Любовник из Северного Китая - Маргерит Дюрас

«Я не могу согласиться на то, что ты просишь меня, твоего отца. И ты знаешь об этом. После этого года, о котором ты просишь, для тебя будет уже совершенно невозможно расстаться с ней. И значит ты потеряешь свою будущую жену и ее приданое. Она уже не сможет любить тебя. И потому я настаиваю на тех сроках, которые были установлены нашими семьями».

Китаец продолжает переводить письмо отца: «Мне известно положение матери этой девушки. Ты должен навести справки и узнать, сколько денег ей необходимо, чтобы расплатиться с долгами за плотины против океана. Я знаю эту женщину. Она заслуживает уважения. Она была обворована французскими чиновниками в Камбодже. И у нее очень дурной сын. Что касается дочери, я никогда ее не видел. Я вообще не знал, что в этой семье есть еще и дочь».

Девочка говорит, что она ничего не понимает в письме отца. Она едва сдерживает смех, потом больше не может сдерживаться и громко смеется. Неожиданно вместе с ней смеется и китаец.

Китаец заканчивает перевод письма: «Через несколько дней мне будет известна дата их отъезда. Ты должен пойти повидаться с матерью сегодня же по вопросу о деньгах. Потом будет слишком поздно. Ты должен быть очень вежлив с ней, очень почтителен, чтобы ей не было стыдно принять у тебя деньги».

Когда китаец входит в дом матери, там уже сидят у стены прямо на полу и чего-то ждут еще два китайца. Это хозяева «Курильни Меконга».

Старший сын сидит в столовой за столом. Вид у него полусонный, он, словно, не очень понимает, что тут происходит. Бледное лицо, отвисшие губы кроваво-красного цвета — все выдает в нем заядлого курильщика опиума.

Младший брат, Пауло, тоже здесь. Пристроился у стены в столовой. Они с китайцем улыбаются друг другу. Младший брат улыбается совсем как сестра. Рядом с Пауло еще один юноша, очень красивый — это тот, кого называют Чанхом. Чем-то неуловимым он похож на младшего брата и сестру: возможно, выражением глаз, где затаился наивный, детский страх.

В этой сцене почти ничего не происходит. Никто не двигается. Никто ни с кем не здоровается.

Только трое китайцев спокойно обмениваются несколькими фразами. Потом замолкают.

Китаец — любовник подходит к старшему брату и объясняет ему:

— Они говорят, что подадут на вас жалобу. Это владельцы «Курильни Меконга». Вы их не знаете. Вы имели дело только с обслугой.

Старший брат не отвечает.

Появляется мать, она только что из душа, босая, в широком платье, которое сшила ей До из сампо, у нее мокрые, растрепанные волосы. Младший брат остается у стены, вдалеке от центра событий. Пожалуй, он заинтригован, ему интересно, почему по его дому бродит столько незнакомых людей.

Китаец смотрит на мать с жадным любопытством.

Она улыбается ему. При виде этой улыбки, китаец вдруг понимает, как похожи мать и дочь. Такой же улыбкой улыбается и младший брат.

Мать не придает никакого значения присутствию в доме третьего китайца, пусть даже так роскошно, по-европейскому одетому. Для нее все китайцы вышли из курилен.

— Сколько ты должен? — спрашивает она старшего сына.

— Спроси у них. Впрочем, эти мерзавцы все равно соврут.

Мать наконец замечает китайца, который совершенно ей незнаком:

— Это правда, мсье, то, что говорит мой сын?

— Да, мадам — отвечает китаец и добавляет, улыбаясь, — Простите меня, но они не уступят… ни за что… Боюсь, они не дадут вам уехать… Если хотите от них избавиться, лучше заплатить.

Мать обнаруживает, что третий китаец не заодно с теми двумя. Она улыбается ему.

Китаец разговаривает со своими соотечественниками по-китайски. Как только те узнают сына китайца из Голубого Дома, они сейчас же удаляются.

Старший брат спрашивает незнакомого китайца:

— А вы-то здесь зачем?

Китаец поворачивается к матери. И отвечает ей:

— Вы хотели видеть меня, мадам.

Мать пытается сообразить, кто это:

— Кто вы?… Я что-то не припомню…

— Вы не помните… Это насчет вашей дочери…

Старший брат смеется, словно это шутка.

— Что случилось с моей дочерью? — спрашивает мать.

Китаец не опускает глаза. Улыбается матери. Сегодня в нем чувствуется какая-то счастливая бесцеремонность, уверенность в себе, возможно, потому, что он наконец попал сюда, в этот дом, принадлежащий, хоть и нищим, но белым людям, и мать проявляет к нему явный интерес, смотрит на него, улыбается ему.

— Я думал, вам все известно: я ее любовник.

