Адмирал Октябрьский против Муссолини - Александр Широкорад

Что же произошло? Куда делся противник? После войны наши моряки захватили румынские архивы, адмиралов и офицеров морского штаба, и тогда выяснилось, что румынский флот всю войну находился под защитой своих минных заграждений и береговых батарей. Румынские военные суда лишь сопровождали свои торговые суда, шедшие вдоль береговой черты, а с конца 1941 г. стали сопровождать свои конвои и до захваченных советских портов, опять же вдоль берега. Восточнее захваченного немцами Севастополя румынские корабли никогда не ходили.

За всю войну не было ни одного боя наших и румынских надводных кораблей. Румынские эсминцы и другие надводные корабли не только не предпринимали набеговых операций с целью нарушения нашего судоходства или обстрела береговых объектов, но даже не ставили активных минных заграждений.

Румыны не хотели рисковать ни кораблями, ни собственными шкурами. В результате весь небольшой румынский флот в полном составе оказался у причалов своей главной базы Констанца к моменту прихода туда Красной армии.

Увы, полная пассивность румынского флота была признана Министерством обороны РФ лишь в 1996 г., в официальном издании «Три века Российского флота»: «Флот Румынии не был готов к войне, доснабжать и обучать его немцам пришлось в ходе военных действий. Действия флота Румынии в 1941 г. сводились к непосредственной охране баз и прибрежных водных коммуникаций»[48]. А немцы и итальянцы в 1941 г. не имели на Черном море ни одного боевого корабля или даже катера.

Итак, опереточный румынский флот не представлял серьезной опасности для Черноморского флота. В крайнем случае, его легко можно было блокировать в главной базе Констанце. Выход в набеговую операцию одного или всех четырех румынских эсминцев неизбежно стал бы катастрофой для Королевского флота. Весь 1941 год советская авиация господствовала над центральной частью Черного моря, а ни люфтваффе, ни тем более королевские ВВС не располагали в Румынии дальними истребителями для прибытия кораблей в море. Новые советские крейсера проектов 26 и 26бис и эсминцы проектов 7 и 7У обладали преимуществом не только в артиллерии, но и в скорости. Тем более что уйти румыны могли только в Констанцу.

Но весь «сыр-бор» как раз в том, что Октябрьский воевал не с румынами, а с немцами и итальянцами. Во всех директивах из Москвы и в разведданных о Королевском флоте почти ничего не говорится, а всё — о немецких десантах и итальянских кораблях и подводных лодках.

Стоит добавить, что окна советского консульства в Стамбуле выходят на Босфор. Мало того, в Босфоре с 22 июня 1941 г. стоял советский лайнер «Сванетия», игравший роль плавбазы для наших разведчиков. Надо ли говорить, что не только итальянский линкор, но даже и торпедный катер не мог проскочить в Черное море мимо бдительного ока НКВД.

Сразу после начала войны британская разведка проинформировала СССР о том, что итальянский флот не может в настоящее время выделить какие-либо значительные силы для действий на других театрах; Турция заинтересована в сохранении своего нейтралитета, а значит, правового статуса Черноморских проливов; в случае направления в Черное море каких либо боевых кораблей, британская сторона проинформирует советскую еще до того как корабли войдут в Дарданеллы.

Мне меньше всего не хочется, чтобы кто-нибудь из читателей сказал: вот, мол, какой плохой адмирал Октябрьский, выдумал себе виртуального противника и играл с ним в «морской бой». Октябрьский был одним из лучших советских адмиралов, но, увы, у него не хватило ни ума, ни здравого смысла понять всю нелепость этих германо-итальянских страшилок. Повторяю еще раз, не Филипп Сергеевич придумал миф о вторжении флота супостата в Черное море. Это московские военморы выдумывали идиотские планы войны за британских, германских и итальянских адмиралов. И если искать виновников этой виртуальной войны, то это прежде всего нарком Кузнецов, начальник Главного Морского штаба Исаков, наша славная разведка и лишь потом идет командующий Черноморским флотом

А как же Ставка, Сталин, Берия? Куда они смотрели? Да, они, несомненно, виноваты, что недоглядели за Кузнецовым и Исаковым, живших мифами 1930-х годов. Но с 22 июня, как правильно сказал Павел Иванович Батов, Ставке было не до Черноморского флота. Немцы взяли Минск и Киев, подступали к Ленинграду и Москве, а Ставка должна была разбираться, на кой черт наши адмиралы выставляют корабельные дозоры у Поти и Батуми?!

