Год сыча - Александр Аде

– Слушай, друг, – обращаюсь к нему. – Мне сказали, тут у вас можно на снарядах позаниматься, бицепсы-трицарапупсы накачать.

– Вход с той стороны, – грубо отвечает он.

– Ох ты, а тут войти нельзя?

– Нельзя, – отрезает он и захлопывает дверь.

Деликатный парнишка, вежливый до невозможности. Но мое настроение его хамство не испортит. Информацию, хоть и скромную, я получил, пора и на хауз.

Насытившись приготовленным Сероглазкой ужином, звоню Акулычу.

– Слушай, я тебе не надоел? Если так, пошли меня куда подальше.

– Совесть мучит? – гремит его благодушный бас. – Енто приятно. Но ты меня в прошлом выручал, барбосина, тапереча моя очередь. Встретимся под Новый год, посчитаем сальдо-бульдо. Не завидую я тебе, милашка. Ужасный папа Акулыч стрясет с тебя ящик пива. И будет прав. Какая у тебя просьба, сирота?

– Позарез нужно узнать, кому принадлежит «тойота»… – называю номер иномарки, увезшей Леточку и ее подружек.

– Заметано.

– И еще. Знаком тебе здоровенный спорткомплекс на Котовского, рядом с лесом?

– А как же, туда моя сеструха ходит лишние килограммы сбрасывать.

– Ну и как?

– Да вроде не похудела. Зато шибко поздоровела. Попробуй слово сказать поперек – изувечит.

– Не скажешь, кто владелец этого спортивного чуда?

– Не в курсе. Но – разузнаю, мамой клянусь. Для тебя, любимый мой, я на все согласная!..

20 июля. Пятница. Когда в девять утра вывожу со стоянки «жигуль», всю ночь продремавший под звездами, задний карман моих джинсов принимается вибрировать и звенеть. Достаю расшалившийся мобильник.

– Слушай сюда, – весело басят мне в ухо. – Отвечаю на твой запрос… – и Акулыч диктует фамилию, имя, отчество, адрес и телефон хозяина черной «тойоты». – Отсидел за совращение малолетних. Так что тот еще чиполлино. Теперь о другом. Ну до этого тебе и со стремянки не дотянуться, ручонки коротки…

Он называет данные владельца спортивно-оздоровительного центра, и я столбенею. Неужто Серый?

– Сколько ему лет?

– Тридцать три. Что называется возраст Христа. Хотя тот, слыхал, в тридцать три годочка вознесся, а этот живее всех живых, чего и нам желает.

– Он не проживал по адресу Стахановцев, 31-а?

– Здрасьте. Сначала фамилию ему узнай, теперь адрес. Пашу на него, как нанятый, а он только подкидывает. Скажи спасибо, что я мужик дотошный и заранее все предусмотрел. Проживал твой христосик по ентому адресу – аж до 93-го года прошлого века. Потом жительствовал на улице Красных Зорь, а это почитай самый центр. Нынче у него коттедж в Яблоневом, возле заборчика, за которым наши городские сливки кучкуются.

– Номер дома какой?

– Трактовая, 17.

Ого, почти рядом с загородной виллочкой Француза. Забавно.

– Женат?

– Что, замуж захотелось? Так на него, небось, куча претендентов. Я бы сам за такого вышел. Бросил бы к едрене фене жену, детишек…

– Погоди, ты говоришь, он – большой человек?

– Ой, деревня. Да ты хоть газеты читаешь, темнота? Телик глядишь, невежа? Он – депутат городской думы и шустро лезет в гору. Чуть не с самим мэром челомкается. Сечешь? Не ведаю, на кой бес он тебе сдался, а носом чую: в паршивое дело ты влез. Дурень, послушайся папочкиного совета: брось. Лучше иди и напейся.

– Спасибо за предупреждение, жирный пингвин. А теперь ответь: номер какого телефона ты мне продиктовал? Офиса?

– А тебе какой телефончик надобен, барбосина, тот, что возле постельки стоит, на столике, рядом с пилюльками для поднятия потенции?

– Пока, вождь краснорожих.

Отключаюсь, предоставив ему возможность изощряться в остроумии с гудящей трубкой.

И звоню Серому. Гундосый и о-очень юный голосок секретарши просит представиться. Называю себя. «А по какому делу?» – интересуется она. – «А по личному», – отвечаю развязно и игриво. – «А все-таки?» – продолжает она допрос. – «Сестренка, – заявляю я грубо, – мне твой босс знаком еще со времен потного детства, так что соединяй меня скорее с корешком разлюбезным».

Никаких других вопросов в секретаршиных мозгах не возникает, и она переключает меня на шефа.

– Слушаю, – голос уверенный, сразу видать, знает себе цену человек.

– Привет, Серый. Это Королек.

– Королек?.. А-а… Вспоминаю.

– И я тебя вспомнил на днях. А ты, оказывается, в начальники выбился, с мэром ручкаешься.

– Бывает, – самодовольно признается он.

– Может, встретимся, покалякаем о том о сем?

