Возродившиеся из пепла (ЛП) - Малком Энн

В одно мгновение, будто щелкнул выключатель, и оно стало пустым. Все стерлось из этих глаз, и в них вернулась холодная ярость. Он быстро вышел из меня и поставил на дрожащие ноги. Я чувствовала, как его семя вытекает из меня.

Вашу ж мать. Без презерватива.

У меня не было времени оценить все возникшие вопросы, так как грубый голос лезвием полоснул по моим мыслям.

— Вон, — скомандовал он.

Я моргнула, пытаясь поправить свою растрепанную одежду.

— Что? — спросила я слабым голосом.

У нас только что был секс, буквально несколько секунд назад. Нет, не секс. А трах. Чистый, настоящий, грубый и плотский трах. Но в сторону семантику. Он только что был внутри меня, его сперма буквально сейчас стекает по моей ноге. Он не мог меня выгнать. Нам нужно поговорить об этом. На самом деле поговорить. Я не думала, что с момента нашей встречи у нас хоть раз состоялся нормальный разговор. Нам нужно было поговорить, а ему нужно было произнести больше одного слога, чтобы я не чувствовала себя грязной шлюхой, которая только что занялась сексом с кем-то, от кого даже не услышала полного предложения.

Он смотрел на меня холодно.

— Ты должна, нахрен, уйти. Сейчас же, — процедил он жестко и бесстрастно.

Я слегка вздрогнула от стального тона и столь же стального взгляда. Я чувствовала себя униженной. Использованной. Запятнанной. У меня не было сил пробуждать в себе ярость, кричать, спорить или называть его женоненавистническим мудаком. Я просто еще секунду посмотрела на него и выскочила за дверь. Потом побежала, на всех парах промчалась через улицу и влетела в свой дом. Я очень надеялась, что соседи сейчас не решат полить свои сады и не увидят этого зрелища, но, опять же, я была слишком вне себя, чтобы волноваться об этом. Мне просто нужно было вернуться домой.

Захлопнув за собой дверь, я рухнула на пол и уткнулась головой в колени. Я не заплакала. Я не позволяла мужчине доводить меня до слез целых шестнадцать лет. И не собиралась начинать это сейчас. Кроме того, за шестнадцать лет меня не обижал ни один мужчина, и я боялась, что только что открыла эту дверь. На этот раз не кулаками и пинками. А холодными взглядами и резким отвержением. Но боль была точно такой же.

Булл

Булл расхаживал по гостиной, крепко сжав кулаки по бокам. Он боролся. На самом деле боролся. На этот раз он сражался не с демонами, одержимыми его уничтожением. Нет. На этот раз он сражался с самим собой. С ней.

Каждая клеточка его существа уговаривала его выйти в гребаный коридор и последовать за ней, затащить ее обратно сюда, извиниться, а затем снова трахнуть. У стены. Затем в своей спальне, пробовать на вкус ее киску, заставить кончить ему в рот, а потом трахнуть в третий раз. Его член затвердел при мысли о том, что ее медовый вкус окажется на его языке. Что он снова проникнет в ее тугой жар. Булл с такой силой ударил кулаком по стене, что пробил дыру. От гнева, разочарования. Но в основном, чтобы отвлечься. Однако боль не сильно отвлекла его от мыслей о ней. Боль была привычной. Его постоянным спутником. Желанным другом.

Опасно было не чувствовать боли. Чувствовать ее горячее упругое тело. Пробовать ее рот, чувствовать ее стон, когда он вколачивался в нее. Опустошаться в нее, когда она выжимала из него удовольствие до последней капли. Вот это было опасно.

— Бл*ть! — взревел он, качая головой.

Он облажался. И сильно. Господи, он же клялся себе, после тех двух мучительных часов в кинотеатре, он, черт возьми, поклялся, что сделает все, чтобы больше никогда не оказаться рядом с ней. Никогда не быть достаточно близко, чтобы почувствовать аромат ванили, исходящий от ее волос. Чтобы не почувствовать искру от соприкосновения с ее кожей.