Думаю, что рано или поздно какой-нибудь любитель сенсаций придумает версию о том, что злодеи адмирал Канарис и папаша Мюллер подбросили Берии дезинформацию о вторжении итальянского флота и десяти тысячах крылатой пехоты генерала Штудента на «шестимоторных самолетах», готовых вот-вот выброситься в долинах Крыма. Заранее предупреждаю, это полнейшая чушь. Германская разведка готовила только высококачественную дезинформацию, и им в голову не пришел бы подобный бред. За пятьдесят послевоенных лет вышли многочисленные мемуары германских генералов и разведчиков, «за бугром» были раскрыты десятки тысяч военных документов, но, увы, нигде нет и намека на подобную дезинформацию. Германский генштаб, готовя нападение на СССР, фактически игнорировал наш флот, считая, что вермахт самостоятельно может до зимы 1941 г. взять Москву, Ленинград и дойти если не до Урала, то до рубежа Петрозаводск — Горький — Астрахань с занятием Кавказа,

К сожалению, и сейчас находятся большие военные специалисты, которые считают реальным прорыв итальянского и германского флотов в Черное море в июне 1941 г.

Светлой июльской ночью 1941 года из французского порта Брест, крадучись, вышли линкоры «Шарнхост», «Гнейзенау» и крейсер «Принц Евгений» и двинулись в далекий африканский порт Дакар, где взяли на буксир поврежденный англичанами французский линкор «Ришелье», а затем пошли обратно на север. Без потерь прошли под дулами гигантских пушек британской крепости Гибралтар в теплое Средиземное море. Весь личный состав британского флота по такому поводу взял месячный отпуск. На соединение с эскадрой из Тулона вышел линейный крейсер «Страсбург». При встрече с германскими кораблями французские моряки выстроились на палубе и дружно запели: «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес». Затем вся дружная компания, приветствуемая турецкими властями, прошла Дарданеллы и Босфор и двинулась к Севастополю.

Однако наш мудрый адмирал Октябрьский предвидел оное действо и выставил у Севастополя 1265 мин и минных защитников, оставив для прохода своих кораблей три узких фарватера. Узнав об этом, адмиралы Редер и Дарлан заплакали от горя и отменили свой злодейский план нападения на наш «город-герой».

«Что за чушь!» — воскликнет читатель. Извините, я лишь популярно изложил часть статьи подполковника А.В. Лобанова из «Военно-исторического журнала» № 10 за 2007 г.: «Да, вблизи Севастопольской бухты вражеских кораблей не наблюдалось, но в Бресте (Франция) находились немецкие линкоры "Шарнхост", "Гнейзенау" и крейсер "Принц Ойген", прорыв которых через Гибралтар в Средиземное море и далее через Дарданеллы и Босфор в Черное был отнюдь не фантастическим вариантом Поддержку этим кораблям могли оказать линейный крейсер "Страсбург", линкор "Ришелье" и тяжелые крейсеры, имевшиеся в распоряжении французского вишистского правительства».

Хорошо, что сей журнал не читают во Франции. Там команда «Страсбурга» считается национальными героями. Они затопили свой корабль в ноябре 1942 г., когда немцы захватили южную часть Франции. А то нашим дипломатам пришлось бы извиняться за сей пассаж.

ГЛАВА 7. КАК РЕЙХСМАРШАЛ ГЕРИНГ И НАРКОМ КУЗНЕЦОВ ЗАМИНИРОВАЛИ ПОДХОДЫ К СЕВАСТОПОЛЮ

Как мы уже знаем, в первые дни войны единственным враждебным действием немцев была попытка минирования подступов к главной базе Черноморского флота. Для минных постановок немцы использовали бомбардировщики Ю-88 и Хе-111. Каждый самолет брал по две мины и сбрасывал их на парашютах с высоты 800—1000 м, а также и без парашютов — с высоты от 30 до 100 м Было замечено, что мины, падавшие в море на глубинах менее 8 м, взрывались.

Германские неконтактные мины ставились на глубинах от 12 до 40 м Правда, по некоторым данным отдельные мины ставились на глубину 50 м То есть можно было спокойно ходить на глубинах более 40–50 м

Всего с 22 июня 1941 г. по 1 июля 1942 г. немцы поставили на подходах к Севастополю и в его бухтах 131 магнитную и акустическую мину. Все мины были поставлены с самолетов.

За весь период обороны Севастополя не было обнаружено ни одной якорной мины противника.

На германских минах в первые дни войны подорвался эсминец «Быстрый» (1 июля затонул, а 13 июля поднят и отбуксирован на понтонах в Западный док), а также два вспомогательных судна, В числе последних был буксир СП-12 (22 июня) и 25-тонный плавучий кран (24 июня),