– Со временем у меня туго, Королек.

– Занятой ты, однако.

– Разве что на пару минут… Сегодня в три. Как найти меня, знаешь? Ну, бывай… – И он пропадает, оставив вместо себя нетерпеливые гудки отбоя, которые звучат как-то по-государственному значительно.

Отправляясь к Серому, я не питал иллюзий. Понимал: мы не будем плескаться в бассейне, париться в сауне, а потом кейфовать, завернувшись в простыни, в обществе обнаженных одалисок… или гетер (?)… фиг их разберет… как два древнеримских сенатора. Но надеялся на прием в теплой и дружественной обстановке. Все-таки росли вместе. Да, дрались, но потом и мирились. Друзьями не были, но ведь не были и врагами. Ан нет. Праздник воспоминаний не удался.

Огромный, министру впору, респектабельный кабинет. Под стать ему Серый – раздобревший, мурластый, в стального цвета костюме, темной рубашке и галстуке, отливающем серебром. Рафинированный эстет, коза его забодай.

– А ты заматерел, – одобряет он меня. – Был таким хиляком, а теперь гляди-ка. Накачался?

– Вроде того.

– На хлебушек чем зарабатываешь?

– Да охранником помаленьку тружусь.

– Не густо, – кривится он. И прибавляет язвительно: – А я-то думал, на широкую дорогу выйдешь. Вроде с верхним образованием и собой недурен. Не то что я. Ни в каких институтах сроду не бывал, да и рылом не удался. А получилось-то наоборот. Ты чужое добро охраняешь вроде бобика. А я хозяин спортивного комплекса, двух магазинов спорттоваров, депутат к тому же. В жизни, видать, другое надобно.

«Ладно, – усмехаюсь я про себя, – куражься». Поразмыслив, он приподнимается, оторвав грузную задницу от вращающегося кресла, достает из сейфа бутылку французского, судя по этикетке, коньяка и две рюмашки. Разливает.

– Ну, за встречу.

Пряный нектар, в котором смешались атлантическое солнце, виноград и клопы, жжет меня изнутри мгновенным огнем. Серый нажимает невидимую кнопочку. Выдрессированная девочка-тростиночка в зеленом костюмчике вносит поднос с двумя чашечками дымящегося кофе и удаляется, повиливая попкой. Серый подмигивает мне, сально ухмыляется. Дескать, я ее… понял?

Хлопаем еще по рюмашке. Чинно отпиваем кофе. Заполучив два благородных напитка враз, мой желудок млеет в экстазе, передавая состояние блаженства мозгам. Хочется обнять Серого, зареветь от умиления и по макушку погрузиться в прошлое. Серый вроде бы тоже поддается ностальгическому настроению, но как-то по-своему.

– Иногда вспоминаю детство золотое. – Он цыкает языком, сверкнув на миг золотым зубом. – Кстати, не в курсах, как там Гудок и Щербатый? Я чтой-то потерял их из виду.

– Да и мне о них немного известно. Гудок – автомеханик, неплохие бабки заколачивает. А вот Щербатый – жаль – спивается. Или уже спился.

– Верку рыжую помнишь? – лыбится Серый. – Ведь я, как после дембеля вернулся, так сразу ее и оттрахал. От души. Между прочим, целенькой была, первоцветом. Родить собралась, дура, но я твердо сказал: «Даже не вздумай, поняла?» Как миленькая аборт сделала.

Коньячные пары разом выветриваются из моей башки, делается муторно и паршиво.

– Так вот, об армии, – продолжает разглагольствовать Серый. – Школа жизни. Лямку солдатскую потянул и кое-чего понял. Когда домой воротился, Расея вовсю перестраивалась. Это было уже по мне. А потом и вовсе настало мое время. Вкалывал, как папа Карло. И не зря.

Серый хлопает еще рюмашку, в его замаслившихся глазках разгорается злой огонечек.

– Я – большой корабль. И ждут меня дальнее плавание и великие дела. Собираюсь баллотироваться в Госдуму. Переберусь в столицу. Охренело тут кантоваться. Вот где мне этот ублюдочный отстойный городишко.

Теперь мне становится совсем нехорошо. Мой город красив летом, когда зелен и чист, зимой он мрачный, продрогший, весной и осенью тонет в грязи, а в дождь на него больно глядеть. Но я люблю его таким.

– Так какое у тебя ко мне дело? – холодно цедит сквозь зубы Серый.

Наконец-то добрались. Я заискивающе улыбаюсь.

– Не найдется для меня местечка? Надоело за копейки мантулить. А ты, небось, не скупишься.

– Охранников у меня хватает, – черствым голосом отрезает Серый.

Чувствую, как он, вроде бы оставаясь на месте, стремительно удаляется в заоблачные выси. Маленький человечек по кличке Королек ему наскучил.

Серый откровенно смотрит на часы, поджимает губы, недвусмысленно давая понять, что аудиенция окончена.

– Ты уж извини… – неуклюже встаю, изображая крайнее смущение и роняя стул. – Думал, поможешь.