Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис

от полувиргаты до виргаты. Полувиргаты (12–16 акров) хватало, чтобы прокормить семейство при хорошем урожае; целая виргата давала излишек, позволявший выкупить повинности виллана или даже приобрести дополнительный участок. На вершине иерархии находилась небольшая группа сравнительно крупных землевладельцев-крестьян с сорока, пятьюдесятью, а порой и ста акрами; даже если они были вилланами, через несколько поколений их потомки могли получить дворянство.

Статистическую картину этого общества дал советский специалист по экономической истории Евгений Косминский, который проанализировал данные о земельных владениях в семи графствах Мидлендса, включая Хантингдоншир, которые содержатся в «Сотенных свитках» 1279 года. Он обнаружил, что 32 % всех пахотных земель приходились на долю господского надела, 40 % – на долю вилланской земли и 28 % – на долю свободных держаний. Примерно пятая часть крестьян располагала наделами, по площади более или менее равными виргате, более трети – полувиргатой. Несколько самых зажиточных семей сосредоточили в своих руках наделы в сто и более акров. В целом размер землевладений уменьшался по мере роста населения. Из 13 500 владений в 1279 году 46 % не превышали по площади десяти акров, что, вероятно, давало прожиточный минимум179.

Данные «Сотенных свитков» для Элтона примерно соответствуют цифрам для всей страны. Сначала перечисляются владения аббата, затем арендаторы, их земли и правовой статус, а также обязательства перед аббатом и королем180. Господский надел аббата включал curia размером в полтора акра, пашню в три гайды, луг в шестнадцать акров, трехакровое пастбище, три мельницы и право рыбной ловли в реке.

Список арендаторов возглавлял «Джон, сын Джона из Элтона», крупный свободный держатель, арендовавший одну гайду (шесть виргат, или 144 акра) аббатской земли – по сути, небольшое поместье внутри поместья, со своими арендаторами: одним свободным крестьянином-виргатарием и девятью коттерами (обладателями дома с небольшим участком). Далее шли другие аббатские арендаторы: двадцать два свободных человека, сорок восемь вилланов и двадцать восемь коттеров – и наконец настоятель и четыре его арендатора-коттера.

Итак, мы имеем сто четырнадцать имен глав семейств. Это были далеко не все жители деревни и даже не все проживавшие там мужчины; в судебных списках 1279–1300 годов встречается по меньшей мере сто пятьдесят имен других людей, поддающихся идентификации. То были другие члены семейств, поденщики, работники поместья и ремесленники.

Джон из Элтона, или Джон Господин (John le Lord), согласно одной судебной записи, был деревенским аристократом, хотя ни в коей мере не относился к дворянам. Небольшое поместье, которым он владел, сложилось из земель, добытых его предками в XII веке тем или иным способом181. Из принадлежавшей ему гайды тридцать шесть акров составляли господский надел182. Он был обязан заседать в аббатском «суде чести», собиравшемся в Бротоне и разбиравшем дела всего поместья, а также присутствовать на каждом третьем заседании королевских судов графства и округа. Его единственный свободный держатель, Джон из Лангетофта, владел виргатой «по хартии» (договору) и платил символическую ежегодную ренту в один пенни. Половина виргаты из гайды принадлежала аббату «безвозмездно, за поминовение в молитвах». Остальная земля делилась между девятью землевладельцами, на каждого приходилось в среднем по восемь акров.

Двадцать два других аббатских держателя, указанные в «Сотенных свитках» как свободные люди, владели различным количеством земли, за которую несли незначительные повинности и платили денежную ренту – от четырех шиллингов и одного пенни до шести шиллингов в год. В отношении троих манориальный суд позже не подтвердил статус свободного человека: признак неопределенности, часто сопутствовавшей вопросу о свободе.

Размер владений этих двадцати двух держателей и объем их повинностей иллюстрируют изменчивость поместного землевладения. Если взять конкретный участок, выяснится, что он не обязательно переходил в неизменном виде от отца к сыну на протяжении нескольких поколений. Раздел имущества, подарки младшим сыновьям, приданое дочерям, приобретения и продажи – все это приводило к тому, что с течением времени владения дробились или, наоборот, округлялись. В 1160 году из двадцати двух свободных держателей осталось только девять; в 1279 году девять основных арендаторов по-прежнему располагали аббатской землей. Но пятеро из них передали (в качестве приданого или наследства) или продали часть земли тринадцати субарендаторам, которые платили им ежегодную ренту.

Одним из субарендаторов был Роберт Чепмен, проходящий в списках как коттер на земле Джона из Элтона. Но его имя (купец) говорит о том, что это был быстро разбогатевший торговец – очевидно, недавно приехавший в Элтон. В 1279 году Роберт владел, кроме дома, тремя участками земли общей площадью восемнадцать акров, которые он, несомненно, приобрел. На другом конце социальной лестницы стоял Джеффри Бландел, чей предок в 1160 году владел тремя виргатами (семьдесят два акра); в 1279 году у Джеффри осталось только полторы виргаты, разделенные между пятью субарендаторами. С держателями крестьянских наделов происходило то же, что и с владельцами поместий: одни шли в гору, другие – под гору.

Сорок восемь элтонских вилланов считались «обычными держателями», которые подчинялись «обычаям поместья», то есть несли повинности и платили сеньору оброк. Из них тридцать девять были виргатариями, девять – полувиргатариями. С ростом населения некоторые виргаты, закрепленные за теми или иными семействами, превращались в полувиргаты. В других местах этот процесс зашел гораздо дальше – кое-где полных виргат не осталось вообще. Ни один виллан в Элтоне не держал более чем одну виргату, хотя в других областях Англии встречались вилланы с обширными наделами183.

Элтонские вилланы выполняли весьма обременительные повинности, подробно перечисленные в переписи, причем обязательства полувиргатариев были наполовину меньше, чем у виргатариев. Данная работа имела денежный эквивалент; арендатор мог освободиться от нее за деньги, которые шли на оплату труда наемных работников.

Для каждого виллана определялась «работа» – то, что необходимо сделать за день. Один день боронования считался одной «работой», как и провеивание тридцати снопов ячменя или двадцати четырех снопов пшеницы, сбор мешка «хорошо очищенных» орехов, работа в винограднике, сооружение изгороди на поле определенной длины, перевозка сена в крестьянской телеге, а при отсутствии телеги – переноска кур, гусей, сыра и яиц «на спине»184.

Стоимость «работы» зависела от времени года. Во время крестьянской страды, с 1 августа по 29 сентября (Михайлов день), труд стоил дороже. В одном из элтонских отчетов указывается, что стоимость одной «работы» составляет полпенни в течение большей части года (с 29 сентября по 1 августа), 2 ½ пенса с 1 августа по 8 сентября и один пенни с 8 по 29 сентября185. Позже систему упростили: полпенни с Михайлова дня по 1 августа, один пенни с 1 августа по Михайлов день186.

В 1286 году шестнадцать из