Русская мать - Ален Боске

- Послушай, а что, если я вернусь в Нью-Йорк? Твой папа меня очень ждет.

- Ты прекрасно знаешь, что папа умер.

- Ничего подобного.

- Скоро созреют твои любимые груши, дюшесы.

- Думаешь, я совсем спятила?

- Ну что ты, просто устала.

- Я хочу уехать.

- Ну вот, заладила. Тебе нигде не сидится. Поживешь два-три месяца - и рвешься уехать. И от меня уехала из блажи.

- Блажь? Эта твоя женушка, немая мегера, - по-твоему, блажь?

- Она тебе ничего плохого не делала.

- Не делала, зато думала.

- Она тебе слова поперек не сказала.

- А лучше бы сказала, чем волком смотреть.

- Ты знаешь, что тут я с тобой никогда не соглашусь.

- Потому что боишься ее. Хорохоришься, умничаешь, а сам жалкий трус.

- Тебе, как я вижу, стало получше. Так что давай не будем.

- Нет, будем. Хочу сказать и скажу и тыщу раз повторю, если захочу.

- Ну конечно. А зачем ты сбежала из Анетского замка, ни слова никому не сказав?

- Потому что там жандармы. Они заставляли есть в одно и то же время. Опоздаешь на пять минут - не получишь супа. Просто концлагерь какой-то! Все по звонку.

- А из отеля "Аржансон"? Ведь тоже сбежала...

- Я должна была побывать на могиле отца.

- И тут плохо, и там нехорошо...

- В этом мире мне теперь везде плохо.

- Неужели здесь тоже? Здесь так спокойно.

- Одиноко, по-твоему, - значит спокойно? А с совестью как быть?

- Врач же прописал тебе успокоительное.

- Душу не успокоишь. Вы хотите, чтоб я стала как лапша вареная, как картошка - наступишь, и нету. Не дождетесь. Твой отец теперь святой, он меня защитит.

- Ну почему мы должны непременно ссориться?

- Ты сам виноват.

- Наверное, я плохой психолог.

- Ужасный. Боже мой, у меня совсем не осталось друзей!

- Но я же знакомил тебя с разными людьми! А помнишь, двоюродные братья? А Наденька Красинская, одесская подруга молодости?

- Старая грымза, у ней только и разговору что о покойниках. И уровень развития у нее слишком низкий. И вообще, все, что она говорит, мне совершенно неинтересно. Хватит с меня страданий. Не хочу новых. Хочу к твоему отцу.

- Мама, надо жить - сегодня.

- А прошлое и есть сегодня, и даже завтра, и послезавтра, можешь ты это понять? Боже ж мой, наверно, вы правы. Как по-твоему, я совсем спятила?

- Нет.

- Ты говоришь одно, а думаешь другое. Потому что после этих лекарств... у меня с головой не все в порядке. Так и скажи.

- Ты просто устала.

- Ну да, и мне нужно отдохнуть. У вас только и разговору что об отдыхе.

- Потому что он тебе действительно необходим.

- Ты знаешь, сыночка, я же все понимаю. И врешь ты мне меньше, чем другие. Дорогой ты мой. А я тебя обижаю. Я, сыночка, страдаю от этого еще больше, чем ты. У меня иногда впечатление, что я, ах, Боже ж мой, разваливаюсь на куски и что я - уже не я.

- У тебя нарушено кровообращение. Кровь не всегда в достаточном количестве поступает в мозг. И оттого все твои "впечатления" и головокружения. Только в этом дело.

- И все ты врешь. Говоришь, чтоб меня успокоить.

- Нет, просто не поддаюсь панике.

- Ты бесчувственный. Ну откуда ты взялся такой бесчувственный?

- Будь я бесчувственный, плевал бы на твои оскорбления и на все остальное.

- Может, у меня с головой и не в порядке, а у тебя с душой. Уходи!

- Гонишь меня?

- Потому что, когда тебя нет, мне кажется, что ты хороший мальчик. Ты совсем изменился. Тебя подменили. И ты знаешь кто.

- Не хочешь прогуляться до дороги?

- Нет, хочу вернуться. Чаю выпьешь?

- Если хочешь. Через десять минут за мной заедет знакомый с машиной.

- Я так и знала, что ты не засидишься. Сорок минут с матерью тебе выше головы. Знаю я тебя, эти твои машины - одни отговорки! Напустишь на себя важный вид, как будто ты министр и очень спешишь, сунешь мне дрянную тряпку, кофтенку, чтобы задобрить, и пропадешь на неделю. А потом позвонишь и скажешь, что должен съездить за границу. А на самом деле вранье, чтоб реже бывать у матери.

- Ты могла бы быть полюбезней.

- Хватит с тебя жены. Уж она-то у тебя любезная, змея подколодная.

- Вот видишь, я же прав.

- Сыночка, ты всегда прав. Ты скажешь мне правду?

- Какую?

- Папа погиб?

- Ты же знаешь, что да, три года назад, первого мая семьдесят третьего года.

- Боже, как давно! Но вам все равно его у меня не отнять, он всегда со мной. Как тебе чай?

- Душистый.

- Что с тобой? Ты хочешь что-то сказать? Что такое?

- В прошлый понедельник ты собрала чемоданы. Мне сказала хозяйка.

