Путь - Ричард Пол Эванс

— Возьмите.

— Спасибо. — Он протянул культи и зажал в них бумажки. — Ценю вашу щедрость.

Он подошел к стойке, выложил бумажки на металлическую поверхность и что-то сказал настороженной молодой женщине, не желавшей даже смотреть на него. Вскоре безрукий бородач вернулся с пакетом еды и сел рядом со мной. Мне стало любопытно: как он, не имея рук, станет есть блины?

— Еще раз спасибо, — кивнул он.

— Не за что, — проговорил я.

Я сделал вид, будто читаю газету, однако продолжал наблюдать за соседом. Он зажал культями блин и начал есть.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Уилл, — ответил бородач, удивленный, что кого-то интересует его имя.

— Рад с вами познакомиться, Уилл.

Он протянул мне правую культу. Странновато было пожимать не пальцы, а засаленный рукав, однако я сделал это.

— Простите за любопытство, но что случилось с вашими руками?

Похоже, вопрос его не рассердил.

— Все из-за велосипедов. Люблю я их до жути.

— Велосипеды?

— Да. Горные велосипеды. — Он назвал какую-то марку. — И горы. В горах есть нечто притягательное. Вас туда тянет. Постоянно хочется забраться на вершину и спуститься на полной скорости. Горы — зараза. Там это и случилось. Меня всмятку. Жизнь мне врачи спасли, а кисти рук… не удалось. — Он выразительно взмахнул культями. — Но они спасли мне жизнь, и это здорово.

— Вы уверены?

Он недоуменно посмотрел на меня, подцепил недоеденный блин и отправил в рот новый кусок. На подносе у него были пластиковые коробочки с сиропом. Культями еще можно есть, но открыть эти коробочки — вряд ли.

— Вам открыть сироп? — предложил я.

— Да. Спасибо.

Я отогнул край фольги, закрывавшей коробочку, и вылил сироп на блины. Я сам не знал, почему меня так заинтересовал этот человек.

— У вас есть семья? — спросил я его.

Он опустил голову. Я заметил, что мой вопрос покоробил его.

— Да.

— А где вы живете?

— Когда холодно, в приюте.

— То есть сейчас вы живете в приюте?

— Сейчас не холодно.

— Здесь есть приют?

— В Сиэтле.

Что же занесло его в Монро? Аналогичный вопрос я мог бы задать и себе. Мне никогда не приходило в голову, что у бездомных, которых я часто встречал возле своего агентства, вероятно, тоже были свои планы и замыслы.

— А чем вы занимаетесь целый день?

— Хожу, — ответил он. — Раньше я любил болтаться возле магазинов и супермаркетов. Но людям это не нравилось. Охрана прогоняла. А однажды охранники избили меня. Ни за что. Скучно им было, а тут я на глаза попался. В общем, теперь я туда не столько хожу, сколько думаю об этом. Ведь очень легко представить, что вы заходите в магазин. Или в любое другое место. Например, в кино. В ресторан. Я могу мысленно отправиться в Нью-Йорк, Париж или Москву, и мне это не будет стоит ни цента. Разницы никакой: что в Нью-Йорк, что в соседний магазин. Но лучше читать книги.

— Вы любите книги?

— Да. Но только не книжные магазины. Меня туда не больно-то пускали. Правда, меня никогда не били, но мне не нравится, что в книжных магазинах продают еду и кофе. Везде, кроме «Крауна». Но этих магазинов все меньше. Нельзя устраивать закусочную рядом с книгами. Это неправильно. Я люблю романы Кинга.

— Стивена Кинга?

Бородач подался вперед.

— Вы знаете мистера Кинга?

— Только по книгам.

— Я люблю Дюма и Митчэма. А про учебники ничего не знаю. — Лицо бородача вдруг помрачнело. — В школе у нашего учителя была учительская книга. Там были все ответы. Ну почему учащимся не давали учительскую книгу? Они бы прочли и узнали все ответы. А зачем еще ходить в школу?

Мне вдруг подумалось, что катастрофа в горах лишила этого человека не только рук.

— Знаете, я хожу… в разные места. И везде ищу учительскую книгу. Если бы я ее нашел…

Он замолчал и смерил меня взглядом, словно решал, стоит ли мне доверять. Потом бородач наклонился ко мне и тихо продолжил:

— А знаете, однажды я ее нашел и стал читать, но не успел узнать все ответы. Я потерял сознание. Слишком много знаний. Как в Библии. Есть вещи, которые людям пока рано знать, и Бог прячет их в разных книгах. С тех пор я никак не могу найти учительскую книгу. Если бы я только ее нашел… там есть все ответы.

— Там не может быть всех ответов, — возразил я. — Всех ответов нет нигде.

Бородач поморщился.

— В учительской книге есть.

