Петля для сыщика - Алексей Макеев

таким способом пытались замылить глаза полиции. Ведь в спальне ни деньги, ни дорогое кольцо из шкатулки не были ими взяты».

Лев Иванович подошел к столу и аккуратно, стараясь не оставить своих отпечатков пальцев, стал осматривать файлы и папки, которые находились в настольном органайзере. В одной из папок он и нашел то, что искал — два одинаковых сереньких и невзрачных блокнотика. Чтобы удостовериться, что это именно то, что нужно, Лев Иванович открыл один из них — тот, который был более пухлым и затертым. Все странички были исписаны мелким, просто микроскопическим, но аккуратным почерком. Второй блокнот выглядел поновее: было видно, что им пользовались редко.

— Наверное, он покупал сразу два блокнота, и второй дожидался, когда закончится первый, — пробормотал Лев Иванович. — Эдуард Сергеевич! — позвал он Подеречу и, когда тот появился в дверях, показал ему блокноты. — Это они?

— Да-да, — обрадованно ответил Эдик и, подойдя ближе, еще раз подтвердил: — Да, это точно они.

Лев Иванович раскрыл тот блокнот, что выглядел не таким потрепанным, и пролистал его. Блокнот был заполнен меньше чем наполовину. Гуров попытался разобрать микроскопические буквы и цифры последних записей, но или зрение уже стало его подводить, или почерк был настолько мелкий, что требовал рассматривать его в лупу — словом, ничего он не разобрал.

— Ваш шеф всегда так мелко писал? — прищурился Гуров, пытаясь разобраться в почерке.

— Нет, — Подереча заглянул через плечо Гурова в записную книжку. — У Игоря Михайловича был очень красивый, аккуратный и понятный почерк. Может, это он специально так мелко писал, чтобы больше информации вошло? — предположил он.

— Угу. Или чтобы другим неповадно было смотреть, что там написано, — пробормотал Гуров. — Возьму-ка я эти книжечки с собой. Да под лупой их внимательно и рассмотрю. Может, что-то интересное встретится.

— Лев Иванович!

Гурова позвал Виталий, и полковник, спрятав обе книжечки в карман, поспешил из кабинета. Подереча вышел следом за ним и сразу пошел к женщинам, которые сидели на футонах и смотрели в сторону входной двери.

В гостиную из коридора заглядывал Виталий.

— Я тут свидетеля привел, — улыбаясь, заявил он Гурову.

— Отлично, приглашай его сюда, — Лев Иванович прошел в кухню-столовую, которая соединялась с гостиной и отделялась от нее только уровнем пола. — Здесь, по крайней мере, есть на что присесть.

Следом за Виталием на кухню прошел невысокий, но ладно скроенный парень лет тридцати двух — тридцати пяти. По его фигуре и тому, как он двигался, было видно, что он спортсмен.

— Трегубов, — коротко представился он и протянул руку Гурову.

Рукопожатие было сильное и уверенное.

— Спортсмен? — улыбнулся Лев Иванович.

— Да, биатлонист. А откуда вы узнали?

— Так по рукопожатию.

Трегубов ничего не ответил, а только серьезно кивнул.

— Садитесь, — предложил Лев Иванович и, отодвинув от круглого стола один из стульев, сел сам, подавая пример свидетелю. — Расскажите нам, что вы видели в пятницу вечером, а вернее, уже ночью.

— Я был на тренировке, а потом мы с друзьями пошли в бар. Домой возвращался уже поздно, — четко и без лишних слов начал рассказывать Трегубов. — Я живу не в этом, а в соседнем подъезде, но мне нужно было пройти мимо этого подъезда к своему, — пояснил он. — Я шел по тротуарчику, что тянется вдоль дома.

— А не помните, сколько было времени?

— Помню. Без двадцати час. Я после того, как с ними столкнулся, сразу на часы посмотрел.

— Хорошо. Так с кем вы столкнулись?

— Только я шагнул на площадку возле подъезда, как дверь с такой силой распахнулась, что чуть в лицо мне не заехала. Хорошо, что у меня реакция мгновенная, иначе бы нос по всему лицу распластало. Я отшатнулся и рукой за дверь схватился — придержал ее. Из подъезда вышли два мужика. Здоровые такие, под два метра оба. Я их рассмотрел, хотя был вечер, а лампочка над подъездом не горела. Уж не знаю, как так получилось, но рассмотрел. Обычно жильцы в нашем доме на ночь всегда лампочки над подъездами включают. В каждом тамбуре и выключатели есть для этого.

— Ага, а в пятницу, значит, свет не горел?

— Нет. Но на другой стороне дороги есть фонарь. Может, обратили внимание? Он не напротив подъезда, а чуть в сторонке, там, где стоянка авто.

— Да-да, припоминаю, — ответил Лев Иванович.

— Так вот. Когда я ругнулся — что, мол, на фига так резко двери открывать, — один из мужиков на меня так посмотрел, что я подумал, что он сейчас огрызаться начнет и в драку полезет. Но второй мужик его за рукав дернул, и тот отвернулся от меня и быстро зашагал за тем, за первым.

— А куда они пошли? К стоянке?

— Нет, похоже, что они или без машины были, или оставили ее где-то в другом месте. Во всяком случае, свернули они направо, а не в сторону автобусной остановки, и быстро пошли, не оглядываясь.

— А почему они вам запомнились? Почему вы решили, что они подозрительные?

— Так я в этом доме, считай, с самого рождения живу и всех — и старых и новых жильцов — знаю. Дом-то наш — трехподъездная пятиэтажка, а памятью я не обижен. Хоть в лицо, но всех соседей знаю. А эти чужие были. Я тогда еще подумал, что они пьяные. У кого-то в гостях были, вот поздно и возвращаются.

— А может, они и вправду были пьяные?

— Вроде как нет. Говорю же, что я только в первые минуты так подумал. А потом, когда смотрел, как они спешно уходят, то понял, что они твердо на ногах держатся.

— Что-то в руках у них было?

— Да, был кейс. С ноутбуком, наверное. И какой-то пакет или сумка, я не разглядел толком.

— А внешность вы их запомнили?

— Одного хорошо разглядел, а второго — только со спины и в профиль, когда он чуть повернулся, чтобы второго мужика за рукав потянуть.

Гуров одобрительно кивнул, вынул из кармана какой-то листок бумаги, ручку и попросил:

— Опишите обоих.

— Тот, что на меня рыпнуться хотел, такой странный был. — Трегубов задумался, а потом продолжил: — Лицо у него какое-то неправильное — глаза навыкат, нос то ли сломан, то ли сам по себе набок чуть сдвинут — как у боксера, знаете. Шрам от левого края губ горизонтально по щеке идет, словно ухмылка. Брови густые, сходятся на переносице, ресницы светлые, длинные. Одет он был в старую куртку — не то серую, не то линяло-голубую. Джинсы темно-синие, потертые… Или мне показалось, что они потертые, — задумался свидетель.

— Неважно, какие они были — потертые или не потертые. Вы нам лица подробно опишите, — подбодрил его Лев Иванович. — Второй как выглядел?

— А вот второй мужчина был очень хорошо одет. Все вещи — фирменные. Уж я-то в