Трудная наука побеждать - Николай Бирюков

Когда мы вернулись на командный пункт, полковник Забелин сообщил, что здесь уже побывали днепровские партизаны. К сожалению, ни он, ни я не записали тогда фамилию их командира. А стоило бы помянуть добрым словом этого коренастого мужчину, с автоматом, в полупальто и шапке-ушанке. Его отряд, готовясь встретить советские войска, вел тщательную разведку сил и средств немецкой обороны на том берегу. Эти ценные сведения сразу же были переданы нам, хотя воспользоваться имя нам не удалось.

Рекогносцировочные группы, тщательно обследовав участок Чапаевка, Еремеевка, куда вышел корпус, подтвердили, что для форсирования он не выгоден. За рекой, в глубину расположения противника километров на 20–25, простиралась низменность, пересеченная многочисленными речками и ручьями, местами заболоченная, покрытая густым кустарником. Крутых изгибов, которые всегда в пользу наступающих, Днепр здесь не имел.

Командующий армией принял во внимание эти соображения. Наш корпус был переброшен на другой участок, ближе к Кременчугу. Здесь мы начали разведывать скрытые пути выдвижения к реке, уточняли маршруты полков и батальонов, в протоках бойцы связывали плоты и плотики, тренировались в погрузке на них и в управлении ими. Корпус готовился к переправе…

Переправа, переправа,

Берег правый, как стена…

Этой ночи след кровавый

В море вынесла волна….

Об этих днях и ночах, о павших однополчанах вспоминали мы, ветераны 20-го гвардейского корпуса, когда осенью 1965 года небольшой катерок мчал нас вверх по Днепру. Он причаливал к бело-голубым пристаням, построенным на местах былых переправ, мы взбирались на крутые глинистые берега и, пытая память, искали следы двадцатилетней давности.

Тогда Днепр здесь был извилист — старое русло и новое русло, низкие песчаные острова, сотни широких и узких проток, заросли камыша. А теперь все это ушло глубоко под воду, под волны искусственного водохранилища Кременчугского моря.

Мы идем по травянистому склону и любуемся этим морем, панорамой дальнего берега, белокаменной плотиной Кременчугской гидроэлектростанции. И вдруг вся наша группа сразу останавливается. На пути — окоп! Расползшийся, осевший, с заросшими травой брустверами, он покажется вам, если вы не фронтовик, просто канавой.

— Вон и площадка для «станкача», — негромко роняет кто-то из товарищей.

Мы смотрим туда, куда он показывает, молчим, мнем фуражки, переглядываемся. Да, тогда шла война, и нам приходилось круто…

К началу октября, когда 4-я гвардейская армия приступила к форсированию Днепра, наши дивизии — 5-я, 7-я и 8-я — насчитывали примерно по 4500 бойцов каждая. Но ни в ходе переправы, ни в тяжелых двухмесячных боях на заднепровских плацдармах корпус не получил полноценного, хорошо обученного пополнения. Как, впрочем, и вся армия. Думаю, в этом одна из причин того, что не удалось создать здесь плацдарм оперативного значения.

В масштабе армии наш корпус выполнял вспомогательную задачу обеспечивал правый фланг 21-го корпуса, который наносил главный удар. В ночь на 6 октября головные отряды 5-й и 8-й дивизий начали переправу через Днепр.

Противник обнаружил десант 25-го полка, но был подавлен артиллерийско-минометным огнем. К утру этот полк был уже целиком на острове, что близ западного берега реки.

Один батальон 22-го гвардейского воздушнодесантного полка переправился в районе отметки 67.1, но не успел закрепиться и был выбит противником.

На следующий день гвардейцы вновь предприняли активные действия, и к 15.00 22-й полк достиг района отметки 67.1, 25-й — острова Подкобылок, к северо-востоку от Вороновки, 27-й полк — озера Крещатое, в том же направлении.

Связист роты связи 22-го полка рядовой Соколов вызвался доставить на правый берег радиостанцию. В пути лодку пробило, и она стала тонуть. Тогда раненый Соколов, схватив радиостанцию, бросился вплавь. Тут его ранило еще раз. Но боец все же доставил рацию. Передав ее товарищам, он потерял сознание.

На один из островов высадился также передовой отряд 21-го корпуса под командой капитана Н. Н. Зарянова. Лихой атакой гвардейцы выбили врага из первой траншеи. А потом — огненный шквал и контратака, и вновь шквал огня. Ночью гитлеровцы решили «надавить на психику». Они шли вперед сомкнутым строем и что-то громко пели. И… полегли перед окопами заряновцев так же, как и их предшественники, днем.

Захваченные острова были хорошим трамплином для прыжка за Днепр. Частям 21-го корпуса удалось создать небольшой плацдарм и на том берегу. Это был тактический успех, который, как я уже говорил, не перерос, однако, в оперативный.

Фашистское командование выдвинуло из глубины значительные силы. Стремясь сбросить советские полки в реку, 11-я танковая и 320-я пехотная дивизии перешли в контрнаступление. Вскоре на этом рубеже появилась и 389-я пехотная дивизия, переброшенная из Франции.

Весь октябрь на днепровских рубежах шли схватки за плацдармы. Ни та, ни другая сторона не добились решительных успехов. Командующий фронтом взял из нашего корпуса и перебросил на главный участок 7-ю и 8-ю дивизии. Осталась у нас одна 5-я, которая вела бои местного значения.

Впрочем, замечу: хотя этот термин и определяет довольно точно масштаб боя, но никак не рисует его напряженность.

…Наш катерок заворачивает ближе к левому берегу Кременчугского моря, и генерал-майор И. Г. Попов, обращаясь к нам, говорит:

— По-моему, это место здесь… Мы проходим над островом Яцковым.

— Его называли «островом смерти», — добавляет Николай Чернорук.

Они стоят рядом, плечом к плечу — бывший командир 1-го полка 5-й дивизии Илларион Григорьевич Попов и воспитанник полка, тогда 14-летний доброволец Николай Павлович Чернорук. Ветераны вспоминают октябрь сорок третьего. Вот он, трижды перекопанный снарядами и минами, перепоясанный траншеями, остров Яцков. И с той и с другой стороны Днепра по нему била тяжелая артиллерия, с той и с другой стороны налетали, пикируя, бомбардировщики. Ежедневно — атаки и контратаки, ежедневно хрусткий белый песок острова мяли гусеницы танков, топтали тысячи солдатских сапог.

Две долгих недели, пытаясь столкнуть друг друга в Днепр, дрались здесь наши и фашистские батальоны. Но до 17 октября были еще, как говорят, цветочки.

Это пасмурное утро я тоже отлично помню. Часов в десять до командного пункта корпуса донесся грохот сильнейшей канонады.

Звоню в 5-ю дивизию:

— Что происходит на острове?

— Очередная атака врага, — отвечает генерал-майор Калинин. Сосредоточенным огнем ему удалось разбить переправу. Батальоны отрезаны от дивизии.

После артподготовки вражеская пехота — восемь танков впереди атаковала нашу оборону и была отбита. Затем одна за другой еще три атаки. Срезанные огнем, они тоже заглохли. Поддерживая батальоны, из-за реки била наша артиллерия.