Сестра звезды - Елена Жаринова

Обида была так сильна, что сначала я чуть не расплакалась, но сдержалась и, швырнув на пол веник и совок, отправилась за Рейданом и Лейдой. Не знаю, что я собиралась сказать им, но в коридоре я никого не обнаружила, зато услышала из комнаты Рейдана раздававшиеся громкие голоса.

— Она же совсем девчонка! Что ты себе вообразила?

— Девчонка? Ей лет шестнадцать, и я не верю, что ты этого не заметил. Но не думай, что я стану ревновать к этой рыжей побирушке. Развлекайся, если хочешь, только не смей тратить на нее деньги. Мы хотели пожениться этим летом, а теперь я от чужих людей узнаю, что ты отправляешься в какие-то дальние края, чтобы ее проводить!

— Лейда, мне хорошо заплатят. Ну не могу же я теперь бросить ее здесь — она дочка моих друзей. И потом, мы с тобой и так почти женаты, хоть ты и не шьешь мне рубашек. Ты не девица, подождем еще год, какая разница?

— Какая разница? А то, что надо мной все село смеется — это не причина?

— Да кто смеется, Лейда? Покажи мне его, и будешь жить спокойно.

— Все! Что, со всем селом драться будешь?

Дальше я слушать не стала. Обиду свою я постаралась поскорее забыть, хотя трудно сказать, что ранило меня сильнее: грубость этой женщины, ее красота или то, что он назвал меня девчонкой. Я не смогла отказать себе в удовольствии мысленно позлорадствовать над той, которую уже считала своей соперницей: через пару недель мы с Рейданом должны будем покинуть Кромельчики. Нам предстоит проделать долгий путь вдвоем, и кто знает, вернется ли Рейдан к своей невесте? «Так тебе и надо, злодейка!» — пронеслась в моем сознании шальная мысль. Враждебному настрою Лейды я в тот момент не придала никакого значения. Но я тогда еще не знала, на что способно ревнивое женское сердце…

Через несколько дней вечером, когда я уже собиралась ложиться спать в своем закутке, задернутом лоскутной занавеской, ко мне тихо вошел Рейдан.

— Этой ночью ты должна лечь спать одетой, — сказал он. — Нет времени объяснять, — добавил он, поймав мой вопросительный взгляд. — Будь готова. Ночью мы уезжаем.

Он ушел, а я легла на кровать, натянув одеяло поверх платья и слушая, как гулко и взволнованно бьется мое сердце. Что случилось? Какая напасть заставляет Рейдана срываться раньше срока? Шаги в доме, лай собаки где-то на улице — все внушало мне тревогу. Но встала я в тот день рано, много работала и потому скоро уснула, а проснулась уже от того, что Рейдан тронул меня за плечо.

— Просыпайся, Шайса. Да быстрее ты, бес тебя забери! Выходи во двор, сани уже запряжены.

Внезапно вырванная из теплых объятий сна, я соображала с трудом. Вокруг царила ночь; ни в доме, ни на улице не было слышно ни звука.

Засыпая на ходу, я вышла во двор. Белка, тоже полусонная, недовольно прядала ушами. Рейдан уже сидел в санях, а рядом стояла Лави, протягивая ему какие-то мешки.

— Вот тут еда, вот тут тебе чистые рубашки, а это одежда для Шайсы. Ты позаботься о ней, Рейдан. А Лейда — злая женщина.

Лави обернулась ко мне, поцеловала и помогла залезть в сани. Потом отвязала Вису и бросила мне конец поводка. Я дернула за него, и керато одним прыжком вскочила ко мне на колени.

— Все, — махнула рукой Лави, — поезжайте скорей, да сегодня нигде не останавливайтесь.

— Вы себя с матерью поберегите!

— Нас не тронут, мы здешние. Но на всякий случай я послала голубя в Осинки — пусть Тимми с братьями приедут. Прощай, Рейдан.

Девушка открыла ворота, и Белка пустилась рысью знакомой дорогой к лесу, неразличимым темным облаком лежавшему вдали. Я оглядывалась назад и пыталась разглядеть Лави, с которой, как подсказывало мне сердце, мы расставались навсегда, но скоро потеряла из виду не только постоялый двор, но и все село.

Оказавшись под заснеженной лесной сенью, я наконец рискнула спросить Рейдана, что все-таки произошло. Рейдан некоторое время молчал, но потом неохотно заговорил:

— Нози постоянно твердил, что ты ведьма. Ты очень разозлила его, Шайса. Я пытался с ним еще раз поговорить, но он меня и слушать не стал. Наконец, Лейда услышала от Нози подробный рассказ о том, как ты его остановила. Видишь ли, — тут Рейдан покосился на меня слегка смущенно, — она решила, что я… что ты… Ну, в общем, что ты ведьма, и начала подговаривать парней, что бы они тебя побили. Я бы с ними справился, да Наине ни к чему неприятности.

Я молчала, пораженная. Злорадствуя по поводу Лейды, я и подумать не могла, что приобрела себе смертельного врага. И тем не менее, мне было приятно, что Рейдан не стал ее слушать.

— А ты не считаешь меня ведьмой? — тихо спросила я.

Рейдан посмотрел на меня, повернувшись в полоборота, и покачал головой.

— Я много повидал, Шайса, и знаю, что есть вещи, которые я не могу объяснить. Но не все они должны быть опасны для меня. Ты умеешь то, чего не умеют другие, и пока ты приносила мне только пользу. Я ведь еще не поблагодарил тебя за заботу. Если бы не ты, я бы наверняка расстался с рукой. Даже если это и ведьмовство, мне все равно. И я не хочу отступать от наших планов.

Я была тронута его так небрежно, между прочим, высказанной благодарностью. Оказывается, он ни о чем не забыл. Но сейчас главное — другое.

— Опасность миновала? — спросила я.

— Наверное, — помедлив, ответил Рейдан. — Утром нас не найдут, пошумят-пошумят, да и успокоятся. Лейда — она баба горячая, но отходчивая. По крайней мере, раньше была, — добавил он нерешительно. И вдруг расхохотался на весь лес:

— Ха! Надо же такое придумать: приревновать меня к девчонке!

Но не успела я обидеться, как он спросил:

— А вот скажи-ка мне, Шайса, ты ведь действительно что-то такое сделала с дураком Нози? И скольких ты можешь так остановить?

Я пожала плечами.

— И долго ли можешь держать так человека? — продолжал расспрашивать Рейдан.

Мне пришлось признаться, что я ничего не смыслю в том, что могу и чего не могу.

— Ладно, поживем — увидим, — закончил разговор охотник. — Ложись-ка поспи, пока не рассвело. Все равно ни зги не видно. Вся надежда на Белку. Но, моя умница, выручай!

Остаток ночи я провела в полудреме. Утром мы не стали останавливаться, пожевали всухомятку лепешки, завернутые нам в дорогу Лави. Рейдан погонял усталую Белку.

Ехали мы медленно: Белке тяжело было тащить сани по размякшему снегу; начинался оливес — первый месяц весны по здешнему календарю. В воздухе пахло сыростью, деревья стояли в лунках воды, а птицы, несмотря на пасмурное утро, пели дружно и радостно. Рейдан же был очень хмур и озабочен, и я подозревала, что он вовсе не так уверен в том, что мы избежали опасности, как пытался показать ночью. Он все время оглядывался и прислушивался, словно всерьез опасался погони. Но лес молчал, полный только звонких и влажных весенних звуков.