Пионерская организация: история феномена - Арсений Александрович Замостьянов

больше и не меньше, контрреволюция. На суде против отца Павел Морозов не выступал. Хотя бы потому, что никакого суда не было. Судьбу провинившегося столоначальника решала «тройка». А Павлик просто дал честные показания против отца. Несомненно, под влиянием матери, которая присутствовала во время беседы пионера со следователем и не скрывала обиды на неверного мужа.

20 февраля 1932 года на заседании «тройки» Трофима Морозова признали виновным в «фабрикации подложных документов, которыми снабжал членов к/р (контрреволюционной. – Прим. ред.) повстанческой группы и лиц, скрывающихся от репрессирования советской власти», и приговорили к заключению в исправительно-трудовом лагере на 10 лет.

Но настоящая развязка трагедии произошла через семь месяцев. Бабушка отправила внуков – Павла и Федора – в лес по клюкву, а через несколько дней в чащобе нашли тела убитых братьев. Феде было восемь лет, Павлику – 14. Судя по ранам, Павлик сопротивлялся, но убийцы оказались сильнее… Началось следствие, получившее резонанс в областной прессе. Кто мог убить мальчишку? В округе орудовала банда братьев Пуртовых. Подозрения могли пасть и на беглых ссыльных. Но мать погибших мальчишек, Татьяна Семеновна, дала показания против мужней родни. Имелись сведения, что Трофим Морозов то ли с испугу, под давлением, то ли за мзду помогал разбойникам Пуртовым. Чекистам удалось уничтожить их только через год после убийства Павлика, когда Герасимовка уже получила всесоюзную известность. Совсем невероятной выглядит гипотеза писателя-диссидента Юрия Дружникова, утверждавшего, что детей убили агенты ОГПУ – специально, чтобы организовать показательный процесс над подкулачниками. В 1999 году дело пересматривала Генеральная прокуратура. Эксперты пришли к выводу, что названные следствием убийцы братьев Морозовых наказаны обоснованно. Значит, все-таки родня.

Уральский областной суд признал виновными в убийстве мальчишек их родственников по линии отца – дядю Арсения Кулуканова, двоюродного брата Данилу Морозова, деда Сергея и (как соучастницу) бабушку Ксению. Кулуканова и Данилу расстреляли, а 80-летние Сергей и Ксения Морозовы умерли в тюрьме.

Портрет Павлика Морозова, созданный на основе единственной известной его фотографии

Любопытно, что за участие в строительстве Беломорканала Трофим Морозов, несмотря на убийство сыновей, вышел на свободу раньше срока. Правда, ему хватило благоразумия не возвращаться в Герасимовку. Село к тому времени превратилось в мемориал пионера Павлика Морозова…

Рождение легенды

Криминальная история стала превращаться в эпос, когда в Герасимовку приехал тезка убитого пионера – молодой свердловский журналист Павел Соломеин, корреспондент газеты «Всходы коммуны». Именно он прочувствовал политическую актуальность этого сюжета и создал морозовский канон.

В воображении Соломеина рождались эффектные картины. Он сочинил за Павлика блестящую, политически грамотную судебную речь, в которой пионер якобы выводил на чистую воду собственного отца: «Дяденьки судьи, мой отец творил явную контрреволюцию, я как пионер обязан об этом сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески старается помогать кулаку сбежать, стоял за него горой, и я не как сын, а как пионер прошу привлечь к ответственности моего отца, ибо в дальнейшем не дать повадку другим скрывать кулака и явно нарушать линию партии!»

Вскоре в Свердловске вышла первая книга о Павлике – «В кулацком гнезде», ее написал Соломеин. Павлик стал легендой уральского масштаба. Соломеин, окрыленный успехом, решился послать свою книгу живому классику, именем которого в Советском Союзе уже называли города и самолеты, – Максиму Горькому.

Классик строго отчитал уральца за дурной литературный стиль. Вероятно, сказалась писательская ревность: Алексей Максимович сам был бы не прочь взяться за такой сюжет, а тут молодой литератор опередил Горького и, конечно, «загубил тему».

Но история Павлика с тех пор не выходила из головы Буревестника революции. Его восхитил тавдинский детектив. Вот она, классовая борьба! Битва старого с новым, схватка романтиков с мещанами – любимый сюжет автора «Жизни Клима Самгина». Передовая идеология в душе деревенского мальчишки оказалась сильнее «голоса крови»! Значит, наша берет, значит, прогресс побеждает архаику! «Память о нём не должна исчезнуть», – эта фраза Горького высечена на обелиске, который стоит на месте дома, где жил Морозов.

Павлика подняли на щит. Он оказался важным аргументом в борьбе за умы. Во-первых, укреплялась пионерская организация. Ничто так не сплачивает, как сакральная жертва, павшая «в борьбе роковой». А во-вторых, эта история стала важным козырем в противостоянии с кулаками. Зверское убийство детей дискредитировало борцов против колхозного строя.

В своей речи на съезде Союза писателей Горький вознес Павлика до небес. На несколько лет Морозов стал чуть ли не главным героем страны. Официально сообщалось, что памятник погибшему пионеру будет установлен не где-нибудь, а в самом центре Москвы, у стен Кремля. И это в то время, когда на главных площадях столицы не было монументов ни Ленину, ни Сталину…

Павлик превратился в советского святого – в праведника, в страдающего агнца, который необходим новому строю. Ведь он принял мученическую смерть, защищая идеалы «нового мира». Каноническая история его жизни так же далека от исторической правды, как жития святых. Не больше и не меньше. Но от прежних великомучеников он отличался активной жизненной позицией. Убиенный царевич Димитрий был просто жертвой, агнцем на заклании. А Павлик – в интерпретации Соломеина и последователей – боролся за правду и погиб как солдат.

Книги, поэмы, стихи о Павлике выходили в свет ежегодно. Самую известную повесть о герасимовском пионере написал Виталий Губарев – автор «Королевства кривых зеркал». Книга получилась страшноватая и захватывающая. Ребята ее с удовольствием читали и в восьмидесятые годы.

«Вот где наша сила и мощь!»

Именем Павлика клялись, на его образ равнялись пионеры. Портреты несчастного мальчика в картузе можно было встретить едва ли не в каждом школьном классе и в каждом пионерском лагере.

В бой вступила тяжелая пропагандистская артиллерия – и эффект не заставил себя ждать. По примеру Павлика пионеры от Москвы до самых до окраин принялись бороться за правду и сурово присматривались к собственным отцам. Их уважительно называли дозорниками. Оля Балыкина, Коля Юрьев, Проня Колыбин, Митя Гордиенко… Все они стали последователями Павлика, их прославляли с самых высоких трибун вожди страны.

В интернете нетрудно найти отрывок из речи Анастаса Микояна на торжественном заседании, посвященном 20-летию органов ВЧК. Микоян – один из самых мирных вождей тогдашнего пантеона – патетически восклицал: «Пионер Щеглов Коля в августе сего года сообщил официальным путем через почту начальнику районного отдела НКВД о том, что его родной отец Щеглов Иван Николаевич занимается расхищением из совхоза строительных материалов. Был арестован. Вот такие люди у нас, товарищи, есть. Вот такие пионеры у нас есть. Вот где наша сила и