Шерлок Холмс и десять негритят - Сергей Ульев

— Бедняга торопился в уборную и не разобрал со сна, где дверь, — предположил Марлоу.

— Что-то здесь не так, джентльмены — задумчиво проговорил Холмс, переступая порог.

— Вы его в чем-то подозреваете? — спросил Ватсон.

— Пока не знаю. Но ведет он себя очень странно.

Марлоу хлопнул дворецкого по спине.

— Слышь, приятель, не давай отцу Брауну пива, пока он не скажет, зачем он выпал из окна и чем там занимался в сугробе.

— Хорошо, сэр, — ответил Томас. — А сейчас, господа, я пошел готовить вам завтрак-трак-трак.

Глава 23.

Ужасная мысль

Мисс Марпл проснулась рано, ибо она всегда просыпалась рано. Постель пришлась ей по вкусу, спать было удобно.

Она подошла к окну и раздвинула занавески, впустив в комнату белый свет.

«Вот и новый день пришел, — сказала себе мисс Марпл, радостно встречающая каждое утро: она до смерти боялась быть убитой во сне. — Новый день. А кто знает, что этот день принесет?»

Она решила еще немного полежать в постели. Ведь она уснула только в начале пятого, когда Эркюль Пуаро, помогавший ей всю ночь перематывать пряжу, заявил, что его серым клеточкам хочется спать, и она его отпустила.

Мисс Марпл взяла Библию, с которой не расставалась даже в поездках, и полулежа прочитала полторы страницы — свой обычный урок. В былые годы этого вполне хватило бы для того, чтобы погрузиться в глубокий сон, но сейчас она даже ни разу не зевнула.

Она достала вязанье и стала вязать, лениво перебирая обрывки мыслей, копошившихся в голове. Горячие булочки… Пожалуй, слишком много в них масла, но зато вкусно… Подумать только, здесь подают тминный кекс!… Забавно, до чего нынче всем по душе старомодные розы и настоящий без примесей и подделок кофе, к тому же с коньяком… В этом замке есть что-то театральное…

Мисс Марпл отбросила вязанье в дальний угол.

— Что-то тут не то, — прошептала она вслух. — Нет, не то! И не так-то просто понять, в чем дело!

Откуда взялось это странное чувство беспокойства, охватившее ее вчера вечером? Чувство, что тут что-то не так…

Неожиданная смерть Ниро Вульфа и Огюста Дюпена здесь конечно не при чем. Ей не раз приходилось коротать остаток своих дней там, где то и дело кого-нибудь убивали. В этой атмосфере страха и суеверного ужаса она жадно черпала свежие жизненные силы. Эти события только продлевали ее вечную молодость старой девы. Делла Стрит была тысячу раз права, с восторгом воскликнув, что это очень увлекательно, когда вокруг постоянно разбрасывают трупы. Кажется, именно так она и сказала? Мисс Марпл никак не могла вспомнить, что на это ответил девушке Холмс. А между тем она была уверена, что разгадка ее нынешних странных ощущений таится как раз в этой ответной реплике. Холмс выдал как всегда что-то очень умное.

Мисс Марпл напряглась изо всех сил. Итак, он сказал… он сказал Делле: «Разумеется, особенно, если убивают молодых, красивых и веселых». Нет, не то… Если убивают толстых, лысых и жадных? Нет, опять не то… Но как же все-таки он сказал?

«Если только убивают не ВАС»!

Вот оно! В этом замке ей самой угрожала смертельная опасность. Она привыкла быть охотником, но теперь в любой момент сама могла стать дичью. И это было ужасно…

Глава 24.

Утро педанта

Эркюль Пуаро указательным пальцем сбил пылинку с лацкана пиджака. Он долго одевался к завтраку и остался доволен результатом. Особенно его радовал парик, выглядевший, совсем как настоящие волосы.

Пуаро всегда уклонялся от британских законов элегантности. Он прекрасно знал, как принято одеваться в Англии, какой костюм подходит утром в воскресенье в провинциальном замке с двумя покойниками — конечно же черный как смоль смокинг. И потому предпочел надеть белоснежный костюм-тройку.

Пуаро глядел в окно, педантично расчесывая свалявшиеся за ночь усы.

Природе не хватает симметрии. Деревья раздражали его своей отвратительной привычкой терять листья осенью, а этот летний снег, так и не успевший до утра растаять, просто выводил его из себя.

«Я становлюсь снобом, — подумал он. — Но быть снобом лучше, чем быть трупом».

Эту ночь Пуаро провел отвратительно. Битых три часа он помогал Джейн мотать шерсть, потом пришел к себе и завалился в постель.

Сначала он никак не мог уснуть. Обрывки речей, чьи-то взгляды, странные жесты сплелись в ткань пестрых и беспокойных видений. То и дело какая-нибудь терзающая усталый мозг мысль вырывала Пуаро из непрочного забытья.

