Ласка сумрака - Лорел Гамильтон

Я была обязана отдать свое тело мужчине, чье семя заставит меня зачать. Мое сердце было вольно делать что ему хочется, но речь шла о теле. Если Кел станет королем, у него будет право распоряжаться жизнью и смертью всех придворных. Он убьет меня и любого, кого сочтет угрозой своей власти. Холод и Дойл не выживут наверняка. Насчет Риса и Никки я не была уверена. Кел вроде бы не боится их силы, может, он оставит их в живых. А может, и нет.

Я отодвинулась от Холода, тряся головой.

– В чем дело, Мерри? – спросил он. Он схватил меня за руку и держал ее в своих ладонях, сжимая почти до боли, будто прочитал что-то из этих мыслей по моему лицу.

Если в присутствии других я не могла говорить о любви, я тем более не могла говорить перед ними о цене, которую приходится платить за титул принцессы. Я обязана забеременеть. Я должна стать следующей королевой Неблагого Двора, или мы все умрем.

– Принцесса! – осторожно окликнул меня Дойл.

Я взглянула поверх плеча Холода в темные глаза Дойла, и что-то в их выражении сказало мне, что хотя бы он за моими мыслями проследил. Из чего следовало, что он также догадался о моих чувствах к Холоду. Мне не слишком понравилось, что они были так очевидны для остальных. Любовь, как и боль, должна быть личным делом, пока ты сам не захочешь с кем-то поделиться.

– Да, Дойл? – отозвалась я сдавленным голосом; похоже, мне нужно было откашляться.

– Защита такой силы не позволит ни одному фейри распознать какую бы то ни было магию внутри охраняемого участка. Холод применил все свои способности для разведки, но с такой защитой мы не узнаем, какие таинственные сюрпризы могут ждать нас в стенах поместья миз Рид. – Он говорил о деле, но почти с теми же осторожными интонациями. Будь это не Дойл, я назвала бы их сочувственными.

– Ты хочешь сказать, что нам не следует заходить внутрь? – спросила я и высвободила руку из хватки Холода.

– Нет, не хочу. Я согласен с тем, что ее желание встретиться с тобой, со всеми нами, интригует.

Автобус въехал на стоянку у высоких ворот. Рис развернулся на сиденье настолько, насколько позволял ремень безопасности.

– Я за то, чтобы поехать домой. Если король Таранис обнаружит, что мы с ней говорили, он просто взбесится. Что мы можем узнать такого, что оправдает этот риск?

– Ее исчезновение в свое время было большой загадкой, – заметил Дойл.

– Да, – согласился Холод. Он отодвинулся назад на сиденье, в глазах застыло отстраненное выражение, словно он пытался закрыться от меня. Я прервала контакт наших рук, и Холод не слишком хорошо это воспринял. – По слухам, она должна была стать следующей королевой благих, а вместо этого внезапно последовало изгнание.

Он отодвинул ногу, установив между нами физическую дистанцию. Я видела, как его лицо на глазах становится холодным, жестким и высокомерным – старая маска, которую он носил при дворе все эти годы, – и чувствовала, что не могу этого вынести. Я взяла его руку в ладони. Он нахмурился, явно удивленный. Я подняла его ладонь к губам и поцеловала сгибы пальцев, один за другим, пока его дыхание не стало неровным. Второй раз за сегодня в моих глазах стояли слезы. Я раскрыла глаза как можно шире и сумела не заплакать.

Холод снова улыбался с видимым облегчением. Я была рада, что он счастлив. Всегда хочешь, чтобы люди, которых ты любишь, были счастливы.

Рис спокойно смотрел на нас. Его очередь была вчера ночью, сегодня будет очередь Холода, и Рис не видел в этом проблемы. Дойл поймал мой взгляд – и вот Дойл-то спокойным не был, на лице читалась тревога. Китто смотрел на нас с пола, и в его лице не было ничего, что я могла бы расшифровать. При всем его внешнем сходстве с сидхе он от нас отличался, и временами я и представить не могла, о чем он думает или что чувствует. Холод держал мою руку и был счастлив от этого. Счастлив, что я не отвернулась от него. Из них всех, похоже, только Дойл понимал, что со мной происходит.

– Какая разница, из-за чего ее изгнали? – пожал плечами Рис.

– Может быть, никакой, – ответил Дойл, – а может быть, очень большая. Мы не узнаем, пока не спросим.

Я моргнула.

– Спросим? То есть зададим прямой вопрос без разрешения спрашивать что-то настолько личное?

Он кивнул.

– Ты – сидхе, но частично ты человек. Ты можешь спросить, когда нам это непозволительно.

– У меня не настолько плохие манеры, чтобы задавать личные вопросы прямо с порога, – оскорбилась я.

– Мы знаем, что ты хорошо воспитана, Мередит, но Мэви Рид этого не знает.

Я уставилась на него. Пальцы Холода поглаживали костяшки моих пальцев снова и снова.

– Ты говоришь, что мне нужно притвориться невоспитанной?

– Я говорю, что мы должны использовать все оружие, которое есть в нашем арсенале. Твоя смешанная наследственность сегодня определенно может быть преимуществом.

– Это почти то же самое, что ложь, Дойл, – сказала я.

– Почти, – согласился он, и характерная ухмылочка искривила его губы. – Сидхе никогда не лгут, Мередит, но затемнять правду – наша давняя и почитаемая забава.

– Мне это хорошо известно, – заметила я. Сарказма в моем голосе хватило, чтобы заполнить машину до краев.

Его улыбка сверкнула внезапной белизной на темном лице.

– Как и всем нам, принцесса, как всем нам.

– Я не думаю, что риск оправдан, – настаивал Рис.

Я качнула головой:

– Мы уже обсуждали это, Рис. Я считаю, что рискнуть стоит. – Я взглянула на Холода. – А ты как думаешь?

Он повернулся к Дойлу:

– Как считаешь ты? Я не стал бы рисковать безопасностью Мередит ни по какому поводу, но нам крайне нужны союзники, а сидхе, изгнанная из страны фейри столетие назад, может отважиться на многое, лишь бы вернуться.

– Ты полагаешь, что Мэви захочет помочь Мередит стать королевой. – Дойл произнес это с полувопросительной-полуутвердительной интонацией.

– Если Мередит станет королевой, она может предложить Мэви возвращение в волшебную страну. Я не думаю, что Таранис рискнет начать всеобщую войну из-за одной вернувшейся изгнанницы.

– Ты действительно считаешь, что аристократка из Благого Двора захочет перейти к Неблагому Двору? – спросила я.

Холод посмотрел на меня.

– Какие бы предубеждения ни питала когда-то Мэви Рид к неблагим, она уже сотню лет живет без прикосновений фейри. – Он поднял мою ладонь к губам и поцеловал кончики пальцев, согрев каждый из них своим дыханием перед тем, как поцеловать. У меня по телу забегали мурашки. Он заговорил, почти касаясь губами моей кожи: – Я знаю, что это такое, когда ты жаждешь прикосновений другого сидхе, а тебе отказано в этом. Но у меня по крайней мере был двор и вся волшебная страна в утешение. Я не в состоянии вообразить ее одиночество на протяжении всех этих лет.