Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2 - Александр Владимирович Семенков

знакомстве тогдашних русских князей с иностранными языками, об их любви собирать и читать книги, о ревности к распространению просвещения, о заведении ими училищ даже с греческим и латинским языком, о внимании, какое они оказывали учёным людям, приходившим из Греции и Западной Европы. С помощью переводной письменности выработался книжный русский язык, образовалась литературная школа, развилась оригинальная литература, и русская летопись XII века по мастерству изложения не уступает лучшим анналам тогдашнего Запада.

Экономическое благосостояние Киевской Руси XI и XII века держалось на рабовладении, которое, к этому времени, достигло там громадных размеров. Уже в Х–XI веках челядь составляла главную статью русского вывоза на черноморские и волжско-каспийские рынки. Восточные писатели Х века в живой картине рисуют нам русского купца, торгующего на Волге в городах Булгаре или Итиле живым товаром – рабынями. С тем же товаром являлся он и в Константинополь. Когда греку, обывателю Царьграда, нужно было купить раба, он ехал на рынок, где «русские купцы приходяще челядь продают» – так читаем в одном посмертном чуде Николая-чудотворца, относящемся к половине XI века.

Рабовладение было одним из главнейших предметов, на который было обращено внимание древнейшего русского законодательства. Насколько можно судить о том по «Русской Правде»: статьи о рабовладении составляют один из самых крупных и обработанных отделов в её составе. Рабовладение было, по-видимому, и первоначальным юридическим и экономическим источником русского землевладения.

До конца Х века господствующий класс русского общества остаётся городским по месту и характеру жизни. Управление и торговля давали ему столько житейских выгод, что он ещё не думал о землевладении. Но, прочно усевшись в большом днепровском городе, он обратил внимание и на этот источник доходов. Военные походы обеспечивали скопление в его руках множества челяди. Наполнив ими свои городские подворья, он сбывал излишек за море: с Х века челядь, как мы знаем, наряду с мехами была главной статьей русского вывоза. Теперь представители высшего общества стали сажать челядь на землю, применять рабовладение и к землевладению.

Вслед за периодом экономического и культурного расцвета и довольства наступает эпоха запустения Киевской Руси. С половины XII столетия становится заметно действие условий, разрушавших общественный порядок и экономическое благосостояние Киевской Руси. Под давлением неблагоприятных условий, юридического принижения и экономического порабощения низших классов, княжеских усобиц и половецких нападений, с половины XII века становятся заметны признаки запустения Киевской Руси, Поднепровья. Киев, как город, легко справился бы с временным упадком, если бы не было распада государства, если бы одновременно не происходили и другие события, отразившиеся на судьбе всей «империи Рюриковичей». Уже в конце княжения Владимира появилась угроза целостности Киевского государства. Конечно, о целостности этого государства даже и в более раннюю пору можно говорить только относительно, лишь по сравнению с состоянием феодальной раздробленности, но не замечать или отрицать ее нельзя.

Речная полоса по среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселённая, с этого времени пустеет, население её куда-то исчезает. Одновременно с признаками отлива населения из Киевской Руси замечаем и следы упадка её экономического благосостояния: Русь, пустея, вместе с тем и беднела. Упадок хозяйственной деятельности повлек за собой порчу монет, указание на это находим в истории денежного обращения XII века. В период правления Ярослава и Мономаха серебряная гривна содержала в себе около полуфунта серебра. С половины XII века серебро стало дорожать, и во второй половине XII века вес гривны кун упал уже до 24 золотников, а в XIII веке он падает ещё ниже, так что в Новгороде около 1230 года ходили гривны кун весом в 12–13 золотников. Летописец объясняет нам и причину этого вздорожания серебра: внешние торговые обороты Руси всё более стеснялись наездами кочевников. Прямое указание на это находим в словах одного южного князя второй половины XII века. Знаменитый соперник Андрея Боголюбского Мстислав Изяславич волынский в 1167 году старался подвинуть свою братию князей в поход на степных варваров. Он указывал на бедственное положение Руси: «Пожалейте, – говорил он, – о Русской земле, о своей отчине: каждое лето поганые уводят христиан в свои вежи, а вот уже и пути у нас отнимают», – и тут же перечислил черноморские пути русской торговли, упомянув между ними и греческий. В продолжение XII века чуть не каждый год князья спускались из Киева с вооружёнными отрядами, чтобы встретить и проводить «гречников», т.е. русских купцов, шедших в Царьград и другие греческие города или возвращающихся оттуда.

Отлив населения из Поднепровья шёл по двум противоположным направлениям. Одна струя направлялась на запад, на Западный Буг, в область верхнего Днестра и верхней Вислы, вглубь Галиции и Польши. Так южнорусское население из Приднепровья возвращалось на давно забытые места, покинутые его предками ещё в VII века Следы отлива в эту сторону обнаруживаются в судьбе двух окраинных княжеств, Галицкого и Волынского. В связи с этим отливом населения на запад объясняется одно важное явление в русской этнографии, именно образование малороссийского племени. Другая струя русской колонизации шла в северо-восточном направлении. С половины XII века начинает понемногу прокладываться и прямоезжая дорога из Киева на отдалённый суздальский Север. Эта струя колонизации – источник всех основных явлений, обнаружившихся в жизни верхневолжской Руси с половины XII века. Из последствий этой колонизации сложился весь политический и общественный быт Северо-Восточной Руси. Последствия эти были чрезвычайно разнообразны. В то время когда стали жаловаться на запустение южной Руси, в отдалённом Суздальском крае замечаем усиленную строительную работу.

Запустение днепровской Руси, начавшееся в XII веке, еще более усугубилось в XIII веке татарскими погромами 1229–1240 годов. С той поры старинные области этой Руси, некогда столь густо заселённые, надолго превратились в пустыню со скудными остатками прежнего населения. Ещё важнее было то, что разрушился политический и народнохозяйственный строй всего края. Вскоре после татарского погрома, в 1246 году, проезжал из Польши через Киев на Волгу к татарам папский миссионер Плано-Карпини. В своих записках замечает, что на пути из Владимира Волынского в Киев он ехал в постоянном страхе от литвы, которая часто делает нападение на эти края Руси, но что от руси он был вполне безопасен. По замечанию миссионера руси здесь осталось очень мало, поскольку большая часть её либо перебита, либо уведена в плен татарами. На всём пройденном им пространстве южной Руси в Киевской и Переяславкой земле Плано-Карпини встречал по пути лишь бесчисленное множество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. В самом Киеве, прежде столь обширном и многолюдном городе, в этот период едва насчитывалось 200 домов, обыватели которых терпели страшное угнетение. С тех пор