Искатель. 1982. Выпуск №4 - Сергей Абрамов

Востоков лениво бродил из комнаты в комнату, тщетно подыскивая себе какое-нибудь занятие. На книжных стендах он не разбойничал: Климович собирал только старые книги, преимущественно приложения к дореволюционным журналам «Вокруг света» и «Родина», а также пятикопеечные выпуски «Ната Пинкертона» и «Пещеры Лехтвейса». Чтение, даже лубочное, не привлекало Востокова. Мучила неизвестность дальнейших судеб: и его самого, и сокровища. Страх перед тем, что затеяли Климович и портье из «Киевской», неведомая цена иконы и недоверие к новому поколению фарцовщиков. Старых он, правда, искал, еще живя в гостинице, но безуспешно: кто «завязал», кто сидит. А здешние что-то тянут, из дому не выпускают, все уголовкой пугают.

За дверью кто-то долго и пронзительно позвонил, Востоков струхнул: не за ним ли? Звонок повторился. Востоков рискнул открыть.

За дверью стоял начавший уже тучнеть человек с обвисшими, как у бульдога, щеками.

— Вы гость, — сказал он Востокову, окинув его острым всепонимающим взглядом. — А где же хозяин?

— Обещал быть в четыре дня. — Востоков отступил, впуская незнакомца.

Тот вынул из жилетного кармана старинные золотые часы с крышкой, открыл ее, сказал вполголоса:

— Сейчас без четверти четыре. Я подожду у него в кабинете.

Востоков, все еще недоумевая, пропустил его по-прежнему молча и остановился у двери.

— Разрешите представиться, — проговорил тот. — Одинцов Лев Михайлович. Антиквар по профессии и коллекционер по склонности. А вы почему не рекомендуетесь?

— Не успел еще. Я Востоков Андрей Серафимович.

Одинцов вдруг почему-то обрадовался.

— Значит, это вы икону принесли? — спросил он.

— Я, — смущенно признался Востоков. — Говорят, что у вас древние иконы высоко ценятся.

— Смотря какие. Высоко, если не подделка.

— Вы антиквар. Значит, и цену знаете. Минуточку, я сейчас покажу ее.

Он выдвинул из-под кровати чемодан, извлек икону без оклада и поставил ее на стул.

Одинцов тщательно оглядел ее, обошел кругом, легонько пощупал — не стираются ли краски — и молча шагнул к Востокову. Потом опять оглянулся, вынул из кармана большую лупу и долго-долго рассматривал стершиеся углы. Пожевал губами и крякнул.

— Тысчонок пять я бы за нее отвалил.

От неожиданности Востоков даже не мог ответить. Язык прилип к небу. А Одинцов тем же ерническим тоном спросил:

— Не слышу ответа, Андрей Серафимович. Так по рукам или нет?

— Я каждый день оцениваю принесенные мне в лавку вещи. Не мальчик. Это что же, розыгрыш по-московски?

Одинцов хохотнул.

— Не ошиблись, уважаемый. Между прочим, остроумно придумано: розыгрыш по-московски! Хотите настоящую цену? Так помножьте пять на три.

Лысый, как говорят рыболовы, бросал подкормку. Покупать для себя он и не собирался. Он пробовал клиента на твердость.

Востоков задумался. Одинцов, как ему показалось, уже не шутил. Неужели так оценивал свое сокровище и отец? Не верится. Значит, надо торговаться, как на базаре.

— Не выйдет, — сказал он мрачно. — Бросовая цена, Лев Михайлович, У нас пока еще нет инфляции.

— Биржи тоже нет, уважаемый. И рубль не падает.

— А вы знаете, сколько за Рублева государство платит? Государство! И за сколько его за границей на аукционах оценивают?

— Так ведь это не Рублев, а подделочка. Древнее подражаньице, согласен. Но все-таки подражаньице. А пятнадцать тысяч — цена немалая. «Волгу» купите.

— Вот и покупайте себе «Волгу», если у вас есть такая возможность, — отрезал Востоков н уложил в чемодан икону.

— Не сторговались? — усмехнулся стоявший у двери Климович. Он уже несколько минт стоял так, прислушиваясь к разговору.

— Я ему пятнадцать косых предлагал, а он морду воротит, — нашелся Одинцов.

Пятнадцать косых, подумал Климович. Для комиссионных, нам и десяти процентов мало. Значит, и ему, Климовичу, и Лысому, и корешу из гостиницы выгодней завышать рыночную цену иконы и не настаивать на бросовой. Интересно — какую цену назовет сам Востоков?

Этот же вопрос задал Лысый.

— Тысяч пятьдесят, по крайней мере, — ответил Андрей.

Переглянувшись, все вдруг замолчали. Каждый думал о том же, что и сосед. Во-первых, требуется экспертиза, чтобы гарантировать нужную сумму. Для того, кто сможет снять с текущего счета такую или большую сумму. А тот, кто может дать пятьдесят тысяч, способен раскошелиться и на все шестьдесят., Для комиссионных такой расчет всех троих вполне устраивает. Следовательно, можно согласиться с Андреем и принять его условия. Ведь они ничем не рискуют.

— Вот так, — оборвал молчанку Востоков. Любая пауза пугала и тяготила его. — Вы подумайте пока, а я пойду полежу. Устал что-то… — И улегся беззастенчиво.

Климович и Лысый вышли в другую комнату.

— Зачем ты ко мне притащился? — спросил Климович. — Полгорода на метро ехать. Ведь ты даже, не знал, что Андрей у меня живет.

— Моя удача, — отмахнулся Одинцов. — По крайней мере товар увидел и цену узнал.

— А что молчишь? Цена не нравится?

— Почему? Для комиссионных отличная.

— Если покупатель найдется.

Одинцов ответил не сразу.

— Вот я и думаю о том, что выгодно мне.

Последнее слово он подчеркнул в недружеской интонации. Перед Климовичем сидел не сообщник, а конкурент.

— Не рано ли раскрываетесь, Лев Михайлович? — сказал Климович. — Что ж получается? Свой своего за рублевку продаст.

— А если куплю я, за что вам комиссионные платить? Еще древние римляне говорили: хомо хомини люпус эст. Ты латыни не изучал, так переведу. Человек человеку волк.

— Латыни я действительно не изучал. Но по-русски тоже изреченьице есть: с волками жить — по-волчьи выть. И если двое выходят из игры, банк снимает третий. Я не личность имею в виду, а ведомство.

— Понял. Что ж, и втроем поиграть можно…

— Без экспертизы не поиграешь.

— А если найдется?

— Гайки подкручиваете. У вас таких денег нет. Ни в кармане, ни в сберкассе.

— Но эксперт имеется. И комиссионных не потребует.

Климович задумался. Кого Лысый имеет в виду? Безухова нет в Москве Жук в свалку не полезет. Может быть, Король? Но Корольков после отсидки на даче прячется Если и фарцует, то по-крупному и только наверняка. У Лысого связь с ним есть. Наверняка есть Но возьмется ли он?

— Не возьмется. Слишком запуган, — подумал он вслух.

— Ты о ком? — вздрогнул Одинцов

— О Короле. Вы только о нем и думаете.

— О ком же еще? Фирмач отменный И доскарь к тому же. Если заинтересуется, лучшего эксперта по иконописи даже искать не нужно.