Маленькая леди - Сонда Тальбот

– Нет-нет, не нужно, – торопливо ответила Джим. Она до смерти боялась врачей, потому что помнила, сколько боли эти люди причинили ее матери. Они приезжали несколько раз и кололи Коре Маккинли какие-то лекарства, от которых бедной женщине становилось только хуже. – Честно-честно, у меня все в порядке…

Майлс отпустил ее руку и пожал плечами.

– Ну, если ты считаешь, что все в порядке… Что ж, я могу тебя поздравить: сегодня ты получила первый опыт хождения на каблуках.

– Да уж… Эти ходули – что-то ужасное, – пожаловалась Джим девушкам, окружавшим ее и Майлса. – И как только вы в них ходите…

– Мы привыкли, – улыбнувшись, ответила ей одна из девушек. – Вначале, конечно, было трудно… Но, как говорится, красота требует жертв…

– А разве нельзя быть красивой без каблуков? – удивилась Джим.

– Можно и без каблуков. Только вначале нужно попробовать все, а потом выбрать, в чем ты выглядишь лучше.

– А-а… – протянула Джим и покосилась на Майлса. – А можно, я сама выберу то, что мне нравится?

– И опять влезешь в джинсы? – недоверчиво поинтересовался Майлс. – Нет уж. Вначале я куплю тебе то, что считаю нужным, а потом… Потом посмотрим на твое поведение.

Джим насупилась. Этот Волосатый такой упрямый. И во всем гнет свою линию. Он совершенно не хочет с ней считаться. Но выбирать не приходилось. Джим взяла ярко-красное платье, которое всучил ей Майлс, и, стиснув зубы, отправилась в кабинку для переодевания.

Увидев выбор Майлса, девушки с сомнением переглянулись.

– Думаю, красный – не ее цвет, – обратилась к Майлсу одна из них, та, что беседовала с Джим о каблуках. – К ее глазам изумительно подошел бы зеленый…

– Сейчас увидим, – пожал плечами Майлс, выжидающе глядя на кабинку.

Примерно в таком же алом платье Майлс видел Викторию Исприн, когда они с друзьями ездили на уик-энд. Виктория сразила всех мужчин, которые были в то время в загородном доме. Золотые волосы, рассыпавшиеся по алому шелку, голубые глаза, в которых застыло бездонное море. Она была восхитительна… Майлс не мог отвести от нее влюбленных глаз и все старался, чтобы Виктория не заметила его взгляда…

Виктория Исприн была для Майлса идеалом женской красоты и грации. Ему казалось, эта женщина обладает всеми качествами, которые восхищают и вдохновляют мужчин. Она была королевой из королев, самой утонченной леди, изящной, грациозной, загадочной, непредсказуемой и блистательной. На ее фоне меркли самые красивые женщины города. И так считал не только Майлс…

Виктория поселилась в его сердце давно, но Майлс до сих пор не осмелился сделать первый шаг. Он был уверенным в себе мужчиной. И женщины смотрели ему вслед, когда он, в своем черном пальто, на которое падали его темные вьющиеся кудри, шел по улице или переходил от столика к столику на званом ужине. За эту странную, темную красоту Майлса прозвали «Темным ангелом». Ему льстило это прозвище, так же как и внимание женщин. Но Майлсу не нужны были кратковременные романы. Он ждал большого светлого чувства, которое длилось бы долго и основывалось бы не на страсти, не на влечении, а на понимании и взаимном интересе. Майлс очень боялся ошибиться и связать свою судьбу с кем-то, кто вскоре бы надоел ему. Может быть, поэтому он до сих пор не мог признаться Виктории в своих чувствах? А может быть, потому, что у него было недостаточно средств, чтобы обеспечить свою будущую жену, которая отнюдь не бедствовала в родительском доме? Майлс и сам не понимал причины, по которой тянул с признанием.

