Синдром самозванки, или Единственная для Палача (СИ) - Рокко Джулия

Вместо ответа в меня прилетела подушка, наряженная в шелковую жемчужно-серую наволочку. Ненавижу шелковое постельное бельё. Не знаю, какой ненормальный эстет решил, что это здорово. Лично я на нем всегда мерзла, подспудно сражаясь с ощущением, будто куда-то сползаю. Вот только привередничать время было не самое подходящее — хлопковых египетских простыней мне тут точно никто не предложит. Хорошо уже, что не гонят взашей.

Кое-как устроившись на ночлег, я задремала.

На этот раз для разнообразия чей-то жалобный мистический плач разбудил уже не меня, а Лорда. Впрочем назвать его мистическим, пожалуй, сильно себе польстить. Потому как во сне умудрилась разреветься я сама. Нет, мне всё так же слышалось чьё-то тоненькое, исполненное тоски и одиночества подвывание, однако, в этот раз я так прониклась услышанным, что непроизвольно начала подвывать ему в такт. Чем, похоже, нарушила сон своего соседа по ночевке.

— Хватить скулить, это невыносимо. — Он тряс меня за плечо, весьма грубо вырывая из тяжелого муторного сна.

— Прости, — вытирая текущие по щекам слезы, извинилась я и, подумав добавила, — те.

Потом махнула рукой, какие уж тут церемонии.

— Я что — плакала?

— Как призрачная вестница смерти Урша.

— Звучит как-то не очень.

— Не могу не согласиться.

— Почему ты со мной возишься?

Вопрос сам собой сорвался с языка, и я затаила дыхание, с трепетом ожидая ответа.

— А почему ты пришла сегодня ко мне?

Я вдруг задумалась. И в самом деле, почему? Ведь выбор у меня был. Ланзо я теперь вроде как нравилась. Каспар с самого начала не скрывал своего желания нырнуть в мое декольте поглубже. Хэйден вообще был самым человечным из всех и точно бы не отказал мне в приюте. Даже сумасшедший ундер не оставил бы своего любимчика, сиротку Рэджи на произвол судьбы. Лишь к пугающему меня до каких-то суеверных мурашек Волкеру я бы ни за какие коврижки не сунулась просить о помощи.

На самом деле, выбрать в качестве пугала для своего кошмара старшего из братьев, с точки зрения логики и здравого смысла, было самым неочевидным, если не сказать странным решением. И тем не менее, я практически на автопилоте заявилась на порог именно его комнаты.

— Может, у меня Стокгольмский синдром? — наконец озвучила первое более-менее подходящее под ситуацию пояснение.

Глава Тайного Приказа лишь слегка выгнул бровь, давая понять, что не знаком с диагнозами иномирной психиатрии.

— Ну, видимо, у меня сформировалась нездоровая привязанность к моему мучителю. Так психика защищает себя от чрезмерных страданий.

— Значит, я заставляю тебя страдать? — голосом мудрого Каа из советского мультика про Маугли уточнил Рэтборн.

Я хмыкнула.

— А может, ты просто несколько растерял свой ужасающий ореол бесчувственного мерзавца, когда защитил от Ланзо.

— Мой поступок был продиктован исключительно расчетом. Ты слишком уникальный и, не скрою, интригующий экземпляр.

— Взаимно, — решив не обижаться то ли на комплимент, то ли на очередное принижение моей упитанной персоны, парировала я.

— Так что тебе приснилось на этот раз? — решил вернуться к предыдущей теме Лорд.

— Снова кто-то плакал, да так горестно, что я, видимо, присоединилась.

— И что же, давно с тобой такое?

— Да уже ночей пять нормально поспать не могу. Дошла до такого отчаянья, что, как видишь, решила попроситься к тебе на постой. Вдруг присутствие другого человека, к тому же, сильного мага это прекратит.

— Допустим прекратит, а на другой день возобновится, что же ты, собираешься ночевать со мной в одной спальне и дальше?

И опять мои щеки налились жаром, вынуждая признаться:

— Так далеко я не загадывала. Да и идти сюда не собиралась. Однако же вот, пришла. Не иначе подсознание шалит… — палец многозначительно постучал по виску.

— Тогда вставай, — напугав перспективой изгнания, вдруг скомандовал Рэт.

— Зачем?

— Для чистоты эксперимента тебе всё же лучше лечь спать поближе.

— На кровать?

Воистину, сейчас, ведя этот нелепый разговор я чувствовала себя туповатым загипнотизированным бандерлогом.

