Опасные манипуляции 4 - Роман Феликсович Путилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На место я выдвинулся вечером, около девяти часов. Ударная точка работала допоздна и закрывалась, когда солнце заходило за крыши высотных домов. Мои опасения, что легкая «шестерка» легко уйдет от старого вездехода, не оправдались. Три пожилые цыганки с излишками выпуклостей, четыре, плотно набитые товаром, объемистые сумки с товаром в багажник, и подвеска заднего моста седана просела до самого крайнего предела. Молоденькая цыганочка уселась на колени парню на переднем пассажирском сидении и табор, скрипя пружинами, покатил в сторону городской окраины. Свой объект наблюдения я потерять не боялся, так как конечная точка маршрута была мне известна. Так, неторопливо, доехали мы до районного суда, на стоянке перед которым я и припарковался. До цыганского гнезда было метров двести по прямой. Для полного комфорта наблюдения я взял с заднего сидения старый полевой бинокль фирмы «Цейс», что несколько лет назад я нашел в старом сундуке, оставшемся от деда. Пассажирки «шестерки» быстренько подхватили сумки из багажника и сноровисто затащили их во двор. С передних сидений машины вальяжно вылезли два чернявых парня в цветастых футболках и неспешно зашли во двор через широко распахнутую калитку.
Обратно ребята вышли через час, изрядно потяжелевшими, очевидно, что ужин был обилен. Цыганята запрыгнули в автомобиль и бодро покатили в сторону центральной части города.
Глава 7
Глава седьмая.
Николай Жемчужный — ужас, летящий на крыльях ночи.
Неспешно катящаяся впереди красная «шестерка» вдруг резко сместилась вправо и стала притормаживать перед крутым поворотом, спускающимся с моста с сторону Лесной биржи. Я не мог повторить тот же маневр, так как фигуранты явно бы засекли меня, поэтому пришлось проскочить сто метров и свернуть на заправку. Я закрутил головой, пытаясь в беспорядочном мельтешении фар вечернего движения, различить нужный мне автомобиль. Ко мне уже подходил заправщик, когда я разглядел красный кузов седана, прыжками скачущего по разбитой бетонной дороге, ведущей в сторону Завода уборочной техники. Выезд с заправки был только один — на мост, через Реку, и в Центр города, следовательно, сегодняшний вечер будет спущен в унитаз. У меня оставался лишь один, крайне неблагопристойный выход — взревев мотором и отчаянно шурша боковой поверхностью покрышки, «УАЗик» закинул правое переднее колесо на высокий бетонный бордюр, а затем сам, под крики сбегающихся заправщиков и скрип всех своих сочлений, тяжело перевалился через ограждение и покатил по ухоженному газону. — «Извините ребята, государственная необходимость!» «УАЗик» скатился по покатому склоны, высоко подпрыгнул, но перескочил еще один ряд бордюров и выскочил на дорогу, после чего, прокатившись сто пятьдесят метров и дисциплинированно поморгав на повороте желтым мигающим светом, покатил по пустой в это время суток, дороге, покрытой квадратными бетонными плитами, местами, разбитыми до решетки арматуры.
Через минуту я был на первом перекрестке. Одна дорога шла в сторону Завода дорожной техники, на стоянке перед которым, виднеющейся вдали, ни одной машины не было. Предположив, что на территорию завода цыганят вряд ли бы впустили ночью, не те это люди, я направил машину в узкий проезд между глухими заборами разбросанных здесь промышленных предприятий. Следующий перекресток находился у ворот бетонного узла, освещенных лишь ядовито-сиреневым светом двух трещащих разрядами ртутных ламп, а дальше шла сплошная черная дыра, пробитая неизвестными автовладельцами среди зарослей вездесущих канадских кленов.
Задние огни цыганской «шестерки» я увидел далеко впереди. Они медленно двигались по узкой колее, периодически притормаживая и вновь разгоняясь. Тут мне деваться было некуда, любых преследователей на такой дороге будет видно за километр. Я погасил фары, и осторожно двинул машину вперед. Сказать, что без света ехать было трудно — это ничего не сказать. Время от времени дорога изгибалась, меняя направления, а о том, что я начинаю съезжать из колеи я узнавал только по усилившемуся шелесту травы под днищем и громкому царапанью веток о борт машины. Хорошо, что я навесил на машину кенгурятник, сваренный из толстой трубы, с защитой стекол фар, не так было страшно напороться на какой-нибудь торчащий ствол дерева. Промчавшись так минут десять я остановился, заглушил двигатель и вылез наружу, пытаясь понять, куда я заехал и где черти носят моих преследуемых.
Отойдя на два десятка шагов от потрескивающей остывающим двигателем машины я замер, прислушиваясь. Было ощущение, что я нахожусь на лесном болоте, а не в центре миллионного города. С реки доносился свежий и чистый «морской» запах, смешиваясь с сырым запахом торфяного болота и цементной пыли, квакали лягушки, орала какая-то, немаленькая, ночная птица, а за стеной молодых деревьев размерено клокотал мощный дизель какого-то речного судна. Шума двигателя преследуемой машины уже не было слышно. Я пошел вперед, разведывая дорогу, убедился, что примерно метров на сто колея идет прямо, вернулся и медленно погнал машину вперед, после чего опять вышел и снова двинулся в пешую разведку. Плотная стена кустов и молодых деревьев, а также гул стоящего судна сыграл со мной дурную шутку. Не успел я пройти шагов двадцать от стоящей в колее машины, как из-за открывшегося передо мной крутого поворота выскочила машина, и чуть не задев меня красным боком, проскочила вперед. Раздался скрип тормозов, но влажная глина проселка не позволила водителю «шестерки» полностью остановится и через секунду раздался резкий звук удара металла о металл.
Уходя от удара машины, я просто спиной вперед, рухнул в кусты, но, к моему счастью, не шлепнулся на сырую траву, а повис, застряв между густо растущих гибких стволов ивняка. Теперь я отчаянно пытался спиной оттолкнуться от тонких веток и встать на ноги, из красной «шестерки» доносились отчаянные крики на смеси русского-матерного и цыганского языков. Наконец хлопнули дверцы «Жигулей» и оттуда вылезли две невысокие гибкие фигуры, что осторожно двинулись к освещенному светом фар «шестерки» «УАЗу». Парни заглянули в салон, убедились, что он пустой, после чего разразились новыми воплями, из которых я узнал много чего интересного из своей сексуальной жизни и пристрастиях моих ближайших родственников, а также безрадостные перспективы на ближайшее будущее.
Потом присели к бамперу своей машины, осматривая полученные