Он серьезно подумывал продать свой дом. Уже три ночи провел в клубе, пытаясь выкинуть ее из головы. Трахнул единственную клубную сучку, которую мог выносить, которая знала правила, знала, что делать. Даже это не помогло. Он кончил, только представив себе Мию. Обычно, трахая клубных сучек, он делал все возможное, чтобы не думать о золотистых волосах. Вот почему Уит была лучшим выбором. Темные волосы, темные глаза. Пышнотелая. Полная противоположность. Он трахнул ее в день провала с кинотеатром. С тех пор не прикасался к ней; вместо этого искал утешения в бутылке виски.

И вот, спустя гребаные часы он вернулся домой, и сучка объявилась на его пороге. С тортом, мать его. Она болтала. Нервничала. И была чертовски неотразимой. Ему пришлось физически сдерживать себя, чтобы не затащить ее в дом, в тот момент, когда он открыл дверь.

И когда он, наконец, проиграл битву, притянув ее к себе и, наконец, попробовав ее рот, он ожидал, что она окажет сопротивление. Отшатнется с отвращением. Черт, он чертовски надеялся на это. Но вместо этого она слилась с ним воедино, впившись ноготками в его долбаную спину. Дикая кошечка лишила его разума. В тот момент, когда он был внутри нее, прикасался к ней, пробовал на вкус. Все исчезло. Воспоминания, демоны. Все. Была только она.

Когда они закончили, он посмотрел на нее. Глаза ее были томными, на лице застыло мечтательное выражение. Она была чертовски красивой. На самом деле ему пришлось сдержаться и не оставить нежный поцелуй на ее распухших губах. Не отвести золотистые локоны с лица.

Вот что его доконала. Волосы. Золотистый цвет. Не такие же, даже близко нет. Но их блеск возобновил битву. Нахлынули воспоминания. Боль в глубине живота. Итак, он прибег к жестокости. Он был к ней безжалостен. И знал это. Он знал это по тому, как она вздрогнула от его жестоких слов, вздрогнула, черт возьми. Но это было необходимо. Жизненно важно. Ей нужно держаться от него подальше. Ради собственной безопасности.

Глава 5

Мия

— Мама, мне нужно тебе кое-что сказать, — заявила Лекси, перегнувшись через стойку администратора и умыкая мятную конфетку из тарелки.

Я не отрывалась от компьютера.

— Пожалуйста, не говори, что ты беременна. Я слишком молода, чтобы иметь дочь-подростка, не говоря уже о внуках. Меня покажут в новостях, — рассеянно пробормотала я.

Я устремила на нее мрачный взгляд.

— Или все еще хуже? Ты стала, — я сделала паузу для пущего драматического эффекта, — белибером? — закончила я с ужасом (прим.: «белиберы» — поклонники американского певца Джастина Бибера, придумавшие имя своему фандому, скрестив слово «believer» («тот, кто верит») и фамилию кумира).

Сегодня была среда. Прошла неделя после того, что я теперь называла инцидентом. Я просидела на полу у входной двери ровно час, погрязнув в жалости к себе и стыде. Затем взяла себя в руки, записалась на прием к врачу, чтобы провериться на ЗППП, и поблагодарила Бога, что принимала противозачаточные. Не из-за своих похождений. Я была матерью-одиночкой, пытавшейся дать дочери жизнь с крышей над головой и возможностью получить высшее образование. У меня не хватало времени на романтические развлечения. Мало того, я не хотела устраивать перед Лекси парад мужчин. И еще существовал маленький пунктик того, как ее замечательный папаша поступил со мной в прошлом. Благодаря этому прекрасному коктейлю событий, на фронте моих сексуальных контактов практически стояло затишье. Эпизодически они у меня случались, но Лекси о них не знала. Но тот последний катастрофический эпизод стал отличной причиной тому, чтобы держаться подальше от мужчин на неопределенный срок.

— Я в группе! — объявила она взволнованно, будто я вообще ничего не говорила. — Кое-кто из учеников услышал, как я играю во время занятий, завязалась беседа и… бум! — Она сделала руками жест. — Родилась группа.

Я молча смотрела на нее секунду.

— Скажи, что это кавер-группа TLC, — взмолилась я с невозмутимым видом (прим.: TLC — американская женская хип-хоп и R&B группа, образованная в 1991 году, в Атланте, штат Джорджия).

Лекси хмуро уставилась на меня.

Я улыбнулась и похлопала ее по руке.