Приз - Вячеслав Кумин

– Тогда нет проблем. Как только позволят условия, нужно начать масштабную добычу этих полезных ископаемых, развернуть химическое производство и начать делать бомбы, а еще лучше ракеты. Ракетами гораздо сподручнее бить по стенам, так как именно в стенах находятся норы в которых живут эти уроды. Но бомбы тоже нужны. Я уже вижу примерную тактику обработки противника. Сначала обстреливаем ракетами их норы, выгоняем из поселения, они неизбежно бегут в лес на дно каньона и тут мы обрабатываем их ковровой бомбардировкой. После того как мы их хорошо отутюжим, можно будет пройтись нашим бойцам и провести окончательную зачистку. Но повторяю, для этого нужно много бомб и помощнее.

– Сделаем, – сказал Леон Скиммер которому Ремезов поручил ответственность за производство взрывчатки.

– Но желательно конечно, чтобы ученые сделали что-нибудь посерьезнее, – продолжил развивать свою мысль Череп. – Бомбежка дело хлопотное. Нужны средства кардинального решения вопроса.

– То есть? – спросил Ремезов.

– Химия, биология, а еще лучше генетическое оружие. Это ученые сделать смогут?

Все посмотрели на профессора Грина.

– Должен вам напомнить что подобные средства крайне негуманны… – недовольно ответил тот.

– О чем вы говорите док?! Под вопросом само наше выживание! А вы нам о какой-то гуманности толкуете. Вы еще о конвенциях напомните, так эти твари его не подписывали, а значит их действие на гоблинов не распространяется! – засмеялся Череп.

– Эти так называемые твари, разумные существа! Вы только подумайте! Мы впервые обнаружили наших братьев по разуму, а вы говорите о их тотальном уничтожении! Разве это не безумие?!

– Возможно. Но когда речь идет о выживании, все остальное не важно. В конце концов, если уж на то пошло и вы хотите сохранить этих дикарей как вид, то так и быть, убивать их всех не станем, оставим ограниченную популяцию тысяч на пятьдесят особей. А потом что хотите с ними, то и делайте. В будущем, когда мы сами окрепнем, они снова смогут размножиться…

Доктор на такие заявления только за голову схватился.

– Тогда мы сделаем их врагами навечно. Такое не забывают по определению. Нет, это не они дикари, это мы – дикари.

– Так сможете вы создать требуемые средства или нет? – спросил Череп.

Доктор не желал отвечать.

– Впрочем, я знаю что можете и сделаете. Иначе нам всем крышка. Одними ракетами и бомбами не управимся. Вы сами сказали, они разумны. Значит рано или поздно они найдут противоядие против любой нашей тактики, а когда найдут, нанесут сокрушительный удар. Помните об этом профессор.

Эрик прислушался к себе пытаясь сформулировать для себя свое отношение к вопросу. Все говорили по-своему правильные слова. И профессор и Череп. Уничтожать гоб… сахарианцев действительно дикое варварство, но… своя шкура ближе к телу. Аборигены настроены крайне враждебно, значит придется бороться за свое существование применяя все возможные средства.

«И чего они на нас ополчились, – с нарастающим раздражением, даже злобой, перерастающей в ненависть, подумал Эрик Махов. – Мы не виноваты, что оказались здесь. Но и деваться нам некуда, хотя сами очень бы хотели отсюда свалить. Так что у нас просто не остается выбора, кроме как бороться и мы будем бороться».

Часть II

На осадном положении

1

Первое лето на Сахаре люди пережили с большим трудом и немалыми жертвами, особенно учитывая тот факт, что человеческое сообщество само по себе невелико и каждый человек, каким бы они ни был, на счету и бесценен.

В основном погибали от истощения, как следствие аллергической реакции. Организмы просто перестали принимать местную пищу. Людей рвало, развивалась жесточайшая диарея, как результат – нелепая смерть от голода при наличии пищи… условно пригодной.

Дать им земной еды еще не представлялось возможным. В оранжереях, устроенных где только можно и нельзя, после нескольких неудачных попыток выращивания, с гибелью всех ростков моркови, свеклы, томатов и много чего еще (земля оказалась недостаточно хорошо очищена от удивительно живучей местной флоры и фауны), только-только начали формироваться плоды, да и то не везде.

Не стоит забывать и такой фактор как магнитные бури, настоящие ураганы. Даже на Земле от солнечных магнитных бурь, сила которых не превышала третьего уровня, люди страдали, им вызывали скорую помощь, а то и вовсе клали в больницы. Что уж говорить о бурях на Сахаре достигавших двадцатого уровня. Людей реально «плющило», да так что многих приходилось накачивать снотворным, чтобы они переживали пики активности в бессознательном состоянии.

