Пятнадцать ножевых. Том 2 - Алексей Викторович Вязовский

— Дураки между избиениями этого майора — дважды вызывали на станцию бригаду медвытрезвителя. Они и опознали убитого по фотографии.

Гришин взял свою чашку с чаем, сыпанул туда две ложки «белой смерти» из сахарницы. Начал размешивать.

— Исчезнуть бы тебе на пару неделек, — Виктор Васильевич бросил ложку на стол. — Нет у меня уверенности, что будут люди из девятки. Цинев конфликтует с другим замом Андропова — Цвигуном. Тот просто из вредности может завернуть твою охрану.

С паршивой овцы — а политика дело паршивое — хоть шерсти клок.

— У меня заканчивается сессия, — осторожно произнес я. — Хотел с девушкой съездить на Домбай.

— Это хорошая мысль! Очень правильная...

— Поможете с путевкой? Я слышал, там битком на каникулах...

— Сейчас организуем, — Гришин поднял трубку телефона, набрал чей-то номер. — Евгений Александрович, срочно сделай путевку на Домбай от горкома для Андрея Панова и... — «глава Москвы» посмотрел на меня вопросительно.

— Елизаветы Шишкиной. Пятый курс института Сеченова.

Гришин послушно повторил за мной в трубку.

— Это срочно. Да, завтра документы, включая билеты, должны быть в институте. Пусть профком все оплатит — я завизирую.

А «клок» то может оказаться вполне жирным.

— Пусть в деканате лечфака оставят — подсказал я.

— Давайте, работайте, — Гришин закончил разговор, допил чай. — Езжай, не тяни. Видишь, какой у нас тут террариум образовался...

Глава 6

У входа в дом стоял незнакомый фургон. И топтались трое крепких мужчин.

Я напрягся. Неужели опять менты по мою душу? Так быстро?

Затормозил, вгляделся. Не похоже что-то. Мужики в грязных рабочих халатах поверх полушубков, на фургоне написано "Мебель" .

— Ты Панов? Из шестьдесят второй? — один из мужиков заметил меня, затушил сигарету. — Ждем тебя уже тут целый час!

— Допустим, я.

— Тогда принимай.

Мне вручили кипу документов. Накладные на перевозку, чеки …

— Вы грузчики! — сообразил я. — Привезли мебель?

— Да. Куда заносить?

— На последний, девятый этаж.

Грузчики завздыхали.

— Грузовой лифт работает.

— Хозяин, добавить бы надо.

Ну вот, все по советской классике. Пролетариат в борьбе за справедливую оплату труда.

— Добавлю.

Стоило только пообещать — все завертелось. Мужики зашуршали вверх-вниз — спустя полчаса комплекты были в квартире.

Сначала я перетащил кухонный гарнитур в кухню, а спальный в спальню. Освободил от упаковки. И передо мной встал во всей красе вопрос о сборке. Благо, скрупулезные немцы прислали все чертежи. Не Икея, но не так уж и сложно. В спальне надо было собрать гарнитур Мадонна — кровать, шкаф с двумя отделениями, тумбочки. В состав кухонного гарнитура под названием Хаскер входили стулья, новомодный диван-уголок, стол, шкафы — настенные и напольные.

А у меня ко всему прочему нет ни одной завалящей отвертки. Не говоря уж о дрели и дюбелях. Надо звонить Давиду! Кое за кем нехилый такой должок…

* * *

Сборку мебели мы отметили пивом. Давид помимо отверток привез с собой воблы и несколько банок Гуса.

— Хороший пивас немцы варят. А у нас — одна моча

Ашхацава ахнул, когда я смял пустую банку:

— Что ты делаешь?!

— А что?

— Я их хотел выставить красиво на кухне!

— Дава, это не дизайн, а дешевка какая-то. Показать девкам, какое пиво ты себе можешь позволить?

— Да что бы ты понимал!

Давид обиделся.

— Ладно, не дуйся. Обещаю угостить тебя немецким копченым пивом!

— Ты шутишь? Бывает копченое пиво? — Ашхацава мигом меня простил, открыл новую банку

— В одном немецком городе случился большой пожар. Огонь практически не повредил солод, который хранился в амбаре. Но зерно приобрело характерный аромат дымка. Его потом использовали для варки пива. Ну и результат все немцы заценили…

— И где ты мог его пробовать? — Давид скептически на меня посмотрел. — За границей ты не был, фарца и Березка такое пиво к нам не завозит. Я бы знал.

И что отвечать?

— У Шишкиных.

— Да… папаша Лизы из загранок не вылезает. С одной медицинской конференции на другую прыгает.

— И я скоро буду.

— Врешь!

Пришлось рассказывать Давиду о хеликобактер пилори, показывать статью в журнале.

— Везет тебе, Панов! И Шишкина тебе, и бактерия эта…

— Везет тому, кто сам везет. Запомни Дава. Ладно, давай закругляться. Иначе завтра будем дышать на экзамене пивасом. Преподы такого не любят.

* * *

Как выяснилось, кроме запаха пива, преподы не любят шибко умных студентов. Которые козыряют перед экзаменаторами своими знаниями.

Профессор Степанов с терапии сразу начал меня валить. Придирался по первому вопросу билета, по второму…

— Как вы поступите, если вам будет нужно, чтобы больной хорошо пропотел? — уже все студенты с потока зло смотрели на экзаменатора, а он все не унимался. Я быстро посмотрел на часы. Полчаса мучает.

— Я дам ему салицилат натрия или ацетилсалициловую кислоту

— А из народных средств?

— Горячий чай, малина, липовый цвет...

— Ну, а если это не подействует?

— Я прибегну тогда к помощи летучих масел, эфира...

— А если этого будет недостаточно?

— Я попробую ртутные препараты.

— А если результата все-таки не будет?

Я скрипнул зубами. Да сколько же можно??

— Я попробую применить сальсаперель, шафран.

— А если и этого будет недостаточно?

— Я пошлю больного экзаменоваться к вам!

В лектории воцарилось потрясенное молчание. Было слышно, как по стеклу бьется рано проснувшаяся муха. Сейчас мне Степанов ка-а-ак врежет! Отправит на переэкзаменовку. Или…

Додумать я не успел, дверь зала резко открылась, внутрь забежала Верочка — новая секретарша декана.

— Панов! Вот ты где! Тебя срочно к телефону.

— Девушка! — Степанов вспылил. — Неужели вы не видите, что здесь идет экзамен?!

— Вижу. Но… Панову звонят из Генеральной прокуратуры СССР!

А вот и Калиниченко объявился. Потому что повестку мне так и не принесли, подвёл ментов информатор. Я пожал плечами, посмотрел сначала на профессора, потом на Верочку:

— Передайте, что я не могу. У меня экзамен. Перезвоню им через час… а может и через два. Пусть оставят номер телефона.

Надо было видеть глаза секретарши. Да и Степанова тоже. Я опять оглянулся. Шишкина была белее мела. Что-то сигнализировала мне лицом, но я не понял, что именно.

— Ставлю вам… четыре! — профессор вытащил из внутреннего