Глубокий сыск - Джон Стиц

— Привет, — сказал я. — Это ваш друг, спец по художественному чтению иероглифов.

— Привет-привет. — Камера с холма показала, что Кейт встала и отошла от человека, который сидел рядом. Ее блузка была завязана узлом на животе, обнажая пупок. Она была прелестна.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, когда вы вернетесь с раскопок.

— Ну, конечно. Я вам позвоню часов в шесть. Идет? — Молодец, сразу догадалась, что я не хочу, чтобы за мной следили.

— Идет. Да, мне очень нравится, как на вас сидит блузка.

Голова у Кейт работала быстро. Она отлично знала, что ее микрокомп не транслирует сейчас изображение. Кейт рефлекторно обернулась, соображая, где здесь может быть камера, и тут же спохватилась.

— Спасибо большое, — проговорила она. — У меня тоже есть к вам вопросы.

В этот момент я не видел ее лица, но в голосе прозвучала добродушная насмешка.

Мы распрощались. Я решил, что раз уж я все равно в конторе, не худо бы проверить, что там наснимала камера. По моему велению компьютер рассортировал кадры вначале по углу зрения, а потом по времени съемки. Оказалось, что камера зарегистрировала движущиеся объекты в пяти десятках точек И отдельные передвижения (в смысле людей, которые куда-то шли) — еще в двадцати. Я их быстренько просмотрел. Ничего подозрительного.

Затем я отыскал точку, где дежурил Эллиот, и просмотрел все кадры, которые показывали его в движении. Их было немного — Эллиот, очевидно, обожал сидеть в караулке. Я понаблюдал, как он оба раза покидал свой пост по вечерам и возвращался по утрам. Вел он себя, как законопослушный гражданин.

Затем я заглянул в архив раскопок — полюбовался, как люди выходят с территории через будку сканера. Всемирно, артефактов сумками не выносят.

Чувствуя, что тут толку не будет, я переключился на розыск Артемюсов в списке горожан. Авось имя подлинное, раз он носит кольцо с буквой «А». Людей с именем либо фамилией «Артемюс» оказалось в общей сложности двенадцать. Я приказал компьютеру выстроить их в порядке отдаленности их жилья от лавки Бертрама, затем распечатал список.

Раз в день объективное время суток совпадало с субъективным. Я брел по душному и пыльному переулку, утешаясь сознанием, что сейчас действительно день в самом разгаре. Артемюса номер один дома не оказалось, так что сейчас я шел встречаться со вторым.

Второй, Артемюс Калцедон, открыл мне дверь, и надежды мои рухнули. То был дерджониец средних лет — жировики на его лбу уже потеряли молодой блеск, но еще не начали чернеть. Вероятно, он редко выходил на улицу, так как его кожа выцвела до ало-розового оттенка. Он поздоровался со мной щелканьем языка, а я в ответ прощелкал извинение. Общение по-дерджонийски для землянина утомительно не в лингвистическом, а в физиологическом смысле. Если разговор длинный, весь язык сотрешь. Тогда я обычно достаю пару монет и начинаю ими щелкать. Не очень выразительно получается, но объясниться можно. Прав был тот, кто сказал: «Деньги говорят сами за себя».

Я отправился к Артемюсу номер три, надеясь найти в его лице искомого землянина. Попутно изнывал со скуки, пока не заметил, что за мной следят.

«Хвост» работал квалифицированно. Стоило мне направиться ему навстречу, как он с невинным видом нырнул в бакалейную лавку. Он действовал так умело, что на миг я даже засомневался в своей догадке, но нет — тремя кварталами дальше я свернул за угол и тут же увидел его, родимого, в окне антикварного магазина. Я заподозрил, что на самом деле Артемюс номер один был дома, и этот тип сел мне на «хвост» еще у его квартиры.

«Хвост» походил внешне на того любознательного крикуна, который навестил лавку Бертрама: темные, остриженные под ежик волосы, атлетическая фигура. Я исподтишка покосился на него, чтобы опознать его даже в том случае, если он решится радикально изменить свою внешность путем смены футболки, и пошел дальше.

Я вновь направил свои стопы к жилищу Артемюса-3, но, пройдя два перекрестка, остановился подождать преследователя в чудесной тени портика, который оберегал одновременно от солнца и от чужих взглядов.

Я прождал двадцать минут впустую. Возможно, тот факт, что я дважды его заметил, вселил в него осторожность. Я дал ему еще двадцать минут, а затем отправился своей дорогой.

Третьего Артемюса тоже дома не было. Работенка почище, чем у торгового агента. Даже от тех, кого я заставал дома, мне нечего было ждать комиссионных.

Кейт не особенно изумилась, когда за ужином я рассказал ей о проделках Эллиота.

— А ведь он больше года у нас работает, — сказала она. — Интересно, что он еще «позаимствовал»?

— Не знаю. Если он заделался коллекционером до установки сенсорной ограды, сейчас у него уже целый клад где-нибудь припрятан.

Появился официант с главным блюдом вечера.

— Ваши чипсы, — сказал он, изящно расставив тарелки на столе.

Танкурские растения любят тамошнюю горячую и пыльную атмосферу не больше, чем я, и по большей части предпочитают расти вглубь, а не вверх, выискивая в недрах планеты водоносные слои. Чипсы делают из мясистых корней растения, чья внешняя часть кажется неказистым пучком травы. Однако если порезать корень на кружочки, а затем их поджарить, получается нечто восхитительное.

— Тэк-с, — сказала Кейт. — Что дальше?

После работы она переоделась и теперь вместо оголенного пупка демонстрировала обнаженные плечи. Между прочим, очень красивые.

— Мне хочется побеседовать с Эллиотом. Но не в его квартире, где лежит эта пушка, и не в караулке, где у него под рукой оружие.

— Где же в таком случае?

— Можно ему завтра дать какое-нибудь временное поручение? Какое-нибудь, где оружие не положено?

— А-а, драк не любите? При вашей-то выдающейся фигуре…

— Драками я уже сыт по горло.

— И где же это было?

Глубокомысленно расправившись еще с одним чипсом, я пояснил:

— Ну, например, в корпорации, о которой я вам рассказывал. У них была такая веселая жизнь, что всем работникам раздавали бесплатные иглострелы с пятимесячным зарядом. В нормальных конторах люди оставляют друг другу записки в корзинках с надписью «Почта», верно? Так вот, там, если ты хотел оставить записку, то клал ее прямо на стул тому человеку, потому что все вечно срывались тушить очередной поджог.

— Что-то никак не заставлю себя поверить в твой рассказ. С чего бы это?

— Не могу сказать. Нет, местечко было то еще. Маленькая деталь: все дорожные знаки были изрешечены из бластеров. Ни одного целого знака или указателя во всем городе.