Габи - Светлана Беллас

Мать запрещала вздыхать по нему, постоянно повторяя, дочери, мол, зачем он ей нужен, он не стоит того. С ним она, только наплачется. Именно поэтому, она, Адель, отвечала в письмах, как женщина, доказывая свою самодостаточность, жаловалась на строгость к ней матери. Ее тяготило общество с ней по многим причинам, главная причина, это – самодурство матери. Она писала, проговаривая вслух, – Знаю плохо, когда дочь хочет одного, чтобы мать ушла куда-нибудь подальше. Грех! Я просто в отчаянии, прошу, молясь о прощении. Уста шепчут «прости», тогда, как сердце стучит, волнуя душу, а она стремиться к тебе, Виктор! Я научилась лгать матери. Пряча свои секреты от нее, как можно дальше и глубже в тайники души. Виктор и Адель решили прятать чувства. Избегая охов и вздохов в присутствии посторонних. Адель стала изображать интерес к Эжену, тот благоволил, писал ей стихи. Мать Адель, это где-то как-то поощряла, хвалила того при дочери, что он самый хороший из братьев, серьезный и правильный.

При редких встречах с Адель, Виктор признавался, – Адель! Ты не представляешь, как мне плохо без тебя, без твоих губ, рук. Я не могу видеть твое общение, даже с моим братом. Меня тогда все бесит. Я себя еле-еле сдерживаю. Чтобы не подойти и не дать ему горячую затрещину. Во мне кипит страсть, бурлит кровь, мышцы в напряжении, я задыхаюсь. Он падал на колено перед ней, целовал подол платья, признаваясь, – Я без тебя умираю. Спаси меня! Она его поднимала и отдавалась в его объятия. Тайные пристрастия, желание запретного плода, все это укрепляло их чувства, соединяя, как заговорщиков в союз. Адель бегала к тайнику в саду, забирала из него любовные письма. Однажды, спрятав письмо от Виктора за корсаж платья, она шла из сада в свою комнату. Мать заметив, ее остановила, начала поправлять на ней платье, очищая от листьев, на пол к ее ногам упало письмо. Мать начала, как ненормальная кричать и бить, дергая за волосы, закатывая истерику, – Скажи, мне немедленно, что это такое. Она трясла в руке письмо, водя им перед ее носом, продолжая кричать, – Я требую ответа! Я тебе запрещала с ним общаться, как с кавалером. Что других нет? Тут, же со злостью крикнула, – Ты наказана, до моего с отцом решения. Сиди в комнате и жди! Адель перепуганная, убежала. Мадам Фуше пошла, жаловаться на дочь Пьеру Фуше. Как не странно он был бы рад породниться с генералом, самим графом Гюго, его еще помнят и любят в военном окружении. И отметил, что Виктор, простаки добьется всего в своей жизни. Характер у него бойца, да и одарен во многом, и на этом всем можно хорошо зарабатывать по нынешним временам. Бедностью не пахнет. Как он сказал жене, – Он в людях, не в пример многим, разбирается. Мадам Фуше стояла вся пунцовая, глаза налились кровью от злости, как на дочь, Виктора, так и на мужа, умника.

Адель, жалуясь Виктору в очередной раз на мать, сказала, что она теперь опозорена, что ее спасет, только замужество. Но не за кого она не хочет идти замуж, так как любит, только Виктора. Тот, получив письмо, ощутил в себе мужское достоинство, что непременно обязан спасти Адель, ведь он столько раз просил и ее спасти его. Он почувствовал себя мужчиной и рыцарем. Это игра в мужчину и женщину длилась год, молясь, объясняясь в любви, укоряя, возвышая друг друга, провоцируя на разрыв. Адель и Виктор потеряли покой, живя в их надуманном мире. И вот…

В апреле 1820 г., на годовщину признания в любви этой пары, с угрюмым видом нагрянули супруги Фуше. Софи Гюго их не очень радушно приняла, так как считала, что семейка, уже вторглась в личную жизнь каждого из семьи и просто выматывает нервы, манипулируя истериками каждого из этой семьи, особенно ее сыновей, любимых мальчиков. Они пришли, чтобы обговорить, то, что откладывать, уже нельзя. Любовь Виктора и Адель, и их уже порядком вымотала. Надо, что-то срочно решать. Как быть с детьми? Этого Софи Гюго ожидала, но не желала. Отдать в руки Адель, в семью Фуше своего мальчика, Виктора? Он, же самый, самый! Отец, как– никак, а генерал, граф. Его карьера только-только дала крошечный росток. И теперь отказаться от нее, жениться в восемнадцать лет и на ком? Она просто восприняла это, как предстоящий ужас. Неужели он испортит жизнь себе из-за какой-то девицы, столь доступного поведения? Она часто, прибирая в комнате у мальчиков, найдя в их тайниках письма, читала взахлеб их переписку. При этом не раз про себя решила, повторяя, как «немой» зарок, – Пока, я жива! Не быть тому!

Диалога не состоялось. Софи приняла супругов холодно и враждебно. Она позвала в гостиную, где они только, что объяснялись, Виктора, тот вбежал радостный. Но она его омрачила, во всеуслышание сказав, – Пока, я жива, свадьбы не будет! Виктор молод, ему нужно думать о карьере, а не о пеленках? Он зло посмотрел на мать. Супруги Фуше не солоно хлебавши, негодуя, уже направились к выходу. Виктор им крикнул, – Подождите, Мама и папа! Я согласен жениться на Адель, не смотря на мнение Мадам Гюго! Те вышли. Он, же оглядывался на мать, был в полном смятении, Софи стояла, словно каменная стена. Сердце у него сжалось от боли, ведь он предает мать, бросился к ней в объятья. Мать стала его утешать с нежностью, приговаривая, – Жизнь, только начинается. Не стоит ее сейчас ломать, сын мой. Все устроится. Он плакал на ее плече горько и долго. Ослушаться мать он не смог, она самый дорогой человек в его жизни. Все тяготы она взваливала на себя, ограждая от такой ноши своих сыновей.

Адель была предана им, ее Виктором. Ей просто запретили думать о нем. Они несколько месяцев были в разлуке.

Виктор искал утешение в работе. Знакомство с Шатобрианом, который публиковал в своем журнале «Консерватор» стихи В. Гюго и Эжена, было, уже настолько приятельским, отношения такими близкими по духу, что тот посоветовал им, уже самостоятельно пробовать себя в издательском направлении. Старший брат, Абель Гюго, старше Виктора на четыре года, уверенно сказал, что им, как литераторам, уже пора попробовать свои силы. Они открыли свой журнал «Литературный консерватор». Он выходил под редакторством Виктора, который строго следил за форматом в новой литературе. Укорял брата Эжена, говоря, – Ты брат совсем отошел от реалии. Проснись и строчи, а то пишешь, только знаки препинания. Точки. Скучно читать. Мне не нравится, исправляй по ходу дня и на правку мне, буду корректировать до утра. Абель напротив, писал резко, статьи были колкими. Они, даже как-то сблизились с Виктором. На что ревностно смотрел Эжен, недолюбливая братьев за их единение. В это время их вдохновлял наставник Бискара, он писал из Нанта, что ими доволен, а вот Эженом, как никогда, увы, нет, пусть тот нажмет на перо посильнее, не чахнет, пусть не зарывает свой писательский талант. Виктор Гюго старался, чтобы странички в журнале были наполнены интересным материал. Он писал легко, охотно, используя, сразу несколько псевдонимов, меняя технику и манеру письма. Журнал был расхожим в тесных кругах общества и казался многим интересным.