Проклятие Эдварда Мунка - Ольга Тарасевич

– А вот можно поподробнее про намерения гражданки Макеенко выйти за вас замуж, – нетерпеливо перебил парень. – Как вы об этом узнали?

Бубнов пожал плечами. Что же тут сложного? Все очевидно. Сначала молодая женщина сама знакомится с ним у подъезда. Потом, узнав номер телефона – а он ей его, кстати, не давал – звонит и просит починить якобы текущий кран. В кранах, Василий Михайлович честно признался, он не разбирается совершенно. Тогда Карина заявляет открытым текстом: «Да ладно, кран – это мелочи. Я купила торт вкусный. Приходите чай пить».

– И вы пошли?

– Нет. Видите ли, Карина – это не тот тип женщин, который мне нравится. И я уже так привык жить один, что с трудом представляю рядом даже кого-либо более привлекательного.

– Так значит, в квартире гражданки Макеенко вы никогда не были?

Бубнов покачал головой. Они здоровались, болтали по-соседски. Однако не более того.

Участковый что-то пометил в лежащем перед ним листе бумаги и уточнил:

– Но каких-либо трений у вас с женщиной не было? Она не высказывала обиды в связи с тем, что вы не ответили на оказываемые вам знаки внимания?

– Помилуйте, молодой человек!

Последний вопрос Бубнову совсем не понравился. Его что, подозревают в чем-то, что ли?

Нет, больше ему рассказать решительного нечего. У него нет привычки шпионить. Есть дела и поинтереснее. Так что он понятия не имеет, встречалась ли с кем-то Карина и были ли у нее конфликты со знакомыми или соседями.

Участковый, уловив неприязнь в коротких ответах Бубнова, принялся за объяснения. Никто Василия Михайловича Бубнова ни в чем не подозревает. По большому счету, это формальность. Просто следователь дал участковому поручение – провести беседы с теми из жильцов дома, чьи телефоны значились в записной книжке Карины Макеенко. Это обычная практика. При расследовании убийства создается оперативно-следственная группа. Следователь сам вызывает свидетелей на допросы, «опера» общаются с друзьями, коллегами и родственниками убитых. Но объем работы все равно колоссальный. Подключают участковых, чтобы помогли. Он, Александр Иванович Валькович, лично к Василию Михайловичу никаких претензий не имеет. Жалоб на него со стороны жильцов не поступало, трудных подростков или лиц, пребывающих в местах лишения свободы, в семье Бубнова не имеется. Вот сейчас они подпишут все бумаги и расстанутся, довольные друг другом. Возможно, следователь, получив отчет об их беседе, захочет сам встретиться с Бубновым. Тогда ему пришлют повестку.

– Но, чтобы вам лишний раз не отвлекаться, подробно ответьте на все мои вопросы. Тогда и следователю ничего уточнять не придется, – участковый встал из-за стола, щелкнул кнопкой элетрочайника. – Чаю хотите?

– Да, пожалуйста. У вас не жарко.

– Сам мерзну! А что делать… Мы уже почти закончили. Только вот где-то у меня еще листок был с вопросами… Следователь недавно позвонил. Уже другой, не с нашего округа. Дело об убийстве Карины Макеенко, как я понял, объединили в одно производство с делом об убийстве другой женщины, – Валькович разгребал бумаги на столе и сетовал: – Да уж, писанины в нашем деле – будь здоров. Кто-то чихнет – и надо ответ давать. Верите ли – только что писал по поводу жалобы старушки. Ей кажется, что соседи сверху отравляют воду в ее кране. А попробуй не ответить – начальство голову отвернет и скажет, что так и было. Ага, нашел. Вот. Знали ли вы некую гражданку Инессу Морову?

– Нет. А что, она тоже в нашем доме живет?

– К моей радости, в другом. И не на моем участке. То есть вы эту гражданку не знаете?

– Нет.

Участковый вздохнул. На его почти мальчишеском лице появилось досадливое выражение.

– Тоже убили. Как и Карину. Множественные ножевые ранения. Тоже не замужем, с племянником жила. Трудный подросток, на учете в комиссии по делам несовершеннолетних состоял, – произнес он и уставился в листок. – И последний вопрос: разговаривала ли с вами Карина Макенко о художнике Эдварде Муке?

– Мунке! – выпалил Бубнов, – Эдварде Мунке. Это гениальный художник. Нет, Карина никогда об этом не заговаривала. Она знала, что я преподаю историю живописи, но, по-моему, интереса к художникам у нее не было. А в чем дело?

