Врата Анубиса - Тим Пауэрс

– Тебе удалось рассмотреть обломки платформы? Добрых три дюйма снизу напрочь срезано во время прыжка. Если бы мы не были приподняты над уровнем земли, то лошади остались бы без копыт.

Возницы зацокали, и кареты тронулись как ни в чем не бывало. Лошади переступили через обломки досок и неторопливо отправились по траве через луг. Через несколько минут они подъехали к полосе ивовых кустов вдоль дороги. Охранник спрыгнул на землю и побежал посмотреть, что впереди. Припав к земле у обочины, он посмотрел направо, потом налево, подал условный сигнал – и через несколько мгновений по дороге прогромыхала повозка, направляясь в город. Дойль завороженно уставился вослед, думая с благоговейным трепетом, что веселая пара в повозке, мельком увиденная им сквозь придорожные кусты ивняка, была мертва уже за сто лет до его рождения. Лошади с усилием преодолевали придорожную канаву, они то тянули вперед, то делали шаг назад, пытаясь вытянуть кареты на дорогу. Но вот кареты выбрались на дорогу, и лошади бодрой рысью направились к востоку – в Лондон.

Глава 2

Я – порожденье тьмы, пришел издалека...

Над тротуарами нарядно сияли окна Оксфорд-стрит. В этот ранний субботний вечер улицу заливал яркий свет газовых фонарей. Элегантно одетая публика неторопливо прогуливалась. Силуэты прохожих четко прорисовывались, освещенные нарядными витринами магазинов. Праздно фланирующие люди взбирались или спускались со ступенек кебов, теснившихся у края тротуара. В воздухе стоял шум и гам от криков кебменов, жужжащего грохота сотни каретных колес по булыжной мостовой. Несколько более приятно для слуха звучали ритмичные выкрики уличных продавцов, бредущих с ярмарки на Тоттенхэм-Корт-роуд. Дойль с удивлением принюхивался к непривычному запаху Лондона – запаху лошадей и сигарного дыма, горячих сосисок и духов. Эту сложную гамму запахов доносил легкий прохладный ветерок.

Когда они повернули на Броуд-стрит, Беннер вытащил из кожаной сумки кремневый пистолет, чем-то напоминающий паука. Это была четырехствольная штуковина устрашающего вида, с тускло поблескивающими металлическими частями. Он устроил локоть на крыше кареты, направив дуло пистолета в небо. Посмотрев вперед, Дойль заметил, что остальные охранники сделали то же самое.

– Мы въезжаем на территорию притона Сент-Джайлс, – объяснил Беннер. – Тут очень грубые местные жители, но, надеюсь, они не станут с нами связываться.

Дойль настороженно заглядывал в узкие темные переулки и дворы, куда едва доходили отблески дымного марева, нависшего над всем районом. Они проезжали мимо уличных распродаж, мимо кофейных палаток, лотков со старой одеждой и корзин с овощами под присмотром страшных старух, которые курили глиняные трубки и следили за толпой, полуприкрыв глаза. Кое-кто выкрикивал ругательства вслед проезжавшим каретам, но на таком жаргоне и со столь странным акцентом, что Дойлю удалось только уловить иногда проскальзывавшие «проклятый» и «чертов». Но в этом не чувствовалось никакой угрозы, скорее это походило на чересчур грубый юмор.

Он посмотрел назад и тронул Беннера за руку.

– Я не хотел пугать вас, – сказал он быстро. – Этот фургон, там, сзади – за тележкой с картофелем... Он держится за нами с тех самых пор, как мы выехали на Бейсуотер-роуд.

– Ради Бога, Брендан, мы все время ехали прямо, ведь был всего один поворот, – прошипел Беннер раздраженно, но все-таки обернулся. – Черт, да это всего-навсего... – Он помолчал в задумчивости. – Наверное, это цыганский фургон.

– Ну вот, опять цыгане. Что-то на них не похоже – я имею в виду, они обычно избегают показываться в больших городах.

– Я не знаю, – сказал Беннер медленно, – я не уверен даже, что это цыганский фургон, но я доложу об этом Дерроу.

Улица становилась уже, они ехали дальше по Сент-Мартин-лейн и миновали высокую старую церковь; сюда свет уже совсем не проникал. За ними наблюдали местные жители бандитского вида, и Дойль порадовался, что Беннер вооружен. Дальше улица расширялась и опять становилась светлой и праздничной. Они выехали на широкий бульвар, по-видимому, Стрэнд.

Беннер уложил свое сложное оружие обратно в кожаную сумку.

– «Корона и якорь» – как раз за углом, – сказал он. – И я не видел ваш цыганский фургон уже несколько кварталов.

Между двумя зданиями Дойлю удалось разглядеть Темзу, сверкающую в лунном свете. Ему показалось, что мост не там, где он видел его в 1979 году, когда был в Лондоне, но, прежде чем ему удалось как следует сориентироваться, они свернули на маленькую улочку и доскрипели к остановке перед двухэтажным деревянным зданием с вывеской над открытой дверью. «Корона и якорь» – прочитал Дойль.

Начинал накрапывать дождик. Гости выбрались из кареты и остановились в ожидании. Дерроу направился к двери, спрятав руки в меховой муфте.

– Вы, – сказал он, кивая человеку, который управлял передней каретой, – паркуйте машины. Остальные идут в таверну. Ну, все за мной.

Он повел компанию из семнадцати человек в тепло таверны.

– Боже милостивый! – воскликнул мальчик, подбегая к ним. – Вы все на обед? Вам следовало бы предупредить заранее, мы бы тогда приготовили комнату для банкетов. Подождите, я попробую что-нибудь сделать... если найдется достаточно стульев, можно установить их в пивной, и...

– Мы не обедать пришли, – нетерпеливо сказал Дерроу. – Мы пришли послушать речь мистера Кольриджа.

– Да-а? – Мальчик повернулся и прокричал вниз, в зал: – Мистер Лоуренс! Здесь целая толпа! Они думают, что в эту субботу поэт должен говорить здесь!

Дерроу побледнел – только что это был великий Дерроу, и вдруг он стал просто дряхлым стариком в нелепых одеждах. Муфта выпала из рук, ударилась о деревянный пол. И тут-то Дойль, несмотря на разочарование, почувствовал, как в глубине души зарождается и начинает шевелиться безудержный хохот, еще немного, и он достигнет критической массы.

К ним поспешил обеспокоенный Лоуренс в сопровождении толстого старика с длинными седыми волосами.

– Я Лоуренс, управляющий, – сказал он. – Мистер Монтегю назначил лекцию на следующую субботу, восьмого октября, и я ничем не могу помочь. Мистера Монтегю здесь нет, и он будет очень расстроен, если...

Дойль справился с приступом хохота и явно получал удовольствие от происходящего. Он оглядел присутствующих, и тут человек, который стоял рядом с Лоуренсом и вежливо молчал, привлек его внимание. Странно, как будто он уже где-то его видел... Дойль смотрел и не верил своим глазам: круглолицый, болезненного вида... тихий и незаметный... Нет, не может быть! А все-таки... С возрастающим волнением Дойль поднял руку так быстро, что управляющий остановился на середине фразы. Дойль сделал вежливый полупоклон и срывающимся голосом обратился к этому человеку, который все так же молчаливо стоял рядом с управляющим: