Семь шагов к самадхи - Бхагаван Раджниш

Ваша жизнь есть страдание, но не для вас. Осознайте это страдание, оно исчезнет. Сама истина изменит вас. В то мгновение, когда страдание исчезнет, раскроется божественное. Страждущий ум не способен воспринимать божественное. Божественное раскрывается для празднующего ума.

Помните, только празднующий ум, находящийся в состоянии счастья, блаженства, который наслаждается каждым мгновением, экстатичен, только такому уму открывается божественное. Божественное не может открыться страдающему уму, потому что когда ум страдает, он закрыт. Божественное здесь и сейчас, но вы не здесь и не сейчас. Если бы вы были здесь и сейчас, то вам бы тотчас же открылось божественное. Все мое усилие направлено на то, чтобы вы были здесь и сейчас. В это самое мгновение, если бы вы могли быть здесь, ничто бы от вас не спряталось.

Риши Упанишад боится, что может сказать не-истину, поэтому он молится: «Пусть речь моя укоренится в уме, а ум укоренится в речи». Означает ли это то, что когда он спускается на землю говорить, он для этого выходит из своего просветленного состояния сознания и входит в обычное состояние ума? Если он постоянно пребывает в божественном состоянии сознания, как его может коснуться не-истина?

Вернуться обратно в обычное состояние сознания невозможно никакими способами. Когда однажды вы обрели просветление, вы не можете снова ослепнуть, не можете впасть в тьму. Потому что этот свет не есть что-то случайное. Когда вы обретаете просветление, вы становитесь светом. Куда бы вы ни пошли, даже в тьму, там будет светло. Этот свет не внешний, не случайный. Просветление означает, что вы стали светом, теперь для вас не существует возможности впасть в тьму снова. Куда бы вы ни отправились, даже если раньше там была тьма, благодаря тому, что вы пришли туда, тьма исчезнет. У вас нет возможности вернуться обратно.

Так чего же боится этот риши? Почему он боится? В его страхе кроется глубокая причина. Страх не в том, что он может сказать не-истину. Страх в том, что когда истина выражается языком, она может быть искажена. Он не собирается говорить не-истину, но средство языка таково, что что бы вы ни выражали им, его природа меняется. Подобно этому, если течет река, и вы опускаете палку прямо в воду, в то мгновение, когда она входит в воду, она перестает быть прямой. Среда воды и отражение солнечных лучей меняют ее. Прямая палка перестает быть прямой. Вытяните ее, и она становится снова прямой. Опустите в воду, и она снова искривляется. Палка остается прямой, но из-за водной среды она кажется кривой.

Истина осознается безмолвным умом, в котором нет языка, нет слов, нет вербального существования, полная тишина, отсутствие звуков. В этой тишине осознается истина, и затем ее надо выразить словами. То, что было познано за пределами языка, то, что возвышается над языком, нужно насильно вместить в рамки слов. Нет другого способа передать вам это. Вы не можете понять тишину.

Я могу пребывать здесь в тишине, но вы не сможете понять ее. Если бы вы могли понимать тишину, то не было бы необходимости выражать истину словами. Но тогда вас бы не было здесь. Не было бы необходимости приходить сюда. Если бы вы могли понять мою тишину, вы бы смогли понять тишину неба, потому что язык тот же самый. Вы бы смогли понять тишину скал, тишину ночи, тишину всего космоса. Вам бы не понадобилось приходить ко мне, потому что тишина повсюду, если вы понимаете ее.

Но вы ее не понимаете. Вот почему вы не идете к скале, к дереву, а пришли ко мне. Потому что дерево не может выразить ее языком. Скала также пребывает в божественном, как и я, но она не может выразить это языком. Вам нужен язык. Этот страх из-за вас. Страх возникает из-за самой среды языка. Высказанная истина становится неправдой.

Лао Цзы сказал: «Дао, которое можно выразить словами, перестает быть дао. Истина, которую можно выразить словами, больше не истина». Почему? Потому что язык, сам механизм языка, зависит от двойственности. К примеру, если вы спросите меня: «Бог — это свет или тьма?» Если я отвечу, что свет, то это будет неправильно, потому что Бог также тьма. Если я скажу тьма, то это также будет неправильно, потому что Бог также свет. Если я скажу, что Бог — это свет, вы можете спросить: «Тьма ведь существует, где она существует? Тогда должно существовать что-то еще помимо Бога». Если я говорю, что Бог — это жизнь, тогда что такое смерть? Если я говорю, что Бог и жизнь и смерть, то возникает парадокс. Если я скажу, что Бог и свет и тьма одновременно, то вы скажете: «Вы не слишком-то много нам сказали, ведь то, что вы говорите — это парадокс. Как Бог может быть и тем, и другим?»

