая, что об нее головой можно было стукнуться.

Все собравшиеся, кроме меня и Таисии Неголой, которая тайком уже подбиралась рукой под столом к моей ширинке, затаили дыхание. Я догадывался — почему. Прежнее руководство, либо, подобно рогоносцу Кирееву, тусовало их как карты, то выбрасывая, то возвращая в колоду, либо, почившему Сумарокову, облагало бессовестно непомерным ясаком. Стиль руководства умершего на зоне бывшего летуна мне неизвестен, но вряд ли тот стремился облегчить жизнь этим «лучшим людям» города. И теперь они не знали, чего и ждать от нового босса.

Ну так и я не собираюсь облегчать им существование, только действовать нужно хитрее. И тут я вспомнил Остапа Бендера. Союз Меча и Орала. Не потому, что собирался прикрыться беспризорными детьми, дабы обчистить местных богатеев. Дело помощи детям — действительно святое и здесь никаких шуток, но средства на него нужно направить не с государственного, а тем более — моего личного бюджета, а из заработков этих толстосумов. Причем, сделать это следовало так, чтобы у них и мысли не возникло сопротивляться такой благотворительности.

— Ну что, господа-товарищи, — заговорил я, — многие ли из вас размышляли о том, как скостить себе пару-тройку лет отсидки, когда органы до вас все-таки доберутся?