Орхидеи — Вульф — бокал вина — смерть. Розы — Дюпен — бокал вина — смерть. Странная закономерность!… Портреты вельмож, пригласительные открытки… Нелепый тост Ниро Вульфа. Предсмертные рассуждения Дюпена о каких-то сопливых мальчишках. Вставные зубы Джейн. Болтающиеся ножки отца Брауна. Слезы Каттани. Трубка Мегрэ. Бой каминных часов. И трупы… Не слишком ли много трупов? Да нет, скорее, мало. Два трупа за один вечер — это до смешного мало. При таком-то обилии гостей!… А сколько нужно?… Нужно — для чего?…

Пуаро забылся и ему приснился сон.

Ему снился инспектор Жюв, раскачивающийся верхом на люстре. Откуда-то сверху сквозь потолок в гостиную капала кровь, и он, Пуаро, чувствовал запах этой крови, а, распластавшийся на ковре Ниро Вульф обнимал жареного поросенка и, целуя его в пятачок, шептал: «Я умираю, умираю… это конец!». Делла Стрит стояла над умирающим в коротенькой до неприличия юбчонке, с раскрытым блокнотом в руках, такая вся невозмутимая и спокойная, и, деловито стенографируя, спрашивала у адвоката Мейсона: «Поставить точку, шеф, или многоточие?» — «Ставьте запятую!» — злорадно отвечал Мейсон. А мисс Марпл, неожиданно возникающая у Мейсона за спиной, замахивалась на него огромным скальпелем, восклицая: «Мне дадут зарезать в этом доме?!». И адвокат медленно вываливался в окно. «Занавес! Занавес!!» — кричал доктор Ватсон, ныряя вслед за ним. «Встретимся на кладбище, господа!» — в восторге орал Гудвин, отбивая чечетку на животе у своего шефа. Отец Браун возлежал на каминной полке, держа в сложенных на груди руках зажженную свечу; стекающий со свечи воск уже затопил с полгостиной. Огюст Дюпен в отчаянии прижимался спиной к стене, а лицо наступающего на него Марлоу искажала кривая усмешка: «Снимите очки, любимец обезьян! Они вам идут, как папе римскому — бюстгальтер». И тут же с люстры сваливалась огромная косматая горилла, и комиссар Мегрэ расстреливал ее в упор из своей трубки. «Браво! Брависсимо!» — восклицал Холмс, и Коррадо Каттани бросался ему на грудь, умываясь слезами. Входил дворецкий Томас с подносом в руках, и на подносе смутно виднелась большая яйцевидная голова. Ах, если бы Пуаро мог разглядеть, чья это была голова, тогда он узнал бы правду!… Так ему казалось во сне.

Когда Пуаро пробудился, его осенило: это была его голова! Такая умная, такая усатая, такая вся под завязку набитая серыми клеточками его любимая голова. Но из голой констатации этого факта наяву нельзя было сделать совершенно никакого вывода.

Эркюль Пуаро в задумчивости отошел от окна. Ах, если бы ему удалось связать воедино все его ночные кошмары!

Часть 3.

Содом и Гоморра

Глава 25.

Смерть скалит зубы

Из гостиной донесся гулкий удар гонга.

— Кажется, зовут завтракать, — пробормотал инспектор Жюв. — Весьма кстати, я уже проголодался.

Проходя по коридору, он вдруг обратил внимание на слегка приоткрытую дверь. Инспектор насторожился: все прочие двери были плотно закрыты, а эта почему-то нет.

Выхватив револьвер, Жюв толкнул дверь ногой и ворвался в комнату.

Взглянув в сторону кровати, он остолбенел.

На подушке четко вырисовывался полный сарказма профиль Арчи Гудвина. Одетый с иголочки, он лежал поверх одеяла на аккуратно застеленной постели. Руки его были протянуты вдоль тела, а над грудью поблескивала витая металлическая рукоятка!

Инспектора прошиб холодный пот. Он осторожно подошел поближе, заглянул под кровать, затем подбежал к окну и одернул занавески.

Убедившись, что в комнате никого больше нет, Жюв склонился над лежащим. Его поразил чудовищный оскал, застывший на мраморном лице Гудвина.

— Убит! Прямо в сердце, — прошептал Жюв. — О, Фантомас, я узнаю твой кровавый почерк…

Тем временем в гостиной на столе аппетитно дымилось огромное блюдо яичницы с беконом, стояли чайник и кофейник. Спиртного не было. Даже пива. Таково было распоряжение Шерлока Холмса.

Дворецкий Томас стоял у двери в гостиную и церемониально придерживал ее, встречая каждого из явившихся на звук гонга гостей обожающей улыбкой.

— У него сегодня совершенно больной вид, — сказала мисс Марпл сопровождавшему ее Пуаро.

Доктор Ватсон деликатно откашлялся.

— Сегодня нам надо относиться снисходительно ко всем недочетам, — сказал он. — Томасу пришлось с утра разгребать снег возле замка, чтобы… — Холмс предупредительно толкнул доктора под локоть, и Ватсон закончил фразу троеточием.