Я – телохранитель - Владимир Гриньков

Звонил Хамза.

– Толик! – сказал он. – У меня на столе лежит бумага, подготовленная по твоей просьбе. Информация по Тапаеву. У тебя там есть факс?

– В кабинете хозяина.

– Тогда я тебе просто зачитаю самые интересные места. Итак. Девяносто два процента акций комбината принадлежат Тапаеву лично. Еще восемь процентов находятся в распоряжении трех физических лиц. Мы их проверили. Высокопоставленные чиновники.

– Московские?

– Да. То есть – акции записаны не на них, а на их родственников. Но схема тебе, я думаю, понятна.

– По тем акциям дивиденды выплачивались?

– И еще какие!

– Понятно, – кивнул Китайгородцев.

Он неоднократно слышал о подобных схемах. Предприниматель, который хочет иметь высокопоставленных покровителей, уступает им какой-то процент своего бизнеса – просто передает им акции своего предприятия. Дальше все очень просто. Регулярно, раз в год или раз в квартал, принимается решение о выплате дивидендов по акциям. Причем сумма выплаты по каждой акции намеренно определяется большой. И в результате каждый обладатель пакета акций получает немалую сумму. Официально. Законно. Без какого-нибудь намека на взятку. Не подкопаешься.

– Дальше, – продолжал Хамза. – Реальный интерес к бизнесу Тапаева проявляли две структуры. Одна еще в девяносто седьмом году хотела выкупить у него крупный пакет акций. Речь шла о двадцати пяти процентах плюс одна акция… Другая выходила на Тапаева в прошлом году с предложением продать бизнес целиком.

– Отказал?

– Да.

– В каком месяце ему поступило предложение?

– Контакты имели место предположительно в феврале – марте.

«Похоже на правду. В конце зимы – начале весны Генриху Эдуардовичу сделали предложение, а он отказался, после чего у него начались неприятности – по срокам совпадает».

– Сейчас – главное! – сказал Хамза. – Последние три месяца одна юридическая фирма, которая находится в Лихтенштейне, готовит правовое обеспечение сделки по продаже принадлежащего Тапаеву бизнеса.

– Бизнеса – целиком?

– Да.

– С чьей подачи?

– Самого Тапаева.

– Кто покупатель?

– Зарегистрированная в Лихтенштейне фирма. Но за ней стоят не аборигены лихтенштейнские, а наши ребята.

– Кто?

– Те, что обращались к нашему бизнесмену еще в девяносто седьмом. Возможная интрига понятна?

«Да, – подумал Анатолий. – Генрих Эдуардович по одному ему известным причинам оставляет за бортом сделки людей, которые совсем недавно, в прошлом году, проявляли к его бизнесу живейший интерес. И в результате у этих, обойденных, очень скоро начнутся сложности. Сам Тапаев мне сказал, что неудачники в конце концов уйдут с рынка. Для них вся эта история – вопрос жизни и смерти. Подписав договор купли-продажи с их конкурентами, бизнесмен фактически вынесет неудачникам смертный приговор. Их бизнес умрет. А в России лишают жизни и по более пустячным поводам…»

– Тапаев собирается уезжать из России, – сообщил Китайгородцев.

– Ты знаешь – куда?

– Нет.

– Готов побиться об заклад, что он летит в Лихтенштейн.

– Туда нет авиарейсов. Въезд – через Австрию или Швейцарию.

«Но конечным пунктом почти наверняка будет Лихтенштейн, – задумался телохранитель. – Три месяца готовится сделка по продаже. Срок достаточный для того, чтобы все сделать. Отъезд. Перед отъездом – съезд близких родственников. Как последнее «прости». Он не собирается возвращаться? Это надо обдумать. Обдумать. Продает бизнес – и что дальше? Не собирается возвращаться? Обдумать…»

– Толик! – позвал Хамза.

– Да!

– Я думал, что связь прервалась.

– Это я думаю, Роман Александрович. Мне клиент – он ведь уже наш клиент? – сказал в разговоре, что после продажи своего бизнеса может уже никого не бояться. Потому что к нему потеряют всякий интерес. А я вот сейчас сопоставляю факты, и получается, что Тапаев, вполне возможно, уезжает навсегда.

– Уверен?

– Не уверен, – признался Китайгородцев. – Это пока просто предположение.

– Ты бы поговорил с ним.

– Бесполезно. Он очень закрытый.

– Все-таки попробуй. Если уж он тебе сказал о продаже своего бизнеса…

«Стоп! Вот оно!»

– Он не говорил мне, что продает бизнес.

– Как же?!

– Не говорил! – уверенно повторил Анатолий. – Впрямую об этом не было сказано ни слова. Только по косвенным признакам я понял, что это произойдет! А сам он – ни гу-гу!