Особенно печальным являлся тот факт, что возросло количество самоубийств. Каждый день кончало с собой по двадцать-тридцать человек, а в иные дни доходило до семидесяти-восьмидесяти, а то и ста. Люди просто не выдерживали физико-эмоционального напряжения и лишений, не могли смириться с тем, что их забросило на эту жестокую планету, где каждый день – борьба за собственное существование. И в этой борьбе не отступить, чтобы перегруппировать силы, не сдаться на милость врагу, можно только проиграть или победить.

Дали о себе знать местные болезни.

В одном из модулей вспыхнула ураганная эпидемия прозванной сахарианской чумой. Люди несмотря на все меры предосторожности заболевали быстро, покрывались гноящимися язвами и умирали в жутких мучениях самое позднее через пять дней. Так меньше чем за две недели погибло четыре с лишним тысячи человек – все население пораженного модуля. Никто ничем не смог им помочь. Доктора банально не могли до них добраться из-за пика солнечной активности. Вся электроника любого транспортного средства просто сгорела бы в момент включения.

Ближе к осени вспышка местной болезни повторилась в другом модуле, но к ней доктора уже подготовились, удалось синтезировать лекарства и число жертв составило чуть больше тысячи колонистов, хотя некоторые выжившие завидовали мертвым, слишком сильны оказались осложнения вплоть до потери сгнивших конечностей и внутренних органов. Здесь прокатилась новая волна самоубийств и смертей от собственно осложнений, так что к концу лета в модуле осталось всего три сотни человек, пострадавших от сахарианской чумы меньше всего и сохранивших почти полную дееспособность. Но выглядели они все равно жутко.

От излечившихся удалось выделить необходимые антитела и после скоротечных проверок, началась спешная вакцинация всего населения колонии. Так что по крайней мере сахарианская чума была взята под относительно надежный контроль и больше им не угрожала.

Другое дело, сколько таких эпидемий колонистам еще предстояло пережить не знал никто, но все понимали что не мало. Будут еще. И каждая победа будет обходиться в сотни и тысячи жизней с опустошением пораженных модулей.

Тут еще эти гоблины…

Осень. При этом слове на Земле люди проживавших в северных широтах, как правило, испытывают печаль, потому как в это время года начинает холодать, блекнут краски природы, а потом приходит зима со слякотью и даже снегом.

Но здесь на Сахаре, те кто еще мог что-то чувствовать кроме ненависти, испытывали радость, по тем же самым причинам: скоро похолодает, а потом придет совсем уже прохладная зима с дождями и возможно даже со снегом. Снегом!

С приходом осени начала оживать природа. В первые же сутки меганочи напитавшиеся к началу лета воды семена дали обильные всходы, а деревья выпустили листики и новые побеги. К началу мегадня они выросли уже настолько, что смогли начать образовывать защитный слой испарений, чтобы не сгореть под опаляющими лучами местного светила. С испарениями ожил на стенах каньонов мох конденсирующий влагу, ручейками стекавшую вниз, образовывая на дне каньона первые ручьи и речки. Цикл круговорота воды запустился вновь и начал развиваться по нарастающей.

Проснулись залегшие в спячку в глубоких норах различные животные. Родилось новое поколение насекомых.

И наверняка где-то в буйной серо-буро-малиновой с чернотой растительности притаились невидимые сахарианские разведчики, пристально наблюдавшие за людьми…

Люди тоже начали оживать и в периоды меганочи развивали бурную деятельность. Под прикрытием многочисленной и бдительной охраны, колонисты начали активно разрабатывать месторождения тех полезных ископаемых из которых химики обещали изготовить взрывчатку.

С изготовлением корпусов для ракет и бомб тоже проблем больших не возникло. На дне каньона еще весной, как только прибыли и начали поиск съедобных растений, нашли несколько видов трав чей клейкий сок высыхая и застывая превращался в настоящий камень.

Этот сок смешивали с землей и лепили оболочки для бомб, и головных частей ракет. Сами ракеты делали из высушенной травы выраставшей до двух метров в высоту и полметра в ширину. После сушки, когда она истончалась до бумажной толщины, ее наматывали на форму – трубу, склеивая все тем же клейким соком. Оставалось только все соединить: заполнить боеголовки взрывчаткой, сами боеголовки с цилиндриками предварительно заполненные твердым топливом, и оружие готово к применению.