Холотропное дыхание. Новый подход к самоисследованию и терапии - Станислав Гроф

В начале нашего пятидневного семинара одна из участниц, женщина в постклимактерическом возрасте, рассказывала группе о том, как ей всегда хотелось иметь детей, и как она страдала от того, что этого не случилось. В середине сеанса Холотропного Дыхания, в котором она была сиделкой для молодого мужчины, она внезапно притянула верхнюю часть тела своего партнера себе на колени и начала его укачивать и утешать. Она не могла бы выбрать худший момент: как мы узнали позднее во время обмена опытом, в это время мужчина находился посреди переживания опыта прошлой жизни, где он выступал в качестве могучего воина-викинга в военном походе. Он с большим юмором описывал, как первоначально пытался переживать ее укачивание как движения ладьи на волнах океана; однако, добавив к этому успокаивающее сюсюканье, она вернула его к реальности.

Обычно бывает очень легко распознать, когда дышащий регрессирует к раннему младенчеству. В действительно глубокой возрастной регрессии, все морщины на лице, как правило, исчезают и человек может действительно выглядеть и вести себя как младенец. Это может включать в себя различные младенческие позы и жесты, а также обильное слюнотечение и сосание пальца. Иной раз уместность предложения физического контакта бывает очевидна из контекста; например, когда дышащий только что завершил повторное переживание физического рождения и выглядит несчастным и покинутым. Материнские потребности женщины на семинаре в Эсалене были так сильны, что взяли над ней верх, и она была неспособна объективно оценивать ситуацию и действовать соответствующим образом.

Использование заботливого физического контакта в холотропных состояниях сознания для исцеления травм, вызванных оставленностью, неприятием и эмоциональной депривацией, было разработано двумя лондонскими психоаналитиками, Полин МакКририк и Джойс Мартин; они применяли этот метод в контексте ЛСД-терапии под названием терапии слияния. Во время их сеансов клиенты проводили несколько часов в глубокой возрастной регрессии, лежа на кушетке под одеялом, в то время как Джойс или Полин лежали рядом с ними, крепко обнимая их, как поступала бы хорошая мать, чтобы успокоить своего ребенка.

Их революционный метод породил раскол и поляризацию сообщества ЛСД-терапевтов. Некоторые из практиков сознавали, что это очень мощный и логичный способ исцеления «травм от упущенного» – эмоциональных проблем, вызываемых эмоциональной недостаточностью и плохой материнской заботой. Другие были шокированы этой радикальной «анаклитической терапией»; они предостерегали, что близкий физический контакт между терапевтами и клиентами в необычном состоянии сознания будет наносить необратимый вред отношениям переноса/контрпереноса.

В 1964 г. одному из нас (Стэну) представилась возможность услышать лекцию Джойс и Полин о терапии слияния на конференции Социальной Психиатрии в Лондоне, и быть в числе тех, кого она очаровала. Ему было ясно, что «травму от упущенного» невозможно лечить с помощью словесной терапии. Он задавал Джойс и Полин множество вопросов об их неортодоксальном подходе, и видя его неподдельный интерес, они пригласили его провести некоторое время в их клинике на Уэлбек Стрит в Лондоне, чтобы встретиться с их пациентами и иметь личный опыт работы с их подходом. Стэн был впечатлен, обнаружив, какую большую пользу приносил клиентам Джойс и Полин заботливый физический контакт, который они получали на их психоделических сеансах. Из бесед с пациентами он также понял, что Джойс и Полин сталкивались со значительно меньшим числом проблем переноса, чем средний фрейдовский аналитик со своим отстраненным «бесстрастным» подходом к терапии.

Услышав восторженные рассказы пациентов Джойс и Полин, Стэн глубоко заинтересовался получением личного опыта терапии слияния. Вот его отчет об этом сеансе.

«Мой сеанс с Полин был поистине необычайным. Хотя мы оба были полностью одеты и разделены одеялом, я переживал глубокую возрастную регрессию в свое раннее младенчество и отождествлялся с младенцем, сосущим грудь хорошей матери. Потом опыт углубился, и я стал плодом в хорошей матке, блаженно плавающим в амниотической жидкости.