Оказывается, рядом с телами убитых женщин нашли репродукцию картины «Крик» и альбом…

«О господи! Что же все это значит? – подумал Василий Михайлович. – Да, мне известен и этот альбом, и открытки-закладки. Про Мунка издается не так много материалов, и я знаю все, что выходило…»

Бубнов вытер выступивший на лбу пот и сказал:

– Если бы вы меня не перебили, то я бы рассказал, что читаю лекции по истории живописи. И Мунк – мой любимый художник. Этот набор открыток-закладок издавался один раз, в 1980 году. А альбом с репродукцией «Мадонны» на обложке выходил в 1998-м и 2002 годах. У меня дома первое издание – 1998 года.

Ошеломленный, участковый молча допил чай и уставился в окно.

– Глупо как-то объяснять, что я не убивал этих женщин, – выдавил Бубнов. От волнения ему сделалось жарко, он расстегнул пальто. – Я всего лишь преподаватель…

– Знаете что, давайте так, – в глазах участкового уже не было прежней симпатии. – Сейчас вы подпишете вот эти листы и пойдете домой, время действительно позднее. Я сообщу следователю, и он, думаю, захочет с вами побеседовать. Не волнуйтесь, все выяснится. Если вы невиновны – вам не о чем беспокоиться.

– Что значит если?! – взвился Бубнов. – Я не имею к смерти этих женщин никакого отношения!

– Конечно. Не волнуйтесь.

Василий Михайлович подписал, не читая, протянутые бумаги, схватил кепку, и, сухо попрощавшись, вышел из кабинета.

В груди клокотало возмущение. Его, уважаемого человека, автора нескольких монографий и учебников, среди ночи терзает какой-то молокосос! Что он себе позволяет, этот участковый!

Внезапно он остановился. Логика убийцы представилась ему четкой и понятной.

«В это невозможно поверить. Но все-таки это так!» – пробормотал Василий Михайлович и в отчаянии закусил губу. Что же это получается? Он понимает , почему убийца действовал именно так, или он знает , потому что сам убил ?

Нет!!! Это прошло! Все, все, все. Прошло. Больше не вернется. Прошло…

Дрожащие руки не сразу открыли замок.

Не разуваясь, Бубнов побежал в зал, стал вытаскивать с полок книги. Сердце гулко ухнуло. Того самого альбома Мунка на полке не было. Пару открыток-закладок он отыскал – «Летняя ночь», «Юриспруденция», «Портрет живописца Енсена-Хелля». «Крик» среди репродукций отсутствовал.

Потом Василий Михайлович метнулся в кухню. Участковый сказал – женщин зарезали. Ножи. Сколько же у него ножей? Он не помнил. Ему казалось – их стало меньше.

«Все вернулось», – в отчаянии прошептал Василий Михайлович.

Он сложил ножи в темный полиэтиленовый пакет, надел пальто и выбежал на улицу…

Юра Рыжов честно смотрел в учебник по уголовному процессу, но мысли его снова и снова возвращались к однокурснице Верочке. Такая красотка! Блондинка с голубыми глазами. Всегда в мини. Какие уж тут лекции. Он пялится на ее ноги и представляет себе такое, и взгляд его, должно быть, становится стеклянным. А Верочка участливо спрашивает: «Юра, с тобой все в порядке?» С ним все не в порядке. Он ее хочет до дрожи в руках! А она после занятий укатывает в своем серебристом «Пежо» – красивая, недоступная, заманчивая. Не для него эта девушка. Он и не пробует с ней флиртовать. Глупо. На роже прыщи, в карманах пусто и даже учится еле-еле на тройки.

Кстати, об учебе. Зачет завтра. Надо все-таки читануть что-нибудь.

– Повод для возбуждения уголовного дела можно определить как явление объективной действительности, с которым закон связывает возникновение у дознавателя, органа дознания, следователя, прокурора юридической обязанности разрешить вопрос о возбуждении уголовного дела, то есть принять одно из следующих решений: 1. Возбудить уголовное дело; 2. Отказать в возбуждении уголовного дела…

Юра дважды прочитал вслух определение и помотал головой. Что за ересь! Повод для возбуждения уголовного дела – явление объективной действительности, либо возбудить это самое дело, либо нет. Есть повод – дело возбуждают. Причем тут отказ?! И вот такой казуистики – он пролистал книгу – четыреста шестьдесят две страницы мелким-премелким шрифтом. Ежу ясно – зачет он не сдаст. Второй хвост за сессию. Не сдаст зачеты – затянет с экзаменами – стипендию не дадут. Эх, Верочка, вечный объект вожделения, как к тебе приблизиться? Недавно у него появились деньги, но слишком скромные для покорения такой красотки…

– Стажер, ты здесь что, ночевать собрался?

Юра поневоле отвлекся от сладких мечтаний о стройных Верочкиных ножках. Следователь Володя Седов, уже в куртке, до ушей замотавшийся в шарф, собирался уходить домой.