Французские дети не капризничают. Уникальный опыт парижского воспитания - Кэтрин Кроуфорд

Дамы, не позволяйте себе поддаваться давлению общества и чувству вины. У вас тоже есть собственная жизнь, поэтому настаивайте на том, что вы действительно хотите.

С одной стороны (американской), я считаю, что страхи Бадинтер отдают паранойей, горькой и немного пугающей. Но с другой стороны, мне хочется, чтобы в нашей стране тоже была такая же феминистка. Я не хотела кормить ребенка грудью полтора года – это я точно знаю. Но мне не хватало сил для того, чтобы положить этому конец. Дамы, не позволяйте себе поддаваться давлению общества и чувству вины. У вас тоже есть собственная жизнь, поэтому настаивайте на том, чего вы действительно хотите.

А теперь несколько неоднозначных советов.

Хотя большинству французских матерей не приходится прибегать к тяжелой артиллерии при отлучении детей от груди (двух-трехмесячные малыши не слишком-то способны к сопротивлению), я все же получила от француженок несколько советов, которые могут быть полезны в особо сложных случаях. Заметьте, я не одобряю советов, отмеченных звездочкой.

● Смажьте сосок и область вокруг него черной краской для тела, чтобы озадачить и обескуражить ребенка.*

● Посыпьте сосок перцем или смажьте его чесноком, чтобы ребенку это не понравилось.*

● Кормите ребенка до того, как он устанет и проголодается. Тогда он не станет рассматривать кормление как утешение.

● Не бойтесь дать ребенку соску вместо груди.

Разница между французскими и американскими матерями просто поразительна. Как-то у меня была французская гостья, которая заявила: «Если вы избавитесь от этой огромной постели и купите хотя бы двуспальную, вы с мужем гораздо чаще станете заниматься любовью». Этот совет мучил меня несколько недель, потому что мне страшно нравится моя большая постель. Но она нравится и моим детям тоже!

Пожалуй, самый эффективный способ прекращения грудного вскармливания, придуманный французскими родителями, – это недопущение детей в постель взрослых.

В Соединенных Штатах слова «обучение сну» вызывают столь же противоречивые эмоции, как и «грудное вскармливание». Или «собачьи бои». Во Франции никаких споров о том, как нужно укладывать детей спать, не возникает. У них существует специальный ритуал перед сном – le rituel du coucher.

Когда Уна была маленькой, я прочла книгу доктора Мишеля Коэна, и оказалось, что я вела себя абсолютно по-французски. Когда Уне было около четырех месяцев, мы с Маком организовали операцию «дикая индейка».

Проведя какое-то время с младенцем в нашей постели, мы переносили драгоценный сверток в кроватку в 7.45 вечера и принимали твердое решение не доставать его оттуда до шести утра. Свою решимость мы укрепляли бурбоном «Дикая индейка». Думаю, что в первую ночь я не смогла выпить больше бокала, потому что все мои мысли были сосредоточены только на криках малышки. (У Мака такой проблемы не было.) Но к третьей ночи проблем с виски у нас не осталось – а Уна спокойно спала одиннадцать часов. (Хочу сразу сказать, что никогда не прикасалась к виски до кормления девочки!) И с этого времени проблем со сном у Уны не осталось.

Дафна, естественно, оказалась совершенно другой. Возможно, я относилась к ней по-другому, сознавая, что она, скорее всего, мой последний ребенок. Поэтому я даже не пыталась приучить ее к кроватке до полугода (кстати, доктор Коэн советует начинать с двух месяцев, а вот «дикая индейка» – это наша, а не его идея). Я так уставала возиться с ней целый день, что у меня уже не оставалось сил выдерживать ее ночные истерики.

Словом, в приучении Дафны к кроватке я не проявила истинно французской стойкости. Ну и сама от этого пострадала. Если бы я смогла приучить этого ребенка спать в своей кроватке к разумному возрасту (хотя бы к четырем годам), то сумела бы сформировать удобный «сонный ритуал». Но прошло немало лет, прежде чем мы с мужем сумели отвоевать свой королевский матрас.

Вспоминая один французский ужин, я понимаю, как много мне дали эти несколько строчек. Когда я приехала, меня озадачило то, что дети хозяев дома еще не спят. Дети были замечательными и, конечно же, столь же замечательно себя вели. Но, поскольку им было два года и пять лет, я думала, что они уже отлично научились манипулировать взрослыми. По моему мнению, присутствие за столом двух малышей объясняется только одним – их родителям так и не удалось выработать «сонный ритуал», и они идут на поводу у детей. А разве может быть иначе?

