Этим летом будет жарко - Екатерина Аверина

меня брошку, чтобы рассмотреть поближе. — Жень, это бриллианты! — утверждает она. — Охренеть…

А я понимаю, что дело не в камне. Дело в самом подарке. Маленький лисенок — это я. Так считает Иван. Сжав виски пальцами, роняю голову к себе на колени. Правильно будет этот подарок вернуть. Что я Васе скажу? Сама себе купила? На какие? А прятать такие вещи в шкатулке — преступление.

— Женьк, а может у него серьёзно?

— Не говори ерунды! И вообще, ты на чьей стороне? — фыркаю на подругу. — Какие мальчики, Дин? У меня муж и ребенок.

— Муж объелся груш, — показывает язык подруга. Тебе не муж нужен, Женька. А мужик! Чувствуешь разницу? Мужик, который умеет проблемы решать, а не сидит на жопе ровно, протирая трусы. Который даст вам с Миланкой надежный тыл. И будет офигенно трахать тебя, в конце концов!

— Дина!

— Да что Дина то? Скажи еще, что я не права.

— Но у нас же семья. Да и Васька, он… он машину отца починил. Обещал пока таксовать. Все будет нормально. Сложности ведь у всех бывают. Что теперь, каждый раз расходиться и бежать в объятия другого за букет цветов? Не смеши меня.

— Семья. — закатывает глаза к потолку. — Да зашибись у вас семья, Жень! Ты с работы на работу, Миланка все время у бабушки, а муж дома супчик варит и в игрушки играет.

— Мне кажется, все так живут, — пожимаю плечами. — Мы же не вчера поженились. Первые страсти улеглись давно.

— А они были? — хихикает подруга. — Ну чтобы коленки дрожали весь следующий день, и кровь кипела? Не представляю Васю в роли горячего любовника, уж прости.

— Дин, — укоризненно смотрю на нее. — Он был… Ну я не знаю. Внимательным, хозяйственным, родителям моим нравился.

— Вот! А надо то было, чтобы нравился тебе!

— Мне тоже нравился, — пожимаю плечами. — Иначе я бы за него не вышла. И нормально мы жили. Как все.

— Звучит как оправдание. А поехали сегодня ко мне после работы? И Ваське своему ничего не говори. Просто исчезнешь. Посмотрим, будет он тебя искать или нет.

— Ты серьёзно?

— Вполне. Если мужик любит, а его женщина пропала и не выходит на связь, значит он что? Телефон будет обрывать и по городу носиться как в жопу ужаленный, чтобы ее найти. Давай! Встряхнем твоего лентяя.

— Хорошо, — сдаюсь. Авантюра немножко детская, но мне почему-то очень нравится.

Договорившись с подругой, иду к Ивану в кабинет, опять сжимая в ладошке лисёнка. Выкладываю его на стол перед начальством.

— Я не возьму, — качаю головой.

— Садись, — игнорируя мои слова, кивает на кресло напротив себя.

Отдает мне две папки с прайсами от новых поставщиков. Обсуждаем детали, качество расходки, оба все время поглядывая на несчастного лисёнка, так и лежащего на столе. Потом еще немного говорим о курсах для сотрудников и мне пора уходить. Отложив в сторону документы, поднимаюсь, поправляя ладонями юбку, иду к двери.

— Женя…

Оглядываюсь.

Ваня встает из-за стола и быстро оказывается рядом. Высокий такой, сильный… И у меня, как говорила Динка, дрожат колени. В его руке сверкает камушками — глазками его подарок. Кравцов смотрит мне в глаза, не отрываясь. Своими наглыми пальцами расстегивает верхнюю пуговицу на блузке и едва коснувшись ключицы, пристегивает брошку на изнаночную сторону. Застегивает пуговичку и поправляет воротник.

— Вот так он не увидит, — тяжело сглатывает. — А я теперь не отступлюсь. Я свое никому никогда не отдам, — сминает подушечкой большого пальца мою нижнюю губу.

— Вань, не надо, — отклоняюсь, — не усложняй, пожалуйста. Мне придется уволиться, если ты не остановишься, а я бы не хотела. Давай вспомним наш первый день. Иван Александрович, Евгения Федоровна. Субординация и просто работа.

— Ты думаешь, натянула на себя строгий вид, собрала волосы, и я повелся? Я же вижу, как ты на меня смотришь, Евгения Федоровна, — ухмыляется мальчишка. — Поцелуй меня, — требовательно.

— С ума сошел?! Нет, конечно!

Он наклоняется к моему уху. Я стараюсь не дышать, но его запах все равно обволакивает кожу и проникает внутрь. Меня качает назад. Ваня ловит за талию, вжимает в себя, и я… О, черт! Я чувствую его эрекцию! Твою мать… А чего там все такое большое то?!

— Прошлой ночью мне опять пришлось дрочить, думая о тебе, — шепчет он. — Жестокая женщина.

Меня приводят в чувство собственные влажные трусики. Сучонок! В его серых глазах насмешка, смешанная с возбуждением. Это так злит, что рука дергается сама, оставляя на его щеке хлесткую пощечину. Пугаясь звука удара, отскакиваю к двери. Ищу ручку, ожидая ответной реакции. Ее не следует. Иван лишь прикладывает ладонь к пострадавшей щеке и улыбается, совершенно не стесняясь своей выпирающей ширинки.

Нахожу ручку и сбегаю в свой кабинет. Быстро снимаю нижнее белье, прячу его в сумку. Ааа!!! Вот же скотина! Да как он смеет мне такое говорить?! И как смеет мое тело так на него реагировать?! Пошляк! Наглец! Извращенец!

Сажусь в свое кресло и сжимаю бедра. Внизу живота все предательски пульсирует, а его слова заезженной пластинкой крутятся в голове.

Сволочь! Какая же ты сволочь, Кравцов!

Хочется что-то сделать прямо сейчас, чтобы чертов узел внизу живота разорвало и меня отпустило.

Не поведусь! Нет! Я не поведусь на него! Пусть идет к черту!

Глава 11

Иван

Щека от ее удара горит до самого вечера. Нормально так она мне зарядила, но Женьке понравилось. Я уловил легкий сладковатый запах ее возбуждения в момент, когда она сбегала. Травмоопасно, однако, так ломать ее границы, но чертовски интересно. Она выстраивать их не успевает, я сношу, и эта незаметная для других война длится с первых минут