— На кровать, — подтвердил Лорд и даже любезно донес до неё мою подушку-путешественницу.

Он погасил одним пасом руки магические свечи в люстре, и под потрескивание инфернального пламени в камине мы молча улеглись спать. Снова. Вправду, в этот раз уже все-таки в одной постели.

Сон, как назло, не шел. Где-то в глубине солнечного сплетения медленно разгоралась, уплотняясь и наливаясь тяжестью, странная настойчивая потребность. Беспокойно заёрзав, я постаралась прислушаться к себе, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Когда-то подобное я уже испытывала. Но вот когда? Перед мысленным взором тут же всплыла картинка моих спровоцированных вином истины видений. Момент, когда руки словно бы сами собой потянулись к Рэтборну в неодолимой жажде прикосновений. Словно мы были два магнита, силой своих полей обреченные сталкиваться друг с другом снова и снова.

Я наконец-то призналась себе, что уже довольно давно не могу находиться вблизи Лорда без навязчивой мысли хоть как-то его потрогать. Этому не находилось ни одного здравого, рационального объяснения и откровенно пугало. Может, безумие заразно и я тоже потихоньку обзавожусь коллекцией собственных бзиков? И всё бы ничего, да вот только необходимость прикоснуться к лежащему рядом мужчине с каждой минутой становилась всё сильнее. Испугавшись, что ситуация выйдет из-под контроля и я просто вцеплюсь в первую попавшуюся под руку часть тела Уркайского, шепотом позвала:

— Лорд Рэдборн.

И тут же поняла, как нелепо в уютной приватности темной спальни прозвучало это официально обращение.

— Да, Реджинальд, — помариновав ожиданием, немного погодя отозвался Рэт.

Причем, переход на «Реджи» красноречиво намекал, что невиданный аттракцион великодуший на сегодня явно подходит к концу.

— Похоже, у меня новая проблема.

— Скажи, Реджи, ты высиживаешь их, как курица яйца?

— Мне очень неловко об этом говорить… — не позволяя себя отвлечь или окончательно смутить, продолжила я, — но… можно я возьму вас за руку?

Над кроватью повисла практически осязаемая тишина. Потребность моя нарастала, и я уже просто вцепилась в одеяло, упрашивая себя не делать глупостей.

Широкая прохладная ладонь накрыла мой стиснутый кулак с зажатым в нем клочком пододеяльника. Будто маленькие жужжащие разряды шаровых молний заскользили под кожей от места нашего соприкосновения. Сразу стало легче и дышать, и мыслить. В голове прояснилось, посылая по телу эндорфины невесомости.

Я широко зевнула, чувствуя, как успокаиваюсь и буквально проваливаюсь в сон, не успев расспросить о самом важном. Здесь явно замешана магия — было последнее, о чем я успела подумать, прежде чем отключиться.

Этот сон, вроде бы, был как все, но всё же какой-то другой.

— Где мама?! — бойко и требовательно спрашивал у невысокого лысеющего господина светловолосый мальчик лет пяти с необычайно серьезными сизовато-серыми глазами.

Они находились в детской, богато, но как-то бездушно обставленной. Всё, в основном, полки с книгами, учительский стол и пара парт. Из игрушек — только деревянная лошадка и десяток солдатиков. В углу ведро с прутьями. На черной меловой доске какие-то надписи с датами и дерзко пририсованный с краю маленький парусный кораблик.

— Я отвечу тебе только один раз и только потому, что ты мой сын. Любого другого щенка, посмевшего разговаривать со мной в таком тоне, я бы приказал утопить. Тебе ясно?

На приятном, до крайности взволнованном лице ребенка проступил испуг, но малыш крепился, не позволяя себе ни плакать, ни отступать.

— Молодец. Смотрю, прошлый урок ты усвоил хорошо и порка научила тебя не распускать нюни. Твоя мать теперь будет жить при монастыре. Состояние её здоровья больше не позволяет ей исполнять свой долг передо мной. Поэтому скоро у тебя будет новая матушка. А об этой забудь. Знай, сын, женщин может и должно быть много. Это полезно и правильно для мужчины, обличенного властью, но все они ничто — заготовка человека, так никогда и не способная наполниться истинной силой! Буквально каждая из них лжива, немощна и порочна. Им нельзя доверять и глупо привязываться. Запомни — ни одна из них не должна влиять на твои решения и отвлекать от высокой цели. Так какова твоя цель? — вдруг тоном строго экзаменатора спросил мужчина.