В течение более чем трех часов – периода, который субъективно казался вечностью, я продолжал переживать обе эти ситуации – «хорошую грудь» и «хорошую матку» – одновременно или поочередно. Я чувствовал себя связанным с моей матерью потоком двух питающих жидкостей – молока и крови – которые обе ощущались священными. Опыт достиг кульминации в переживании непостижимого единства с Великой Богиней-Матерью, а не с человеческой матерью. Нечего и говорить, что я нашел сеанс глубоко целительным».

На Международной Конференции по ЛСД-психотерапии, проходившей в мае 1965 г. в Амитайвилле, Лонг Айленд, Джойс и Полин показывали свой восхитительный фильм об использовании метода слияния в психоделической терапии. В последовавшей затем горячей дискуссии большинство вопросов касалось проблем переноса/контрпереноса. Полин предложила очень интересное и убедительное объяснение того, почему этот подход создает меньше таких проблем, чем ортодоксальный фрейдистский поход. Она указала, что большинство пациентов, приходивших на терапию, испытывали в младенчестве и детстве недостаток любви со стороны родителей. Холодное отношение фрейдистского аналитика имеет тенденцию заново активировать возникшие из-за этого эмоциональные раны и инициировать отчаянные попытки пациентов получить внимание и удовлетворение, которого они были лишены.

По словам Полин, терапия слияния, напротив, дает корректирующий опыт, удовлетворяя старые анаклитические желания. Исцелив свои эмоциональные раны, пациенты осознают, что терапевт – неподходящий сексуальный объект, и способны находить соответствующих им партнеров вне терапевтических отношений. Полин объяснила, что это аналогично ситуации в раннем развитии объектных отношений. Индивиды, получавшие адекватную материнскую заботу в младенчестве и детстве, способны эмоционально отделяться от своих матерей и находить зрелые взаимоотношения. По контрасту с этим, те, кто испытывали эмоциональную недостаточность, остаются патологически фиксированными и идут по жизни, желая и ища удовлетворения примитивных инфантильных потребностей.

В результате своего опыта в Лондоне, Стэн время от времени использовал терапию слияния в программе исследования психоделиков в Мэрилендском Исследовательском Центре, в особенности, в работе с терминальными онкологическими пациентами. В середине 1970-х гг., когда мы разрабатывали Холотропное Дыхание, анаклитическая поддержка стала составной частью наших практических семинаров и тренингов.

5. Рисование мандалы: выразительная сила искусства

Мандала – это санскритское слово. Буквально означающее «круг» или «завершение». В наиболее общем смысле этот термин можно использовать для любого узора, обладающего сложной геометрической симметрией, например, паутины, расположения лепестков в цветке или бутоне, морской раковины (вроде песочного доллара), изображения в калейдоскопе, витража в готическом соборе или узора в виде лабиринта на его полу. Мандала – это зрительное построение, которое легко схватывается глазом, поскольку соответствует структуре органа зрительного восприятия. Сам зрачок глаза представляет собой простую форму мандалы.

В ритуальной и духовной практике мандалы – это образы, которые можно рисовать, писать красками, лепить или танцевать. В тантрических школах индуизма, буддизма и джайнизма это слово обозначает изощренные космограммы, состоящие из элементарных геометрических форм (точек, линий, треугольников, квадратов и кругов), цветков лотоса и сложных архетипических фигур и пейзажей. Они используются как важные вспомогательные средства для медитации, помогающие практикующим сосредоточивать внимание внутри и ведущие их к особым состояниям сознания.

Хотя использование мандал в тантрических школах индуизма, буддизма и джайнизма было особенно утонченным и сложным, искусство рисования мандал как часть духовной практики можно найти и во многих других культурах. Примерами прекрасных мандал могут служить ньерика – тканые картины индейцев Ууичоли из Центральной Мексики, изображающие видения, вызываемые ритуальным приемом пейотля. Сложные песочные картины, используемые в целительских и других ритуалах индейцев навахо, и картины из коры, создаваемые австралийскими аборигенами, также содержат замысловатые узоры мандалы.

Использование мандал в духовной и религиозной практике различных культур и в алхимии привлекло внимание швейцарского психиатра К. Г. Юнга, который заметил, что сходные узоры проявлялись в рисунках его пациентов, находившихся на определенной стадии психодуховного развития. Согласно Юнгу, мандала – это «психологическое выражение всей полноты самости». По его словам: «Строгий образец, налагаемый такого рода круговым образом, компенсирует расстройство и путаницу психического состояния – а именно, посредством построения центральной точки, с которой соотносится все» (Jung 1959b).