Мона. День сурка с демоном - И. Б. Циммерманн

чем Мона успела что-то сказать, выбил ее ногой. Звук удара, вероятно, поглотил окружающий гомон. Перед ними открылся новый проход, и они быстро скользнули внутрь. Стоило вампиру снова закрыть за ними дверь с мощной звукоизоляцией, уровень шума упал до терпимого. Борис с раздражением сунул палец в ухо.

– Чертов гиперчувствительный слух.

– А разве мы можем просто оставить Бена там? – встревоженно сказала Мона. Его щенячье поведение пробуждало в ней чувство ответственности. Вид крупного мужчины, который в обеденный перерыв спал в корзине, свернувшись калачиком, кардинально изменил ее представление о кровожадных людях-волках. К тому же, если она еще и его потеряет… как ей объясняться перед директором? Это же ее первая неделя.

– Напишу ему сообщение, момент. – Борис достал мобильник из кармана брюк, и его пальцы запорхали над сенсорным дисплеем. Маленький смартфон изо всех сил старался поспевать за вампирской скоростью.

– Не надо писать ему целый роман… И что это вообще за язык? – Мона отобрала телефон у него из рук.

– «Глубокоуважаемый господин Бен, считаю невероятно важным ради вашей же безопасности…», скажи-ка, из какого ты века?

Борис поджал губы, недовольно наблюдая, как Мона стирала его сообщение. Текст на тысячу слов сократился до «Выходи на улицу и жди нас там, мы скоро придем.»

С кислым выражением лица Борис забрал у нее свой телефон.

В данный момент они стояли в черном коридоре, который освещался красными лампами. Пахло сладкими электронными сигаретами и манной кашей.

Мона замерла и принюхалась.

– А сейчас не помешали бы чары отслеживания, ты можешь щелкнуть пальцами… – предложил Борис и кивнул ей, как будто можно сотворить такой фокус на ровном месте.

– Отслеживающее колдовство! – откликнулась она.

– Что, прости?

– Ну, если щелкнуть пальцами, получится отслеживающее колдовство! То есть я при этом буду колдовать. Часто ошибочно говорят, что мы, ведьмы и колдуны, накладываем чары, и мы это, конечно, умеем, но колдовство – нечто совсем другое. К настоящим отслеживающим чарам мне пришлось бы готовиться: с соответствующим носителем, с заклинанием на латыни. А колдовство – это просто щелкнуть пальцами, но только очень опытные из нас способны сделать что-то подобное на чистом колдовстве. Знаешь, колдовство – это то, что могут только ведьмы и колдуны, это врожденное и… – Мона умолкла, заметив высоко поднятые брови Бориса. Ему наверняка все это известно, с его-то опытом нежизни.

Скрипнув зубами, она покосилась на собственные ладони.

– В последнее время они совсем сошли с ума.

– Твои силы?

– Да. Понятия не имею, что происходит. Все из-за стресса. У профессора я уже думала, что сейчас взорву артефакт!

– Ого, – ответил он, но, кажется, особо не впечатлился.

– Чуть не кокнула золотую бомбочку для ванны Сонотепа. – Теперь Мона не сдержала тихий смех и покачала головой.

– Значит, лучше не будем рисковать. Сначала осмотримся?

Перед ними простирался длинный темный проход, и оба почувствовали желание красться вперед осторожно. К стенам прислонялась причудливая мягкая мебель, неритмично тикали сломанные напольные часы, на картинах в вычурных золотых рамках была изображена целая череда бугименов разных эпох, а в конце коридора на столе ерзал бюст.

– Что ж, такое не каждый день увидишь, – пораженно сказал Борис.

– Эм, прошу прощения! – Мона быстро зашагала к двигающейся мраморной голове. Между проклятыми реликвиями существовала связь, магическая связь. От обыкновенного человека они ответа не получат – тот, скорее всего, проигнорирует оживший скелет, подсознательно отрицая его существование, но вот от статуи ничего не укроется.