Впрочем, Виктория Исприн тоже относилась к нему с каким-то странным интересом. Этот интерес то повышался – и тогда Вик флиртовала с ним и беззастенчиво строила ему глазки, то пропадал – и тогда она общалась с ним довольно холодно. Майлсу было любопытно, какая луна вызывает в этой красавице приливы и отливы. Но, не найдя какого-то сносного объяснения, он списал такую переменчивость на непредсказуемый характер Виктории.

Наконец Джим вышла из кабинки. Платье сидело на ней отлично, но алый цвет делал ее бледной. Девушка-консультант оказалась права, но Майлсу так хотелось полюбоваться на Джим в этом платье…

– Ну что? – без особого энтузиазма в голосе поинтересовалась Джим. – По-моему, ужасно…

– Ты погорячилась со словом «ужасно», но этот цвет тебе действительно не очень идет. Может быть, примеришь это? – Он помахал перед ней вешалкой с платьем серебристо-серого цвета, но Джим отрицательно покачала головой.

– Нет. Мне больше нравится другое. – Она доковыляла до одной из вешалок и указала Майлсу на открытое платье из ярко-зеленой материи. – Срамота, конечно… – Джим ткнула пальцем в вырез. – Но цвет мне нравится. Если уж ты задумал вырядить меня в девчачьи шмотки…

– В женские вещи…

– В женские вещи… То могу я хотя бы примерить то, что мне хочется?

– По-моему, у девушки прекрасный вкус, – поддержала Джим консультантка, которая осудила выбор Майлса. – Платье модное и цвет изумительный. Точь-в-точь, как ее глаза.

– Ага. То есть да, – обрадовалась Джим поддержке. – Уж лучше, чем это, – потрясла она подолом алого платья. – Только быков дразнить…

– Хорошо, – махнул рукой Майлс. – Надевай, а я посмотрю, на кого ты будешь похожа.

– Надеюсь, на себя, – хмыкнула Джим.

На секунду Майлсу даже показалось, что Джим знает причину, по которой он хотел видеть ее в этом алом платье. Но он тут же отмел от себя эту мысль – слишком проницательно для Джим.

В этот раз Джим пошла в кабинку с куда большим энтузиазмом, чем в прошлый. И вышла из нее гораздо быстрее.

– По-моему, ничего сидит, – вопросительно посмотрела она на Майлса. – А ты как думаешь?

Майлс думал о том, что напрасно пытался нарядить Джим в те вещи, которые так изумительно сидели на Виктории. Потому что Джим была совсем другой. Более живой, более эмоциональной. Потому она и выбирала для себя другой стиль одежды. И, надо сказать, ей это отлично удавалось. Может быть, зря Майлс отказал ей в возможности самой искать себе вещи?

– Прекрасно, Джим. Мы это возьмем. А теперь попробуй присмотреть для себя что-нибудь еще. Только учти – никаких мужских вещей. И никаких брюк.

Джим, ободренная поддержкой Майлса, перерыла весь павильон. Правда, от правила «никаких брюк» Майлсу все же пришлось отступить. Джим нашла довольно стильные светло-голубые джинсы, усыпанные мелкими стразами, и уговорила Майлса взять их. Он заметил, что Джим очень нравились блестящие вещи. Она, как сорока, накидывалась на них и тут же бежала в примерочную. Правда, и тут она знала меру. Джим брала исключительно элегантные вещи, которые смотрелись дорого и неброско.

Майлс не уставал удивляться, откуда у девчонки, выросшей в трущобах, такой вкус, такое чутье… С небольшой помощью его, Майлса, и консультантов, Джим с легкостью выбирала себе красивые и стильные наряды. Майлс был доволен. Если так пойдет и дальше, то условие Патрика Вондерхэйма будет выполнено без особых хлопот. Правда, Джим – крепкий орешек, и Майлсу придется бороться с ее упрямством. Но кое-какие методы борьбы он уже испробовал. И они оказались весьма успешными…