«Да, – задумался он опять. – Только гипотетически. «Если бы я продал свой бизнес…» Он таится! Надеется, что о скором совершении сделки не знает никто! Вот оно что. Для него это – вопрос его личной безопасности. Вопрос жизни и смерти. Буквально. Потому что сделку могут попытаться сорвать. Какие есть пути, чтобы помешать сделке? Утечка информации? Нереально – потому что имеет место острая нехватка времени. Предъявление исков к комбинату? Нереально – по той же причине. Попытка предложить большую сумму, чем платят конкуренты? Нет гарантий, что Тапаев согласится, ведь он им уже из каких-то соображений отказал. А вот если бы Генриха Эдуардовича не было… Физически не было… Чтобы некому ставить подпись под договором… В этом случае сделка по продаже срывается со стопроцентной гарантией! И все начинается с чистого листа. Заново. Там, в новых условиях этой задачки, уже нет Тапаева. Но есть его наследники. Аня, Роман, потом еще тот сын, которого клиенту родила его любовница и которого он давным-давно не видел. Это уже не один бизнесмен – а несколько человек, и с ними можно работать, можно обсуждать с каждым в отдельности вопрос о продаже принадлежащих им долей в бизнесе покойного Тапаева. И есть шанс переломить ситуацию в свою пользу. Но только сначала мой клиент должен умереть. Должен умереть! Он в гораздо большей опасности, чем себе представляет. Или только делает вид, что не представляет, как близок он к роковой черте?»

– У меня есть просьба, – сказал Китайгородцев. – Мы тут ждем прибытия любовницы клиента. А у нее – сын. Между прочим, сын Тапаева. И он – в числе его наследников…

Снегоход – любимая Анина игрушка. Еще утро, солнце не успело высоко подняться над верхушками деревьев, а она уже оседлала своего рычащего зверя. Еще пара секунд – и унеслась бы прочь, это у нее вместо утренней зарядки, наверное. Но Анатолий очень вовремя вышел из дома.

– Здравствуйте! – махнул он рукой. – На прогулку?

– Здравствуйте. Вы видите, какой снег?

– Как в Швейцарии? – засмеялся Китайгородцев. – Или в Австрии какой-нибудь. Вы ведь были в Австрии?

– Да.

– А в Швейцарии?

– Пока еще нет.

– Но надеетесь?

– Скоро я там буду.

«Значит, они добираются в Лихтенштейн через Швейцарию!»

– Ого! – позавидовал Анатолий. – Какой город, если не секрет?

– Цюрих.

– Значит, швейцарская авиакомпания?

– Турецкая.

Китайгородцев улыбнулся, оценив шутку.

– Я не шучу, – покачала головой Аня. – Самолетом «Тюркиш Эйрлайнз» до Стамбула, потом уже из Стамбула – в Цюрих.

Анатолий поразился замысловатости маршрута. Что-то тут не стыковалось…, – Вы из Москвы вылетаете?

– Из Алма-Аты. Это ближе.

«Вот оно что! Не из Москвы. Это чепуха – что Алма-Ата ближе. «Ближе» не всегда значит «удобнее». Просто Тапаев боится Москвы, старательно обходит ее стороной, запутывает следы, опасаясь, как бы его не перехватили по дороге в спасительный, как ему представляется, Лихтенштейн».

– Когда у вас вылет?

– Двадцать второго.

«И еще им надо до Алма-Аты добраться, – прикинул Китайгородцев. – Так что получается – сразу после празднества».

– Надолго? – поинтересовался он.

– Нет. У меня ведь учеба.

«Отец не сказал ей о том, что они уже не вернутся? Или возвращение все-таки предусмотрено? Один только Тапаев это знает. Все-таки вполне возможно, что они не вернутся. А дочери не говорит намеренно, опасаясь утечки информации. У нее – свои подруги, друзья…»

– Кстати, я вашего друга видел, – сообщил Анатолий. – Которого Виктором зовут.

– Когда? – опешила Аня.

«Она ничего еще не знает, оказывается. Ей не сообщили?»

– Он приехал сегодня утром, – объяснил Анатолий. – А вы не знали?

– Нет!

Было видно, как разволновалась.

– Он – в гостевом доме, – подсказал ей Китайгородцев. – На втором этаже, комната двадцать четыре.

Аня завела заглушённый на время их беседы двигатель снегохода.

– Гонец, который принес приятную весть, имеет право на исполнение одного желания, – быстро произнес телохранитель.

– Загадывайте! – засмеялась девушка.

– Хочу услышать ответ на такой вопрос. Чем ваш друг в этой жизни занимается?

– Он студент. Учится вместе со мной.

Вот это и заинтересовало Китайгородцева – что он студент. Потому что по возрасту Виктор был явно значительно старше Ани. Что предполагало наличие какой-то биографии.