Азовская альтернатива - Анатолий Спесивцев

Третьим демонстрировал штык Сверлило. Длинный кинжал выглядел под стволом мушкета весьма грозно. Богдан трусцой подбежал к крутой стене балки и хекнув, вонзил штык в землю. Что-то в его оружии громко хрустнуло и испытатель пошатнулся, чуть было не упав, из-за неожиданно пошедшего в сторону ружья. Кинжал, видимо не смирившийся с ролью штыка, остался торчать в стене балки. Посмеялись ещё, совсем тихо и неуверенно.

И здесь бы прекратить, пошедшие куда-то не туда, испытания. Не испытывать судьбу. Но её внятного предупреждения никто не услышал. Кузнецы и характерники были привычны к неудачным экспериментам, которые могут потом обернуться великой удачей. За дело взялся Юхим…хм…Икс.

Он воткнул под острым углом в землю казацкую пику, подперев её тупой конец недлинной палкой. Взгромоздил на пику у земли нечто странное и несуразное, вроде длинного узкого жбана (обычная казацкая ракета) обклеенного камышом и какими-то другими растениями. Затем поджёг штуковину. Все смотрели на действо, как зачарованные и никто не попытался помешать, хотя потом, почти все утверждали, что имели нехорошие предчувствия.

Пошипев и подымив немного, странное сооружение дрогнуло и, сначала потихоньку, потом всё быстрее и быстрее, двинулось вверх по пике, как по рельсу. Уже на пике оно стало издавать звуки. Взлетев, оно подняло жуткий свист и визг, не человеческого и не звериного толка. Будто какой демон из ада вырвался и решил немного пошалить. Хотя ракета от компании удалялась, все их лошади, кроме Иванова Чёрта, с паническим ржанием ломанулись прочь в обратную сторону. К сожалению, этим неприятности, только начались. Неожиданно изменив траекторию, ракета рванула, сначала вверх, поднявшись над стенами балки, а потом свернула в сторону расположившегося на обед казачьего лагеря.

Первым на нештатную ситуацию среагировал в компании испытателей характерник. Он, произнес несколько слов, соответствующих ситуации, о дураках-изобретателях и криворуких мастерах. Потом вскочил в седло своего Чёрта и рванул за уносившимися прочь остальными лошадьми компании испытателей. Аркадию подумалось: «Странное для лошади у его коня поведение. Очень уж нетипичное. Невольно вспоминаешь байку о проигравшемся бесе, однако…»

Если вы думаете, что запорожцы обрадовались развлечению в виде неожиданно запущенной рядом с ними ракеты, то вы ошибаетесь. Не обрадовались. Неожиданный пролёт над их головами чего-то испускающего дым, с проблесками огня, воющего как тысяча грешников в аду, вызвал в лагере, чего уж скрывать, сильное оживление. Лошади юмора не поняли, и побежали бы от воющей жути, если бы, в большинстве, не были спутаны. Побежать они всё равно попытались, но со спутанными ногами далеко не убежишь. С десятка два потом пришлось пристрелить, так как они умудрились сломать ноги. Ещё несколько десятков умерли от испуга, сразу или в течении суток.

У казаков нервы оказались покрепче, никто из них не умер. Что, вообще-то, даже странно. И штаны в массе своей, им, в отличие от алжирских пиратов в романе Елены Горелик, менять не пришлось. По крайней мере, в этом никто не признался. Правда, должен заметить, проверку никто не проводил. Представить судьбу человека, вздумавшего, в тот момент лапать казаков за мотню, так легко, что даже неинтересно это делать. Да и не люблю я хоррора. Обед, правда, большинству куреней пришлось готовить заново, во время возникшей при пролёте ракеты замятни, казаны поперекидывали, обварив нескольким казакам ноги. На счастье не глядевших под ноги, вода в казанах не успела закипеть, ожоги были умеренные. Можно сказать, учебная тревога выявила высокие боевые качества запорожцев.

Нависшую над всеми испытателями опасность Иван понимал лучше всех. Казацкий полковник должен был быть не только военачальником, но и администратором и политиком. Ему самому случалось пользоваться моментами, когда недруг делал какую-нибудь промашку и убирать соперника. Мёртвые не кусаются! Стивенсон ещё не написал свой бессмертный роман, но Иван думал и действовал, иногда, как его герои. Сходный образ жизни диктует сходные нравы.

Верный Чёрт испугался страшных звуков не меньше, чем все, кто их слышал. Иван и сам, честно говоря, струхнул. Уж очень страшно, будто из другого мира, звучала эта ракета, что б её проглотил тот самый бес, который затеял эту катавасию! Но боевой конь не бежит от опасности, он её встречает. Остался на месте, оскалившись в стиле хозяина, и Чёрт.