Мраморная голова тщетно тянулась к лежащей перед ней ручке, пыталась достать ее языком и даже не удостоила ведьму и вампира взглядом. Перед ней лежала небольшая стопка бумаги с распечатанными таблицами.

– Уважаемый? – еще раз попробовала Мона.

В ответ мраморная голова с густыми усами критично скривилась и продолжила ловить языком ручку. Ни рук, ни плеч у бюста не было, что соответствующим образом ограничивало его возможности.

– У йеня шещас ет йерейени, – неразборчиво бросила им скульптура.

Мона осторожно взяла ручку и подняла так, чтобы бюст мог ее поймать. Тот сразу схватил ручку зубами с ладони ведьмы и довольно улыбнулся:

– Шпашибо!

– Не за что.

– Шем моху ыть вам полежен? – прошепелявил он с занятым ртом и, опустив ручку на лист перед собой, начал выводить витиеватые изящные буквы. Как зачарованная, Мона отвлеклась на идеально изогнутые линии его почерка. Ей самой, даже если максимально сосредоточиться, удавались только малопонятные каракули, которые профессор в университете однажды принял за иероглифы.

– Мы ищем нашу подругу. Эм, высокую, очень-очень худую, бледную, бренчащую, на вид очень старую, с красивой улыбкой. Слегка нежить.

– Хто спрашиаает?

– Что-что?

– Хто уы тахие? – осведомился бюст, и Мона быстро оглянулась на вампира, однако тот лишь пожал плечами.

– Меня зовут Мона, а это Борис. Мы ищем нашу Бербель.

– Дохументы?

– Хм, – откликнулась она и нервно выудила удостоверение сотрудника музея, которое подтверждало ее статус ведьмы, состоящей на государственной службе и ответственной за проклятые реликвии. Скульптура прищурилась и неожиданно вытянулась далеко вперед. Мона поднесла заламинированную бумагу прямо к носу бюста, и тот выдал: «Ага».

– Мужей, пйекрашно, пйекрашно! – Рот у него посинел, потому что ручка, видимо, потекла, и Мона услышала у себя за спиной тихий смех Бориса. – Штупайте дайше, можели жа углом! – Голова кивнула в сторону ряда дверей.

– Спасибо вам! – Мона отвесила легкий поклон, а потом вместе с Борисом обогнула необычное создание и направилась дальше по коридору. Стоило свернуть за угол, и, помимо манной каши, запахло травкой. На потолке сидели пауки с огромными сетями, и на миг на Мону нахлынуло воспоминание о родительском доме.

– Я слышу голоса, – пробормотал Борис. Раздался громкий звон.

Они резко остановились. За одной из дверей в коридоре определенно кто-то ссорился, опять донесся звук бьющегося стекла. Кто-то выругался. Вдруг разразился настоящий скандал.

– Что они говорят? – зашептала Мона, хотя не сомневалась, что никто ее не услышит: такой ужасный галдеж начался в той комнате.

– Просто ты слишком жирная.

– Чего-чего? – Мона в ужасе уставилась на Бориса, чьи глаза слегка светились в темноте, но на лице отразилось смятение.

– Это… это там кто-то сказал, – успокоил ее он.

Мона покраснела:

– Ах да. Точно.

– И они продолжают. Мхм… Тебе это не подходит. Снимай, – сухо воспроизводил услышанное Борис. – Просто у тебя чересчур широкий таз. Нет, нет, нет. Ты еще все испортишь. Ах, так не пойдет, только взгляни на свой профиль. Тебе нужно срочно садиться на диету. Очень срочно.

– Да что там происходит? – спросила Мона, однако ее коллега, явно озадаченный, покачал головой:

– Мне, конечно, слышно еще парочку женщин, они шушукаются, одна время от времени взвизгивает, но в остальное время мужчина,