— Никакой учительской книги не существует.

Бородач поглядел на меня, как на мальчишку, несущего чушь.

— Вы не знаете, что с вами может случиться через мгновение. Время — ничто. Может, вся история человечества — одно мгновение. Я иногда думаю: стоит моргнуть, и я прочитаю все книги в мире. Каждую, но только не учительскую.

— Да поймите вы, что не существует учительской книги! — крикнул я. — И ответов на все вопросы не существует. Иногда страшные вещи случаются без всякой на то причины. Взгляните на свои руки.

Но вместо рук он посмотрел на меня, словно перед ним сидел сумасшедший. Другие посетители косились в мою сторону.

— Я больше не читаю книг, — заявил бородач. — Я их представляю. И охраняю. Раньше книги были такими красивыми. У них был, как его… твердый переплет. Книги нужно защищать. Особенно теперь, когда в книжных магазинах торгуют кофе и едой.

Я доел сандвич, проглотил остатки сока из второго пакетика и встал. Не хотелось больше говорить с безруким бородачом. Я вытащил из бумажника пятидолларовую бумажку и положил на стол рядом с его блинами.

— Это за еду.

— Спасибо, — продолжая жевать, ответил искатель «учительской книги».

Я надел рюкзак и двинулся дальше. Примерно в квартале от закусочной находился поворот на шоссе. Хотя я миновал двадцать пять миль, у меня возникло ощущение, будто я только делаю первый шаг.

Первым зданием, мимо которого я прошел, был «Дом рептилий». Издали он напоминал обшарпанный придорожный ресторанчик. Что находилось внутри, я мог представить: стеклянные террариумы с сонными змеями и прочими тварями вроде ящерицы-ядозуба. Почему так тянет поглазеть на существ, способных нас убить? В другой день я бы наверняка заплатил семь долларов за вход и побродил бы среди рептилий. Мне всегда нравились подобные зрелища.

Но сегодня я решил не тратить деньги попусту. Вскоре я увидел старый школьный автобус, превращенный в закусочную, где готовили барбекю. Закусочная так и называлась — «Барбекю в старом автобусе». Маккейл любила барбекю. «Ей бы здесь понравилось», — подумал я.

Отойдя от Монро миль на пять, я заметил часовню. Наверное, ее соорудил какой-нибудь набожный человек. Возле входа была облупившаяся вывеска, исполненная витиеватым старомодным шрифтом:

«Часовня у дороги. Зайди. Отдохни. Помолись».

Она напоминала сарайчик, увенчанный башенкой. Мне стало любопытно, и я решил зайти внутрь. В ведерке перед дверью красовались яркие искусственные цветы, забрызганные грязью. Не зная, есть ли кто внутри, я осторожно открыл дверь. Никого.

Противоположную стену занимал большой деревянный крест, составленный из брусков, покрытых морилкой. Перед ним стояли четыре скамьи, на два человека каждая. Тут же располагалась небольшая кафедра. На ней лежали письма и записки, оставленные теми, кто сюда заглядывал. На передней скамье лежало несколько компакт-дисков с песнями группы «Благочестивый Марвин и его друзья». Верхний альбом назывался «Громко и радостно». Марвин и его ребята все были в оранжевых синтетических комбинезонах. Прическа «благочестивого» отчасти напоминала стиль восьмидесятых годов, когда спереди волосы подстригались коротко, а сзади оставлялись нетронутыми, и отчасти — курчавые жесткие заросли на головах мексиканских фигурок «чиа». На кафедре лежала старая Библия в белом кожаном переплете, раскрытая на «Втором Послании к Фессалоникийцам»:

«Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш, возлюбивший нас и давший утешение вечное и надежду благую во благодати».

«Надежду благую во благодати, — подумал я, закрывая Библию. — Любовь и утешение?» Меня вдруг охватил гнев. Я схватил Библию и швырнул ее в стену. Любовь и утешение? Любовь, надежда и благодать? Дурацкая шутка. Я вышел из часовни, сожалея, что зря потратил время.

Я прошел около мили, прежде чем успокоился. Но злость осталась. Чувства всегда находятся близко к поверхности, прикрытые лишь тонкой коркой вежливости и воспитанности. А такие места, как придорожная часовня, срывают ее.

Я переключил внимание на дорогу. Шоссе немного выпрямилось. Вдалеке виднелись горы. На вершинах белел снег. С ним сливались такие же белые облака. Деревья на заснеженных склонах напомнили щетину на небритых щеках. Горы являлись моим промежуточным пунктом. «А ведь до них недалеко», — подумал я и покачал головой, поражаясь своей глупости. Расстояние до гор всегда обманчиво. Кажется, еще немного, и ты там. А потом начинаешь одолевать перевал за перевалом и удивляешься: где они прятались раньше?