Малиновый запах надежды - Наталья Калинина

О том, что совершала эти проделки я, он и не догадывался. Парадокс, но именно в тот период его романа мы стали почти нормально общаться. Я больше не избегала Тима и не огрызалась в ответ на его попытки заговорить со мной. Видимо, зная, что он «занят», и понимая бесперспективность своих надежд, я перестала нервничать, сталкиваясь с ним в институте или в общежитии. И если бы не мои тайные проказы, можно было бы подумать, что наши отношения доросли до приятельских.

– Черт знает что! Поймаю того, кто это делает, скормлю ему же и без соли! – однажды выругался он при мне, вылавливая из кастрюли с макаронами очередной «привет» – белые шнурки, аккуратно порезанные на кусочки размером с макаронины.

– Сдается мне, кому-то очень не нравится твой роман! – невинно усмехнулась я, ставя на плиту рядом с его кастрюлей чайник.

– Кому? – спросил Тим и посмотрел на меня с таким искренним недоумением, будто мое «предположение» его очень сильно удивило.

– Ну а мне-то откуда знать? – Я картинно пожала плечами. – Это твои поклонницы, не мои.

Он громко хмыкнул и вновь вернулся к своему занятию – вылавливанию шнурков из кастрюли.

– Приятного аппетита! – пожелала я ему, удаляясь из кухни.

– Сашка, однажды я тебя поймаю и вздрючу за твой острый язык!

– Ой, с удовольствием! – пропела я, оглядываясь через плечо и улыбаясь ему сладкой улыбкой.

Тим сердито сверкнул на меня глазами, схватил кастрюлю с макаронами и шнурками с плиты и вывалил все варево в помойное ведро.

Становилось ли легче после моей маленькой мести? Ненадолго. Ревность брала верх, и я клялась себе в следующий раз поцарапать иномарку девицы. Но так и не сделала этого. Это сделал за меня кто-то другой, нацарапав на блестящем красном капоте ругательное слово на букву «б».

Половина общежития с удовольствием слушала скандал, который девица закатила вахтеру и Тиму.

Весной они расстались. Просто к институту перестала подъезжать красная иномарка с отреставрированным капотом.

И в это время у меня закрутилось некое подобие романа. За мной стал ухаживать старшекурсник с факультета физического воспитания – двухметровый «шкаф» с квадратной челюстью и бритым белобрысым затылком. Наглядная иллюстрация к анекдотам про братков и их охранников.

Он и в самом деле подрабатывал где-то охранником. С такой внешностью ему даже не требовалось оружия.

Звали моего поклонника Вячеславом Малютиным, но откликался он охотно на Славика и Малютку, что умиляло окружающих. Я благосклонно принимала ухаживания Малютки, однако не позволяла ему ничего более поцелуя.

По версии Вячеслава, познакомились мы с ним на пресловутой новогодней вечеринке, и я в порыве пьяных чувств призналась ему в великой симпатии и всплакнула на его мощном плече. Малютка, чья внешность скорее не привлекала, а отпугивала девушек, проникся моими нетрезвыми откровениями и через некоторое время разыскал меня в институте. Признаться, я его вообще не помнила и сильно растерялась, когда однажды передо мной в столовой нарисовалась огромная фигура, и счастливо улыбающийся незнакомец пробасил:

– Привет, я – Малютка.

– Ни фига себе «малютка»! – первое, что сорвалось у меня с языка после того, как я окинула испуганным взглядом гоблинообразного бугая, преградившего мне проход.

– Эй, ты меня что, совсем не помнишь? – искренне огорчился парень. – Мы с тобой на новогодней вечеринке того...

– Что «того»?! – в панике воскликнула я, лихорадочно перебирая в памяти выцветшие подробности общежитского празднования Нового года.

– Ну, того, целовались, вот, – довольно провозгласил Малютка.

Я облегченно перевела дух, но все же с подозрением уточнила:

– Только это?

– Ну, еще и того... Ты сказала, что пойдешь за меня замуж, если я тебя возьму.

– О господи...

Марина, стоявшая за моей спиной, издала какой-то булькающий звук. Я оглянулась на нее и увидела, что она раздувает щеки, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Ситуация со стороны, должно быть, и впрямь выглядела комичной, но мне было не до смеха.

– Меня Славиком зовут... – совсем уж как-то безнадежно произнес Малютка, видимо, поняв, что его не помнят.

Я же в тот момент думала о том, до какой же степени была пьяна, что умудрилась не запомнить такого колоритного персонажа.

Малютин был местным и жил не в общежитии, а с родителями в многоквартирной девятиэтажке в двух кварталах от института. Я снисходительно позволяла ему приходить ко мне в гости, угощала чаем, к которому он обязательно приносил пирожные из знаменитой местной кондитерской, выдерживала час или два его скучного немногословного общества и затем под различными предлогами выпроваживала из комнаты. Иногда, когда мне бывало лень болтать, забивала эфир поцелуями с ним.

– Ой, Сашка, – с осуждением как-то сказала мне Маринка. – Морочишь ему голову. Зачем?

– Почему это «морочу голову»? – возмутилась я.

– Не любишь потому что.

– Тебе его жалко, да? – огрызнулась я, почувствовав приступ острого сочувствия к Малютину, смешанного со злостью и на него – за то, что он вызвал в моей душе чувство вины, и на себя.

– Мне тебя жалко.

– А чего меня жалеть? – с вызовом заявила я. – И с учебой все ОК, и с личной жизнью.

– Запутались вы втроем, – сказала Марина после долгой паузы, а я непонимающе вытаращилась на нее:

– Кто – «втроем»?

– Ты, Малютин и... Лазарин, – с усмешкой, больно кольнувшей меня в сердце, ответила она. – Думаешь, я не понимаю, ради чего, вернее, кого, ты Малютина за нос водишь? И уж догадалась, почему ты в кастрюлю Лазарина вчера банку соли ухнула...

Испортила я суп Тима скорее по привычке, чем из ревности, ведь его бывшая подруга уже месяц как не приходила в общежитие.

– Ты ему расскажешь? Про соль? – в ужасе ахнула я и тем самым лишь подтвердила Маринины догадки.

– Да зачем мне это – ябедничать? Впрочем, Лазарин, узнай он о том, что это ты лично подсолила ему супчик, слопал бы его с удовольствием, а не вылил бы в унитаз.

– Это почему?

– Потому! – засмеялась Марина и, поднявшись с кровати, направилась к выходу. – Пойду душ приму. А ты уж разберись как-нибудь со своим Малюткой – нужен он тебе или нет.

С Малютиным разбираться не пришлось, наш «роман» сам собой сошел на нет: близилась летняя сессия у меня, и выпускные экзамены у него. И это оказалось удобным предлогом, чтобы значительно сократить количество наших встреч...

...Я повертела в руках записку со словом «Вспомни» и подумала о том, что записки могли быть и не местью, как предположила подруга, а намеком на какой-то эпизод из моего прошлого, который я забыла. Что-то произошло важное в те три месяца, которые выпали из моей памяти. И это имеет какое-то отношение к моему настоящему, иначе как объяснить то, что эти письма стали появляться сейчас? Что-то подсказывало мне, что стоит ожидать следующих записок.