Ловушка для горничной - Наталья Евгеньевна Шагаева

Ревную, да.

Парадоксально ревную по факту не свою женщину.

— Тот, кто не должен находиться в этом доме, — произносит она и прикрывает глаза, словно ей совсем не хочется говорить.

— Василиса, — выдыхаю. — Давай так, ты рассказываешь мне все, что тебя пугает и как я могу помочь. Сейчас мне ничего непонятно. Особенно с условием, что в этот дом не может попасть тот, кто не должен здесь находиться.

— Хорошо, хорошо! — немного нервно повторяет она.

Как всегда, глотаю ее раздражение в мою сторону. Глотаю только от нее. Заслужил. Я многое готов ей прощать, но иногда меня сносит к чёртовой матери. Потому что хочу, потому что двадцать четыре на семь думаю только о ней. Она, как навязчивая идея, засела в моей голове и не отпускает. И в свои тридцать шесть лет, несмотря на то, что в моей жизни было много женщин, я не знаю, как найти подход к Василисе. Как стерпеть то, что с ней сотворил, и нарисовать ей более хорошее впечатление обо мне.

Наблюдаю за ней, когда она встает с места, берет свою чашку и подходит к окну. Встает спиной ко мне, пряча от меня свои эмоции. Плохо, я считывал ее страхи и волнения, смотря в глаза.

Закрылась.

— Меня преследует мужчина, — вдруг произносит она.

Резко подаюсь вперед в желании сразу задать сотни вопросов, но сдерживаюсь, не прерывая ее.

— Поэтому я не беру выходных и не покидаю этот дом. Я полагала, что здесь он меня не достанет. Но буквально полчаса назад я обнаружила на своей кровати подарок от него.

— Тот же вопрос: с чего ты взяла что это его подарок? — тоже немного агрессивно выдаю я. — Может, это Марк или охранники? Мали ли кому ты… — не продолжаю.

— К розе была приложена записка. Можешь считать меня сумасшедшей, но я чувствую его запах.

— Где записка?

Мне нужно ее видеть, мне нужно понимать, что, мать вашу, происходит. Ни один посторонний не может попасть в этот дом. Я в этом уверен, это просто невозможно. Сорвусь с места снимать записи камер, наведу шороху – спугну того, кто запустил в дом постороннего. Сжимаю кулаки до боли, пытаясь все переварить.

— В комнате, но это неважно. Понимаю, что это не твои заботы и мои страхи – это мои проблемы, но теперь я не чувствую себя в безопасности. Мне страшно, я боюсь и прошу защиты, — с каждым словом ее голос становится тише и обреченнее. А мне мало этих ее ничтожных признаний, мне нужно знать все. Даже больше, даже то, что не имеет отношения к делу.

Поднимаюсь с места, мне нужно смотреть ей в глаза. Подхожу сзади, снова недопустимо близко. Недопустимо для нее и очень мало для меня.

Ее спина напрягается, глубоко втягиваю жасминовый запах, но не касаюсь.

Не имею права без разрешения.

— Мне нужно знать все, чтобы действовать разумно, — стараюсь говорить спокойно.

— Достаточно того, что я сказала. Твоя задача – обеспечить безопасность этого дома. Большего не прошу.

Черт! Ну вот как мне из нее все вытянуть? Нет, я могу, конечно. Но, боюсь, мои методы снова ее «изнасилуют».

— Покажи мне записку, — настаиваю я. — Кто этот мужчина и почему ты его боишься? Я, в конце концов, должен понимать, с кем имею дело. Василиса, пожалуйста, — выдыхаю в ее волосы.

— В записке нет ничего такого, что раскрывает его. Это больше триггер для меня, чтобы понимала, что он меня нашел. Мужчина так себе… Сошка, по сравнению с твоими возможностями. Он меня… — замолкает, слышу, как судорожно вдыхает, сглатывает. — Скажем так, он сильно меня обидел. Он считает себя сильным мира сего и упивается своей властью. Это неважно, просто огради этот дом от его вторжений. Это же входит в твои обязанности?

— Он тебя…

Сука! Боюсь озвучить свои догадки вслух. Если это так… Пи*дец!

— Он меня… — выдыхает Василиса.

Все. Меня переклинивает. В глазах темнеет. Зажмуриваюсь, теряя ориентацию. Поднимаю руки, чтобы обхватить ее плечи, но так и застываю. Отхожу от девочки, сжимаю переносицу.

И вот теперь мне нужно много подробностей. И я их узнаю, плевать на методы. Я еще не закончил с ней разговор. Нет, я, конечно, навел справки про так называемого отца. Опустившаяся мразь. Бывший наркоман, сейчас бухает по-черному, сидел, весь в долгах и болезнях… Скоро загнется. Но, похоже, я не слишком глубоко копал и много упустил…

— Иди в свою комнату, я посмотрю камеры. Ничего не бойся. Тебя никто не тронет, — обещаю ей.

— Можно я останусь в твоем кабинете? — просит она, разворачиваясь ко мне. И вот теперь я могу считывать ее эмоции. Там нет дерзости, язвительности, злобы и ненависти, там действительно страх и полная безысходность. Мне не нравится такой взгляд. Мне никогда не хочется ее такой видеть… Хочется навсегда стереть этот страх и уязвимость с ее красивого лица.

— Останься, — киваю. Так даже лучше, я еще вернусь сюда сегодня и снова буду с ней говорить. Как только выясню, кто несанкционированно попал в этот дом или кто из моих людей работает не на меня. — В шкафу есть плед, — указываю глазами на нижний ящик. — Попробуй расслабиться. Как бы ты ни противилась, в моих руках ты в безопасности, — разворачиваюсь, выхожу, прикрывая дверь.

Глава 13

Андрей

Прохожу в комнату охраны, за мониторами Дима. Расправляет плечи, поглядывая на меня.

— Как дела? — стараюсь говорить непринуждённо, лениво посматривая на мониторы.

— Все нормально, без происшествий.

— Димон, сбегай в комнату отдыха, передай Савелию, что завтра с утра он водитель Демона.

Это не так. Водитель будет другой, но об этом они узнают только завтра. А сейчас мне нужно ненавязчиво отвлечь Диму. Парень кивает и покидает комнату. Сажусь за мониторы, включаю запись за сегодня, быстро перематываю. Ничего подозрительного, ставлю на паузу момент, когда к воротам подъезжает непримечательная машина, из которой выходит молодой парнишка. На голове кепка, козырек опущен, лицом в камеры не светит. Димон выходит, общаются, парень передаёт охраннику бордовую розу в упаковке. Еще пара фраз, и парнишка уезжает. Дальше Дима сам идет к домику прислуги, проходит внутрь. Там камеры нет. Выходит уже без розы,