Торлон. Война разгорается - Кирилл Шатилов

— Откуда пришли те люди? — Она не поворачивала головы, но знала, что брат смотрит на нее, быть может, даже любуется.

— Те, что на нас напали? Вон оттуда, с реки. Их следы видели вчера утром на опушке Пограничья. Ты знаешь, а ведь я говорил с ними! — Хейзит обнял сестру сильнее. — Мы уже почти решили дело миром, когда примчались люди Ракли и заварили всю эту кашу. Если бы не они, я уверен, все обернулось бы совершенно по-другому, тихо и спокойно.

— Это были не люди Ракли, — перебила его Велла.

— Что?! В каком смысле?

— Я слышала, что Ракли еще вчера схватили и заключили под стражу.

— Ты в своем уме? — чуть не задохнулся Хейзит, а голос внутри повторял: «Я знал! Я так и знал!»

— Говорят, он собирался сбежать вместе с сыном. Испугался шеважа.

— Говорят? И ты веришь тому, что говорят? От кого ты это слышала? Перестань, Велла! Ты уже большая девочка, чтобы понимать, когда врут. Локлан сбежал как раз от него, причем уже достаточно давно. И кто теперь главный в замке?

— Почем мне знать! Ротрам сказал…

— Так это Ротрам тебе рассказал? — Хейзит вздохнул. — Жаль. Ему можно верить.

— …он сказал, что к власти пришли силфуры.

— Ротрам — мастер выражаться загадками.

— А что здесь непонятного? — Велла отстранилась от брата, будто расхотела стоять рядом с таким простаком. — Раньше, у кого была власть, тот не нуждался в силфурах. Теперь, у кого есть силфуры, у того и власть.

— Это я и сам знаю, радость моя. Вопрос в том, кто именно заплатил большую цену. — Хейзит поднял взгляд на звезды, отвлекся от навалившихся на него сомнений и наконец ухватил за хвост до сих пор ускользавшую куда-то в сторону мысль. — Велла! Послушай! Кажется, я крупно влип.

— Ты о чем? — Она снова слушала внимательно, не понимая, что случилось с лицом брата, перекошенным, словно от боли.

— Все может пойти насмарку…

— Что пойти?

— Да все это! — Хейзит ткнул пальцем поочередно в сторону печи, стены мастерской, карьера, собственной груди. — Я получил это место только потому, что рассказал о своей задумке Локлану и Ракли. Ты правильно сказала, что у них была власть, и потому им были не слишком нужны деньги. Если их сменят люди при деньгах, скажем, тот же Томлин или Скирлох, они наймут своих гончаров и вышвырнут меня со стройки как ненужную тряпку. Тэвил! А если рассуждать дальше, то после этого никто уже не будет думать о том, чтобы в первую голову спасать наши брошенные в Пограничье заставы. Все камни пойдут на продажу богатым эделям. Простой люд тоже не получит ничего. Эдели будут возводить новые замки, торгаши зарабатывать все больше силфуров, а вабоны — гибнуть. Прекрасно! Теперь ты понимаешь, о чем я?

Велла кивнула, не сводя с брата потрясенного взгляда. Она никогда прежде не предполагала, что Хейзит умеет так просто и так проницательно видеть суть вещей, суть происходящего. Это было по-настоящему страшно…

— Надо бы найти старика Харлина. Он-то наверняка знает, если подобное происходило прежде, как поступили вабоны.

— Но Харлин погиб в пожаре…

— Очень хорошо, что ты так думаешь, милая сестрица. Кстати, его дом подожгли именно из-за тебя.

— Из-за меня?!

— Это долгая история. Я не хотел тебе об этом говорить, да и сейчас жалею, что упомянул имя Харлина. Но уж раз брякнул, знай: он жив-здоров, я надеюсь, правда, неизвестно где. Когда я видел его в последний раз, он был в кругу друзей. Они бы ни за что не дали ему погибнуть. Пожалуй, если меня отсюда вышибут новые хозяева, я займусь его поисками. Изгои обычно держатся вместе.

— Не наговаривай на себя, пожалуйста! Ты не изгой. Что вы, мужчины, за народ такой! Чуть что — паника и полное разочарование в собственных силах.

— Тебе почем знать?

— Вижу. — Велла ободряюще улыбнулась. — Знаешь, мне кажется, прав был тот, кто первым сказал: «Утро вечера мудренее».

Она больше всего на свете хотела сейчас, чтобы Хейзит зевнул, как он любил делать по вечерам, особенно в ее присутствии, и отправился спать. Она-то уж видела, чего ему стоили эти дни. Держится храбрецом, но глаза ввалились, белки покраснели, сам весь дерганый какой-то, то и дело хватается за бок, будто его там муравьи кусают. Но ведь не пошлешь же его отсыпаться. Только хуже можно сделать. Уж она-то знала, помнила, как по малолетству лезла в бой и пререкалась с ним по поводу и без. Упрямый, тэвил. Молодец, конечно. Сейчас только так и нужно себя вести. Тем более когда тебе такую махину строить доверили. Мать вон как им гордится! Даже наедине с Веллой ни разу Хейзита не попрекнула. А ведь он своими успехами у многих в округе зависть вызвал. Такую, что люди шушукались между собой и норовили их таверну обходить стороной. Прибыль за последнее время страшно упала. В надежде на чудо мать продолжала закупать продукты для стряпни, но многое оставалось невостребованным, и кое-что даже приходилось выбрасывать. Толстуха Мара им больше не помогала. Хейзит что-то такое наговорил про нее Гверне, что та, воспользовавшись резким спадом посетителей, дала помощнице расчет. Не появлялся с тех пор и Диг, ее муж, который раньше исправно ездил на рынок за покупками. И ни слова упрека. Велла слышала, будто родители обычно больше любят младших детей. Хейзит был старше ее, но это не мешало ему ходить у матери в любимчиках. Что-то она скажет ему теперь, если он окажется прав в своих опасениях? Да ничего не скажет. Посмотрит разве что строго, а ей, Велле, крикнет, чтобы не ловила мух, а обслуживала голодных посетителей. Если они когда-нибудь вернутся, конечно. Люди не любят, когда кому-то из соседей слишком хорошо (а ведь про доходы Хейзита с продажи его глиняных камней не судачил в их округе только ленивый), но, когда у соседей неприятности, это тоже мало кого привлекает. Мать всегда их учила, что нужно стараться быть как все, не бросать силфуры на ветер, временами, даже когда деньги в доме есть, не бояться брать в долг, одним словом, не кичиться достатком. Эх, мама, мама… О чем ты сейчас думаешь? Ведь не спишь же. Переживаешь. Хорошо, если догадаешься выйти навстречу каравану с факелами и трупами. Велла успела шепнуть кое-кому, чтобы передали Гверне: все ничего, Хейзит даже не ранен, но остается у карьера, Велла пока с ним. Обещали весточку донести. Могут и не сдержать слово. У самих-то горе какое… Ну да Велла тоже не промах: сразу нескольких попросила. Авось кто совестливым окажется — донесет. А нет, так должна сама догадаться, что, если бы что нехорошее с сыном стряслось, дочь вместе с остальными вернулась. Раз нету, видать, не так все страшно, есть надежда. Как есть надежда и на то, что с печкой все обойдется и Хейзита никуда со стройки не попрут. Где же этот Гийс?..