Благодаря этому, Иван и получил возможность броситься в погоню. Высказав вкратце, основные свои мысли по поводу происшествия, на развёрнутое их изложение времени не было. Второй причиной краткости было сознание, что не меньше, а больше остальных, виноват сам. Вскочил в седло и рванул вдогонку за лошадьми спутников.

«Да кто ж мог знать, что обычная казацкая ракета, которых за свою жизнь столько по врагам запустил, может превратиться в адское оружие?! И с другими предложениями Аркадия не всё в порядке. Впрочем, сейчас не этого. Шкуры спасать надо».

Но как же были все участники испытаний близки к смерти в эти минуты! Большие любители пошутить, степные лыцари ТАКИЕ шутки понимали плохо. Немедленное повешение было наиболее вероятным исходом подобных испытаний. Всех, кто принимал в них участие. Разозлившиеся сечевики и гетманов своих, случалось, вешали.

А человек, который мог бы указать казакам на виновников и сурово наказал негодяев, устроивших бучу, был. Наказной гетман имел полное право казнить и миловать. Уже несколько лет у них с Иваном была неприкрытая вражда. Характерник ни мгновенья не сомневался, что сволочь с булавой попытается воспользоваться случаем и разделаться с ненавистным ему человеком. Заодно отправит на тот свет и попаданца, жизнь которого, с точки зрения патриота русского народа, сейчас важнее, чем жизни всего этого войска.

Вот и отправился Иван в погоню за лошадьми, вместо того, чтоб стрелой лететь в казачий лагерь. Стоило обдумать происшествие, придумать доводы для толпы. Краткие, понятные, интересные казакам. Он ощущал себя сейчас человеком, который с плохо сделанным факелом залез в пороховой погреб. Малейшая неосторожность или, что обиднее всего, не зависящая от него случайность, и ему конец. А самое главным было защитить попаданца, способного изменить судьбу всей Руси к лучшему. Гетман его не пощадит.

Васюринского он ненавидел искренне и сильно, только вот предлогов для репрессий раньше не имел. Для казни очень популярного на сечи куренного атамана повод нужен был железный. Потому как казаки своих куренных уважали и слушали куда больше, чем наказного, да, даже, кошевого гетмана. Пилип наверняка не сомневался, что казаки васюринского куреня встанут за своего кошевого горой. А они были четвертью его войска. Да и позиция сотни пластунов не вызывала сомнения. С характерниками они всегда дружили. Приходилось считаться Пилипу и с тем, что в честь Ивана курень переименовали. В бумагах Сечи он теперь официально васюринским прозывался. Но под шумок такого безобразия, случившегося по вине Васюринского, может у него проскочить и казнь всех виновников.

Даже Чёрту вряд ли удалось бы быстро догнать убегавших от смерти, так они считали, лошадей. Да, летя, не разбирая дороги, они забежали в тупик, где и остановились, дрожа и вздрагивая от каждого звука. Кому другому быстро успокоить их вряд ли удалось бы. Иван сейчас чувствовал, что титаническая работа по приведению казаков в нормальное состояние, лошадей утихомирил походя.

Пригнав коней к испытателям, из которых, кажется, только Юхим понимал, в какое они трудное положение попали, его и отправил вперёд, разведать в лагере обстановку, узнать, что делает гетман. На некрупного, умеющего делаться незаметным Юхима, казаки могли, поначалу, не обратить внимания.

«Если гетман уже начал выступать за наказание виновников заварухи, — решил Иван, — будем прорываться прямо в Сечь, где у Пилипа руки будут коротки казнить куренного, половина куреня которого там осталась».

К счастью для изобретателей, Пилип приказал ноги коней своей личной сотни не путать. Чтоб иметь возможность немедленно отреагировать на появление опасности. От ужасных звуков, они удрали свет за очи. Все, ставшие вдруг безлошадными, посбрасывав вьюки с заводных лошадей, оседлав коней других казаков, рванули в погоню. Понявший же, что реальной опасности для сечевиков нет, но не сообразивший, какие из происшествия открываются перспективы, Пилип бросился в погоню за собственным конём. Азартным был человеком, любящим не просчитывать ситуацию и возможные последствия того или иного поступка, а действовать по наитию.

Настраивать казаков на фатальном для изобретателей исходе дела было некому, поэтому появившихся из балки колдунов, встретил разворошённый муравейник, а не организованная толпа линчевателей. До прихода европейцев, индейцы в Америке числили самой страшной напастью полчища бродячих муравьёв. Разные там анаконды и ягуары и рядом не стоят по опасности, с колонной таких насекомых. Не в обиду казакам будет сказано, сравнение их лагеря с местом стоянки кочевых муравьёв вполне корректно. Дёргать голодного и не связанного тигра за усы, куда менее опасно, чем злить товарищество степных лыцарей. Кто-кто, а куренной, прекрасно знал об этом.