Таковы четыре способа объяснения: либо я говорю, что Бог и свет, и тьма, либо говорю свет или тьма, либо ни то, ни другое, но проблемы остаются. По-другому выразить это нельзя. Вот для чего Махавира создал саптабандхи — семиступенчатую логику. Вы задаете ему один вопрос, и Махавира даст вам семь ответов. Если вы сможете остаться с ним и выслушать его семь ответов, то вы будете еще больше запутаны, чем когда пришли с вопросом.

Если вы спросите о Боге, он ответит, что Бог есть, потом скажет, что Бога нет, потом скажет, что Бог и есть и нет, потом скажет, что его нет и еще раз нет, и т.д. Его ответы включают семь уровней, потому что он говорит: «Я не могу вас обманывать, истина такова». Но вы остаетесь в таком же положении, что и до вопроса, даже еще более запутанные. Вам нужен ясный ответ. Вам хочется, чтобы вам ответили, что либо Бог есть, либо Его нет.

Вот почему Будда хранил молчание. Вы спрашивали его о Боге, а он хранил молчание. Он говорил, что не будет отвечать на одиннадцать вопросов, а эти вопросы составляли основу философии. Вся метафизика состоит из этих одиннадцати вопросов. Он не отвечал на такие вопросы, говоря при этом: «Что бы я ни сказал, будет неправильно, либо мне придется сказать об этом таким образом, что вам ничего не станет ясно, как поступал в таких случаях Махавира».

Этот риши хочет передавать точно, выразительно, не создавая парадоксов, он хочет использовать в Упанишадах такие лингвистические построения, которые были бы понятны. Вот почему он боится — потому что природа языка искажает.

Во-вторых, в то мгновение, когда что-то высказывается и вы слышите это, вы разрушаете это. Во-первых, это будет разрушаться из-за языковой среды. Во-вторых, слова попали в ваш ум, а ваш ум — место для умалишенных. Когда слова попадают в ваш ум, никто не знает, какое значение они там приобретут. Как вы интерпретируете их, как будете следовать им, что вы будете делать в соответствии с вашими интерпретациями — никто не знает.

Будда говорит где-то, что опасно говорить с невежественными людьми, потому что что бы вы ни говорили, они думают, что поняли вас, и тогда они становятся мастерами. Эта истина больше не ваша, она становится их истиной, и они интерпретируют ее. Вот почему существует так много философов. Будда умер. По крайней мере, двадцать четыре системы тотчас же возникли. Двадцать четыре лидера говорили: «Вот как надо понимать Будду». Они все противоречили друг другу. Двадцать четыре школы, каждая из них была против остальных двадцати трех: «Те, другие, не правы!»

Так происходит даже при жизни мастера, не говоря уже о том, что происходит после смерти мастера. Я вспомнил, однажды это случилось, Фрейд был стар, и прямо перед его смертью, за два или три года до... Фрейд совершенно не был религиозным человеком, он не был человеком доверия и веры, но человеком сомнения логики и разума. Тем не менее, он работал в области очень опасной, в области человеческого ума, поэтому он стал своего рода мастером. У него были ученики, много последователей, большое движение. Поэтому думая, что он скоро умрет, потому что был уже старым и больным, там собрались все его ученики, чтобы встретиться с ним в последний раз.

Там было двадцать человек. Фрейд сидел с ними, они обсуждали. Они обсуждали и забыли, что Фрейд был все еще жив. Они обсуждали, что Фрейд имел в виду касательно некоторых принципов, и каждый давал свои собственные объяснения. Они обсуждали, спорили, там творился хаос, они не могли прийти к общему заключению, причем Фрейд сидел там!

Внезапно он встал и сказал: «Друзья мои, вы совершенно забыли, я все еще жив! Вы можете спросить меня, что я имел в виду».

Если бы я был там, я бы сказал Фрейду: «Даже это не поможет, потому что они могут спросить каково ваше значение, но они будут продолжать интерпретировать его по-своему. Снова возникнет двадцать интерпретаций: «Каково значение вашего значения?».

Вы не можете убежать от учеников. Вот в чем заключается страх.

Мудрец Санкрити тогда сказал богу солнца: «О, Господь, научи меня, пожалуйста, высшему знанию».

Бог солнца ответил:

«Теперь я объясню тебе это наиболее редкое знание, после обретения которого, ты освободишься, все еще пребывая в этом теле. Увидь во всех живых существах браму, единого, нерожденного, неизменного, бесконечного, нетленного, вечного и сознательного, наблюдая это, пребывай в мире и блаженстве. Не обращай ни на что внимания, кроме себя и высшего. Это состояние известно как йога. Таким образом, укоренившись в йоге, исполняй свои деяния.