Может. Время отхода ко сну наступило. Родители помогли детям почистить зубы и уложили их в постели. Клянусь, оба отсутствовали менее десяти минут. Это было настоящее ведьмовство, и мне тут же захотелось приобщиться к этому. В нашем доме на укладывание детей спать уходило не меньше двух часов – естественно, что ни о каком нормальном общении с гостями и речи не было. И это вызывало у меня депрессию.

«Малышка в постели. Она отлично знает, что, даже если будет плакать, никакого толку от этого не будет. А старший уже понимает, что ночь – это не его время. Каждый вечер наступает такой момент, когда взрослых нужно оставить в одиночестве – даже если в доме нет гостей, он знает, что мы хотим побыть одни».

Стараясь вести себя по-французски, я недавно наступила на горло собственной песне и сократила ежевечерний репертуар из восьми колыбельных – восьми! – до двух (по одной для каждого ребенка). И еще мы установили двенадцатиминутный лимит на чтение. Читать книжку мы начинаем ровно в восемь вечера – если позже, то время чтения сокращается. Я думала, что уже всему научилась и сумела сократить вечерний ритуал до разумного минимума. Наш вечерний ритуал стал почти французским. Я справлялась куда лучше моей подруги, которая призналась, что они с мужем, укладывая детей спать, берут в спальни телефоны, чтобы общаться эсэмэсками, пока дети не заснут – спать без родителей они категорически отказывались.

Вернемся к нашему французскому ужину. После того, как наши друзья почти сразу же вернулись за стол, я насела на этих двух волшебников, твердо вознамерившись добыть у них информацию. Что же они мне ответили? «Малышка в постели. Она отлично знает, что, даже если будет плакать, никакого толку от этого не будет. Так зачем же ей это делать?»

Бокал вина.

«Иногда, впрочем не слишком часто, она пытается настоять на своем, но мы ей не уступаем. И тогда сдается она. А старший уже понимает, что ночь – это не его время. Каждый вечер наступает такой момент, когда взрослых нужно оставить в одиночестве – даже если в доме нет гостей, он знает, что мы хотим побыть одни».

Еще один бокал вина.

«Не его время…» Это выражение может показаться несколько резким, но, может быть, вся вина в переводе. Впрочем, я так не думаю. С точки зрения французов, здесь нет ничего резкого.

Хотелось бы мне узнать о таком подходе несколько лет назад. Во Франции считают, что человека всему можно научить. Если бы я была знакома с этой концепцией раньше, мы с Маком не считали бы, что получили главный приз в лотерее, когда нам выдавались несколько часов наедине. Во многих французских домах родители твердо знают, что имеют право на несколько часов наедине, чтобы выпить вина или заняться чем-то другим. И при этом неважно, спят ли их дети или нет.

Я буквально одержима проблемой сна и бесчисленными исследованиями, которые устанавливают связь сна со всем – от школьных оценок до тучности (вспомним-ка грудное молоко – слышите что-то знакомое?). Однако в те редкие дни, когда мне удается затолкать своих детей в постель в восемь вечера, этому всегда предшествует полчаса уговоров и торговли.

То вдруг обеим девочкам срочно хочется пить, то у Уны возникает неотложный вопрос о млекопитающих, то Дафна по какой-то таинственной причине хочет другую пижаму, то Дафне нужно помассировать ноги, то вдруг она осознает, что я не спела ей нужную песню…

Словом, список (особенно список Дафны) можно продолжать бесконечно. Когда же мы перейдем – а мы обязательно перейдем! – к французскому воспитанию, мои девочки каждую неделю станут спать больше на четыре часа, и это время пригодится им, когда я стану по-французски относиться к их учебе. А я смогу эти четыре часа проводить в обществе мужа. В выигрыше обе стороны!

Французские дети отправляются в постель в строго определенный час. Большая часть моих французских подруг предпочитает 8.30, но это зависит от возраста детей. Дети не торгуются, потому что это не принято. Мне хочется вытатуировать эту фразу на руке, чтобы она постоянно меня вдохновляла. Кто со мной?

Уверена, что мне хочется того же, но я никак не могу донести эту идею до остальных членов команды. Я трусливо позволяю Дафне засыпать в моей постели, где она привычно просыпается через два часа после того, как наконец угомонится. Вот лишь несколько «веских» причин, по которым она ну никак не может заснуть в собственной постели: