Обратный отсчет: Синтез - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что с глайдером? — медленно, отчётливо выговаривая слова, спросил Гедимин. У него было чёткое ощущение, что его либо не слышат, либо не понимают.
— Не летает ни черта, — ответил, высунувшись из кабины, шестой горожанин. Ему изнутри было не видно, кто задаёт вопрос — он, сняв приборный щиток, пытался добраться до неисправности с другой стороны. Теперь он увидел собеседника и вздрогнул, стремительно расширяя зрачки.
— И не должен, — буркнул тридцать пятый, запуская руку в изношенные «внутренности». Местные не скупились на смазку — должно быть, просто лили масло из ведра под обшивку — и оно застывало на деталях, смешиваясь с красной пылью. Нужная защёлка нашлась не сразу — на ней наросло два сантиметра грязи. Вторая была на виду, но прикипела к корпусу. Обломком фрила Гедимин поддел её — корпус захрустел, но крышка приподнялась. Треск стал громче.
— Нож, — тридцать пятый, не оглядываясь, протянул руку к толпе аборигенов. Они стояли немного поодаль, перешёптываясь.
— Такой? — спросили сверху. Обитатель кабины покинул её и наклонился над дырой в обшивке. Гедимин посмотрел на широкое короткое лезвие. Держать его пришлось двумя пальцами, но резало оно хорошо.
Обрывки проводов уже не трещали; оплавленная изоляция сходила с них легко.
— Есть чем спаять? — спросил тридцать пятый.
— Нечем, — мотнул головой абориген. — Изолента есть.
— Неси изоленту, — разрешил Гедимин, туго скручивая разорванные провода. Мягкий металл хорошо поддавался. «Так сойдёт,» — подумал тридцать пятый, наматывая изоленту виток за витком. «Не крейсер, не взорвётся.»
— Запускай, — вернув крышку на место, он отступил на шаг и поискал взглядом ветошь или поверхность, пригодную для вытирания рук. От толпы, собравшейся вокруг, отделился один горожанин и бросил ему комок грязных тряпок. Глайдер загудел, медленно приподнимаясь над землёй. Гедимин бросил тряпки владельцу и развернулся, чтобы уйти, но едва не налетел на Хосе — тот, бледный как стена, сжимал в одной руке ключ, а в другой — бластер.
— Всё, Джед. Идём, — пробормотал он и судорожно сглотнул. — Ты ничего не видел, ладно? Я в другой раз тебе принесу.
…Войдя в тюремный коридор, Хосе остановился и вполголоса выругался. Из «кабинета» Аранды доносились голоса, и один из них принадлежал доктору Мэттью.
— Хороший вечерок, — заметил врач, вместе со стулом поворачиваясь к прибывшим.
— Очень, — закивал Хосе.
Райан встал перед ним, шумно принюхался и поморщился.
— Опять?
— Нет, сэр. Это на улице… откуда-то дым принесло, — промямлил охранник. — А… а у Джеда в кармане железка!
— А у тебя в голове дым, — Райан привстал на цыпочки, чтобы достать кусок металла из нагрудного кармана eateske. — Джед, хватит, а?
— Я пришёл к твоей ноге, — сказал Мэттью, встав со стула. — Садись, показывай повязку.
Стерев с прозрачного фрила пыль, он пощупал ногу над повязкой и под ней, повертел её и хмыкнул.
— Рано вы начали гонять его. Но заживает хорошо. Через две недели сниму повязку. Райан, ты достучался до федералов?
— Сейчас им не до нас, — угрюмо ответил шериф. — Ищут базу… Я не могу просто держать его тут, Мэттью. Тут каждый кет, даже самый никчёмный, работает с рассвета до заката. В городе нет здоровых амбалов. Тут одни старики и мелюзга!
— Да знаю я твои резоны, Райан, — поморщился врач и пристально посмотрел на Гедимина. Тот после осмотра остался сидеть на полу и незаметно оглядываться. Коридоров в тюрьме было больше одного…
— На нём вся пыль Нью-Кетцаля, — проворчал Мэттью. — Что, в городе не нашлось ведра воды?
— Что? Когда мне заниматься такими вещами? — фыркнул Аранда. — Нас тут трое на всё…
— Надеть удавку — на это вы время нашли, — сухо отозвался Санчес. — Устрой ему мойку, Райан. Сегодня.
…Это устройство обычно использовалось для мытья полицейских глайдеров, и, как Энрике ни ослаблял напор воды, удары струй для человека были бы болезненными. Но Гедимин не чувствовал боли. Прикосновение холодной воды к усталому телу было даже приятным.
— Вот на кой его мыть? Это просто пыль, — пробурчал Энрике, отставив в сторону мыльную щётку на длинной ручке. — От него всегда пахнет только пылью и железом.
— Настоящий кет — весь в пыли, харкает пылью, моется раз в месяц, — хмыкнул Мэттью. — Хосе, ты закончил?
— Вот, сушу, — закивал щуплый охранник. Перед ним на бортике висела форма Гедимина, и с неё капала вода. Скользкий скирлин отталкивал жидкость, не промокая; через пять минут форма должна была просохнуть.
— У них и правда нет волос, — хмыкнул Энрике. — Нигде. Гладкая белая шкура.
— Это везде пишут, — отмахнулся Хосе. — А вот что у них всё как у людей… А зачем? У них же нет баб.
— И у тебя нет бабы, — покосился на него доктор Санчес. — Хочешь — приходи, отрежу лишнее.
Энрике испустил короткий смешок, Хосе побагровел и надвинул фуражку на глаза.
— У меня была девушка! Совсем недавно… год или около того. А у него?
— Спросишь, — буркнул Райан. — Рики, хватит лить воду. Джед, иди сохнуть.
Влезая в высохшую форму, Гедимин украдкой ощупал ошейник. Обруч был сделан «макаками», но тут они постарались — вода действительно не проникала внутрь. «Исправен,» — заключил тридцать пятый. «Надо найти отражающую поверхность. На ощупь я его не вскрою.»
В камере его оставили одного — ненадолго, пока Хосе ходил провожать доктора Санчеса. Через четверть часа он вернулся с запечатанными контейнерами, просунул их под решётку, но упасть на стул не спешил — стоял у двери, глядя на Гедимина.
— Эй, Джед, — громко прошептал он. — Тебе сколько лет?
— Шесть дней, — ответил тридцать пятый, зачёрпывая Би-плазму. Хосе смерил его