Молчание. Мать удивлена, но не очень.

— Давно?

— Два месяца. Так вы знали об этом?

Мать смотрит на старшего сына.

— И да, и нет… понимаете… в том положении, в каком я теперь оказалась… — неуверенно говорит она.

— Об этом знают все, — вмешивается старший брат. — И чего вам надо?

— Мне ничего не надо. Но вы, мадам, отправили письмо моему отцу. Там вы писали, что хотите повидаться со мной.

Мать смотрит на старшего сына, в ее взгляде — вопрос.

— Это письмо написал я, — говорит старший сын. По-моему в нем все ясно сказано. Отец не объяснил вам, чего мы хотим?

Китаец игнорирует сына. Обращается к матери:

— Отец не хочет, чтобы его сын женился на вашей дочери, мадам. Но готов дать вам денег, чтобы вы могли расплатиться с долгами и уехать из Индокитая.

— Это из-за того, что она обесчещена, ваш отец не хочет, чтобы вы женились на ней? — спрашивает старший брат.

Китаец молча смотрит на старшего брата и отвечает, улыбаясь:

— Не только. Еще потому, что она не китаянка.

— И потому что она бедна, — добавляет мать.

Китаец улыбается, словно это игра.

— Да. И еще слишком молода… немного слишком молода… но это не самое главное. Китайцы тоже любят очень молоденьких девушек.

Молчание. Потом китаец объясняет, зачем он пришел:

— Мадам, мой отец говорит, что готов заплатить некую сумму денег, чтобы постараться поправить зло, которое я причинил вашей семье.

Старший брат:

— Сколько?

Китаец делает вид, что ничего не слышал. Мать совершенно растеряна, у нее вырывается стон. Китаец улыбается ей. Мать говорит:

— Но, мсье… когда вы говорите вот так, мсье, я не понимаю вас, мсье… Как можно посчитать, сколько стоит бесчестье?

— Не надо ничего считать, мадам. Просто назовите сумму, которую вам хотелось бы иметь.

Мать смеется, китаец тоже. Мать смеется все громче, потом говорит:

— Я бы на вашем месте выражалась поосторожней, мсье. Посмотрите на меня… вид у меня нищенский… а долгов — как у главы государства.

Оба смеются, явно симпатизируя друг другу. Старший брат не присоединяется к ним.

— Естественно, мадам, я не смогу компенсировать вам все, что вы получили бы, если бы ваша дочь стала моей женой…

— А сколько бы это было… скажите, мсье… мне просто интересно…

— Точно не знаю, мадам. Но, конечно, немало. Учитывая недвижимость, золото, банковские бумаги… Но я все же могу вам помочь, — он смеется, — извините меня…

Китаец довел мать до полного безумия.

— Но как же быть, мсье? Как мне поступить?

— Я могу солгать. Немного обокрасть моего отца. — улыбается китаец.

Брат издалека, вполголоса бросает ему оскорбление:

— Мерзавец!.. (матери) Не дай этому проходимцу одурачить себя… Ты же видишь, он издевается над тобой…

Ни мать, ни китаец не обращают внимания на старшего брата. Мать занята только тем, что открывает для себя китайца, любовника своей дочери. И вот тут она забывает все свои трудности, все свои несчастья, начинает улыбаться ему, отвлекается от своей собственной судьбы, пытаясь понять, чем он живет, чем дышит, почему у него такое насмешливое и ласковое выражение лица. Его визит приводит ее в восторг. И жизнь уже не кажется такой ужасной.

Она спрашивает светским тоном, словно они беседуют в шикарном салоне:

— Мсье, так у вашего отца нет других наследников, кроме вас?

— Есть. Но я старший сын первой жены моего отца. И по китайским законам я единственный наследник всего состояния, потому что дробить его на части не позволяется.

Мать задумывается, ее интересует этот закон:

— Ах я уже слышала об этом… да, да, раньше… Все, что вы говорите, правда… А вы не можете… обойти закон… убедить вашего отца…

Китаец искренне смеется:

— Что вы!.. Смешно даже думать об этом… извините меня.

— Старые китайцы, они ужасны, да?

Китаец улыбается, говорит, что они действительно ужасны, но иногда бывают очень благородны…

Мать охотно слушала бы и слушала этого китайца.

— Наверно, я мог бы его убить, — говорит китаец, — но убедить его переступить закон, — никогда… Но вы можете рассчитывать на меня, мадам, я обязательно помогу вам.

Они смотрят друг на друга, улыбаются. Старший брат выглядит обескураженным. Китаец делает шаг в сторону матери, опять улыбается ей. Разговаривает с ней спокойно, в присутствии незнакомых ему людей. Она жадно слушает его, словно это ее сын, и смотрит на него, так же как смотрит на него девочка, очень пристально.