- Мне давно пора домой.

- Твой дом сейчас здесь. А ты просила медсестру взять тебе билет в Париж.

- Потому что в "Аржансоне" мне хорошо. И хозяин - такой милый человек.

- Одна ты бы не доехала.

- Ну да, померла бы в пути, и слава Богу! Толстой тоже помер в пути. А он был моложе меня. А ты бы и рад был, в общем-то. Только совесть бы тебя замучила!

- По закону тебя нельзя здесь удерживать.

- По закону, не по закону! Еще жандармов позовите.

- Обещай мне, что не сбежишь.

- Раз уж тогда не сбежала...

- Приступ случился, потому и не сбежала. Ты спишь и видишь уехать. Никак не угомонишься.

- По-твоему, я должна притворяться и заверять тебя, что всем довольна! Счастливая старая карга! Так тебе спокойней.

- Послушать тебя, твоя главная радость - когда я беспокоюсь.

- Ну давай, давай, говори все до конца.

- И скажу.

- Хочешь еще конфету?

- Все-таки де Голль лучше, чем этот Гишар.

- Не Гишар, а Жискар. Гишар - министр.

- Жискар... как-то там дальше...

- Жискар д'Эстен.

- Слишком длинно для меня. А он со вкусом. Но Помпиду выглядел честней. Мне нравятся толстые политики. Такое лицо, как у Помпиду, очень трудно вылепить. У него черты нечеткие. Или уж тогда будет карикатура. Посмотри на Черчилля. Вот для скульптора находка. И Троцкий тоже. И немец, этот, как его?

- Аденауэр?

- Нет, молодой, с глазами бездельника.

- Брандт?

- Да, да! Вот это модель так модель! Что молчишь? Ну да, тебе плевать на мою скульптуру.

- Просто ты еще слабая. Доктор что сказал? Понапрасну - никаких усилий.

- И никаких удовольствий, кроме как сикать да какать?

- Мне нравится твоя бодрость.

- А, ты принес мне Тургенева! Ах, какой он джентльмен. Какой он элегантный!

- Элегантный, но не глубокий.

- Ох, уж эта ваша нынешняя глубина! Знаешь, что я тебе скажу? Ваша глубина - это все запутать так, чтобы потом не распутать.

- Хочешь перечесть Тургенева?

- Я теперь с такой головой читаю одну страницу три дня. Смотрю в книгу, вижу фигу. Но ты этого не слушай, а то еще решишь, что я выжила из ума. Выжить-то я, может, и выжила, но тебя это не касается. И не смей требовать у доктора справку, что я в маразме.

- Не потребую, не бойся.

- А я не тебя боюсь, а твоей женушки.

- Не вмешивай Марию в наши дела.

- Через месяц ты сдашь меня в богадельню, я уверена.

- Я подышу для тебя прекрасный пансион в Каннах, с мимозами и пальмами.

- Спасибо, сыночка. Уж и не знаю...

- Я тебя утомил.

- Ну ты совсем дипломат - намекаешь, что сам от меня устал и сейчас уйдешь. Боже, твой отец был такой внимательный! Приносил мне газеты и показывал, кто из знаменитостей хорош для лепки. Это он показал мне герцогиню Виндзорскую с ее кривым ртом... Я за нее раз десять бралась... А Юл Бриннер...

- Актер?

- У него был такой интересный череп. Очень интересный. На гладком шаре вена вьется, как змейка. Ты не представляешь, как это интересно. И у Никсона тоже нос сапогом. Что о нем, кстати, слышно?

- Он жулик.

- Но с русскими он знал, как себя вести. Габена тоже интересно лепить, только старого, когда он уже толстый и злой. Наверно, у него шикарная физиономия!

- Хочешь его фотографию?

- Хочу ли я фотографию! Он еще спрашивает! Да отец завтра же мне принес бы целую кучу фотографий, и таких, и сяких, и не знаю каких!

- Но тебе же пока нельзя работать.

- И мечтать тоже нельзя? Ты такой жестокий, что даже мечты у меня отнял. Дескать, старая развалина знай свой шесток. Подыхаешь и подыхай. Вот вы какие, интеллигенты!

- Мама, не надо.

- Увидел бы тебя отец, снова умер бы.

- Успокойся.

- А я и не волнуюсь. Он в последние годы опасался тебя.

- Неправда.

- Конечно, неправда. Он обожал тебя так свято, так трепетно! Но должна же я тебе что-то ответить!

- У тебя нет никакой логики.

- Зато у тебя ее чересчур много.

- Мы с тобой никогда не договоримся.

- Сережа меня тоже бросил.

- Твою любимый племянник приезжал к тебе две недели назад, забыла?

- Обещал приехать, а сам не приехал.

- Ты забыла. Я же сам его привозил.

- Все вы заодно. Будете теперь говорить, что он приезжал...

- Ну да, приезжал из Лондона...

- ...и посадите меня в дурдом.

- Хочешь, напишу ему, чтоб он подтвердил?

- Ладно, просто у меня опять провал в памяти. Мне здесь хорошо. Спокойно.

- Ну и прекрасно! Вот твой чек за этот месяц, подпишешь?

- Ни за что. Вы меня обкрадываете.