»Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…» (СИ) - Владимир Чунихин

… Большую озабоченность у советских руководителей вызвали сведения о темпах выпуска самолетов в Германии. По оценке помощника начальника НИИ ВВС И. Ф. Петрова, немецкие заводы вместе с предприятиями оккупированных Германией Чехословакии и Польши могли при необходимости выпускать 70–80 самолетов в день (Петров И. Ф. Авиация и вся жизнь. М., 1992, с.50). Между тем советские авиационные заводы производили 26 боевых самолетов в день…»

Сведения эти оказались поистине бесценными. Представим себе. Если бы истинное положение вещей оставалось неизвестным советскому руководству вплоть до июня 1941 года. Кардинально переоснащать всю авиационную промышленность в ходе тяжелейшей войны было не просто невозможно. Это грозило привести вообще к коллапсу даже и имеющихся ещё технических возможностей к производству самолётов. Так что в этой ситуации пришлось бы довольствоваться устаревшей технической базой, да ещё и уступавшей противнику по своей мощности более чем в два раза. В этом случае войну в воздухе мы проиграли бы с треском. А это означает с большой долей вероятности и поражение в войне.

Всё это неминуемо случилось бы, если бы Советский Союз» мог выдержать нейтралитет» и не заключать пакт о ненападении с Германией.

Заключив же договор, СССР получил неоценимое. Он получил информацию о подлинных возможностях своего вероятного противника за полтора года до начала с ним войны. То есть за время, достаточное для принятия мер к разворачиванию масштабных действий по ликвидации своего отставания.

Никакая разведка никогда не смогла бы вскрыть эту глобальную информацию в условиях, когда Германия полагала бы СССР нейтральной, но потенциально враждебной себе страной.

А так. Спокойно, без суеты, сотни советских специалистов вполне легально осмотрели десятки заводов Германии. Профессионально и вдумчиво оценили и взвесили лично ими осмотренное. И сделали выводы. Пусть и малоприятные, но такие необходимые именно в этот конкретный момент.

Потому что для того, чтобы положение исправить, время ещё было. Или скажем точнее. Время было для того, чтобы начать исправлять положение. Чтобы заложить те основы дальнейшего развития, которые позволят уже в ходе войны переломить положение в свою пользу.

А дел надо было успеть переделать превеликое множество.

А. И. Шахурин.

«…В один из таких вызовов на дачу, а дело было в июне 1940 года, я и рассказал Сталину о том, к каким выводам мы пришли, обобщив материалы поездок наших специалистов в Германию. Я прямо сказал, что выясняется очень опасная для нас картина. Немецкая авиапромышленность вместе с промышленностью оккупированных ею стран примерно в два раза мощнее нашей. Сталин знал немецкие серийные самолеты. Тут для него ничего нового не было. Но, как я мог заметить, он несколько удивился, услышав, что мы существенно отстаем от мощностей немецкой авиапромышленности. Сталин задал несколько вопросов о германских подземных заводах, чем они отличаются от обычных, и предложил:

— Напишите все это официально и представьте свои соображения!

В записке, направленной в ЦК партии, основанной на впечатлениях наших товарищей, побывавших в Германии, наркомат предлагал увеличить количество авиационных заводов и ускорить строительство тех, что уже возводились.

Прежде всего мы просили дать дополнительную рабочую силу, механизмы и стройматериалы, предлагали ускорить поставки отечественного и импортного оборудования. Указывая, что создание завода как слаженного организма займет определенное время, которым мы вряд ли располагаем, просили передать нам уже действующие заводы, без которых народное хозяйство, учитывая в первую очередь интересы обороны страны, может обойтись.

Все наши предложения были приняты.

Чтобы читателям была ясна картина происходившего, напомню, что одновременно с решением о проектировании и создании новых типов боевых самолетов в 1939 году проводились в жизнь меры, которые намного усиливали мощь нашей авиаиндустрии. В июне 1939 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР выдвинули программу реконструкции моторных заводов, а в сентябре — новые планы строительства и реконструкцию самолетостроительных заводов. На все это выделялись большие дополнительные ассигнования. О размахе дела можно судить по тому, что реконструировалось девять крупных самолетостроительных заводов и строилось девять новых. Были выбраны города, где велось строительство, намечен тип самолета, под который завод строился, определены его производственные возможности и сроки ввода в действие. То же и в моторостроении: строилось шесть крупных авиамоторных заводов, реконструировались все старые.

Что означала реконструкция? Самолетостроительные заводы расширяли сборочные и механические цехи, совершенствовали аэродромы и взлетно — посадочные полосы, с которых могли бы взлетать новые самолеты, усовершенствовали тиры. На авиамоторных заводах создавались более крупные и совершенные испытательные станции, оборудованные современной аппаратурой, строились шумоглушащие боксы, расширялись сборочные и литейные цехи, цехи по механической обработке, инструментальные и заводские лаборатории и т. д.

Соответствующим наркоматам и организациям давалось задание усилить снабжение авиационных заводов электроэнергией, обеспечить их топливом и паром. На заводы, где имелись свои ТЭЦ, шли дополнительные котлы, турбины, механические топки. Создавались средства автоматизации и механизации. Улучшалась материальная база наших научно — исследовательских институтов. Интенсивнее велось жилищное строительство для рабочих авиационных предприятий.

Надо сказать, что и в 1939 году советская авиационная промышленность была уже достаточно мощной отраслью. Решения 1939 года еще усиливали ее. И вот спустя только год предлагалось размах работ увеличить вдвое, намного ускорить реконструкцию производства, создать новые площади, чтобы и тут не уступать вероятному противнику…

…До конца 1940 года в Наркомат авиационной промышленности было передано несколько десятков действующих заводов с количеством рабочих от нескольких сот до нескольких тысяч на каждом. Отбор заводов представителями авиапромышленности позволил сразу включить их в подчинение соответствующим главкам, решить, для какой цели они пригодны: для производства самолетов, моторов, моторных агрегатов, приборов или чего‑то еще. Если один завод не мог что‑то осилить, его объединяли с другими. И так налаживали дело.

Многое делалось, чтобы обеспечить заводы оборудованием. Предприятия, полученные из других отраслей, могли использовать в производстве только некоторые универсальные станки, например универсально — токарные, фрезерные и другие, а специальным оборудованием, которое, собственно, и обеспечивает изготовление основных видов авиационной продукции на необходимом уровне, предстояло эти заводы обеспечить. В нем нуждались и строящиеся заводы, и те, что реконструировались и пока еще выпускали старую технику.

Не один день просидели мы вместе с наркомом станкостроения Александром Илларионовичем Ефремовым в ЦК партии, обсуждая, где и как изготовить необходимое оборудование. Станкостроительная промышленность страны в значительной степени была переключена на наши нужды, давая нам сложную специальную технику и станки для обработки поршней, коленчатых валов, лонжеронов, нервюр, других узлов самолетов и двигателей, агрегатов и приборов. И это позволило создавать такие самолеты, которые в общем успешно вступили в схватку с гитлеровскими люфтваффе…»

Говоря о поставках немецкой продукции, необходимо сразу отметить тот факт, что за неё СССР не расплачивался валютой, по крайней мере, своей собственной. Надо сказать, что промышленное оборудование для СССР закупалось за границей и раньше, до заключения пакта, в других странах, больше всего в США. Но здесь приходилось платить живые деньги. Остродефицитную валюту, которой всегда не хватало. А этой нехваткой лимитировались, естественно, запросы советской промышленности от её истинной потребности. Валютой этой оплачивалась, заметим, продукция хотя и необходимая, но не уникальная, конечно. Такую нам не очень продавали.

За германские же поставки по пакту и последовавшим за ним хозяйственным соглашениям СССР расплачивался либо валютой (марками), полученной от самой Германии в рамках кредитного соглашения, либо как раз поставками тех самых сырья и продовольствия. Напрямую. Как чистейшей воды бартер. А это давало хорошие возможности для закупки потребного оборудования в значительно больших объёмах.

Одновременно с этим, Сталину удалось заставить Гитлера поставлять сверхнеобходимую СССР продукцию, а не то, что желала бы продать за свои кредиты Германия. Причём продавать оборудование самое новое. И не просто высочайшего качества, но зачастую оборудование уникальное.