Кольцо князя-оборотня - Екатерина Лесина

– Спасибо. – Юлька улыбнулась, совсем как раньше, открыто, по-человечески. – Настя, мне очень нужно тебе рассказать… Только пообещай, что ты никому не скажешь?

– Обещаю.

– Я беременна! – Она сияла от счастья. Господи, неужели такое возможно? Ей же всего-навсего четырнадцать. Или пятнадцать? Впрочем, какая разница, она чересчур юна, чтобы… Но от кого? Ну, конечно, Андрей, у кого еще хватит цинизма и наглости совратить этого ребенка. Догадываюсь, ему почти не потребовалось прикладывать усилий – я же помню, какими глазами она на него смотрела. А он воспользовался детской влюбленностью. Скотина!

– Что ты сказала? – переспросила Юлька.

– Ничего. Я рада за тебя… – А что я могла еще сказать? Что она слишком молода, что ее идеал – козел и сукин сын, что я совсем даже не рада и?.. Ох, скотина. Какая же он скотина!

– Ты не представляешь, – продолжала щебетать Юлька, – как я счастлива! Ты поможешь ведро донести?

– Помогу. – Странно, что ее вообще заставляют работать, хотя Андрея же нету, вот кто-то и пользуется. Или еще не знают? Надо подсказать ему, пусть определит ее в больницу, пусть обследуют, еще ей отдыхать надо и питаться нормально, витамины опять же не помешают.

Ведро я поставила у порога – оказывается, Юлька тоже переехала и теперь обитала в покоях Пророка.

– Ты иди, – попросила девочка, зябко кутаясь в белую шубу, – а то…

– Понимаю. Ну, до свидания.

– До свидания.

Сестра Виктория если и заметила мое долгое отсутствие, то виду не показала, только велела еще и за дровами сходить. А на следующее утро приехал Андрей.

Неприятный инцидент был забыт. Утром Алексей был вежлив и весел, Эльжбета Францевна улыбалась, лишь Ядвига вымучивала улыбку. Чуть позже Федор отметил и странную бледность, и нехарактерную для девушки молчаливость, она послушно отвечала на все вопросы Алексея, но в то же время сама заговаривать с ним не желала, будто опасаясь повторения вчерашней ссоры.

Эльжбета Францевна сразу после завтрака укатила в город, забрав с собой Ядвигу и Элге. Федор, которому не слишком хотелось оставаться в замке, изъявил желание сопровождать дам, но Эльжбета Францевна вежливо отказалась.

Опустевший дом вызывал неизъяснимое чувство одиночества, и даже компания Алексея показалась не такой уж и неприятной. Некоторое время сидели молча. Луковский делал вид, будто рассматривает обстановку кабинета, а князь притворялся, что верит внезапно проснувшемуся интересу к мебели. Но молчание затягивалось и действовало на нервы. Первым не выдержал Алексей.

– Как спалось, ваше сиятельство? – поинтересовался князь. Федору почудилось, что за одним вопросом скрывается другой, но вот какой именно?

– Никак не могу привыкнуть к этому… Этому… – Луковский искал подходящее объяснение звуку, что тревожил его сон.

– Вою?

– Чему?

– Вы, скорее всего, говорите о волчьем вое. Такой заунывный, неприятный звук.

– Это волки? – искренне удивился Федор. – Неужели эти отвратительные звуки издает живое существо?

– Волки. Если только вы не верите в оборотней, как моя сестра.

– Не верю.

– И я не верю. Ни в оборотней, ни в ведьм, ни в проклятие. Выдумки это.

– А ваша сестра…

– Чересчур французскими романами увлекается, да и делать здесь больше нечего, только придумывать себе приключения, которых не было. – Вздохнув, Алексей предложил: – Как насчет партии в бильярд?

– С превеликим удовольствием. – Федор был согласен на что угодно, лишь бы не сидеть, тупо уставившись в стену.

Бильярдная оказалась просторной и удобной, и стол фабричный, относительно новый.

– Из столицы выписали. Во что доставка обошлась, даже не спрашивайте. – Алексей нежно погладил полированный бок. Стол был хорош, такой и в клубе поставить не стыдно, не то что в захолустном поместье вроде Крепи.

– Отец лично выбирал. Он любил играть.

– А вы?

– И я люблю. Только не с кем. Матушка хоть и умеет, но отказывается, Ядвига не умеет и учиться не хочет, а с соседями у нас не те отношения, чтобы… Не любят нас соседи, Федор Андреевич, потому на приглашения да визиты особо не рассчитывайте.

Князь неторопливо выкладывал на зеленое сукно тяжелые бело-желтые шары.

– Отчего? – поинтересовался Федор. В бильярдной ему нравилось, здесь царила атмосфера игры, дело даже не в столе, киях или резном ящике, в котором хранились шары, дело в обстановке – все строго, удобно и приятно на вид. Интересно, есть ли у него шансы? Несомненно. Князь сам признался, что играть здесь не с кем, следовательно, навыки Алексей подрастерял, а вот Федор в Петербурге считался неплохим игроком.

– Да из-за пустяка. Старуха, пока здесь жила, со всеми соседями рассориться умудрилась, с каждым вторым судилась. А поскольку многие дела решались в ее пользу, – Алексей нервно улыбнулся, – то соседи в конце концов объединились в своей обиде и изгнали бабушку из общества. Выбирайте.

Луковский долго и придирчиво осматривал кии, но сумел-таки подобрать по руке. Алексей легким кивком одобрил выбор.

– Разбивайте! – приказал князь. Федор слегка волновался, ему хотелось показать свое умение и хоть как-нибудь реабилитироваться в глазах князя за позорное вчерашнее падение. Затем мысли о вчерашнем дне отошли на второй план, освобождая место простому удовольствию от игры. Игралось легко, шары летели туда, куда нужно, да и Алексей оказался довольно умелым противником.

– Значит, с соседями вы отношения не поддерживаете?

– Пытались. После смерти старухи, но сами знаете, как это бывает. Поползли слухи, вспомнились старые обиды, старые ссоры… Партия! Еще?

– Не откажусь. Вы хорошо играете.

Князь поклонился.

– Матушка мечтает вывезти Ядвигу в столицу, хотя бы на один сезон…

– Жизнь в Петербурге дорога, – заметил Федор, примериваясь к шару, как и следовало ожидать, сложный удар не получился, но промах лишь раззадорил.

– Дело даже не в деньгах. – Алексей обошел стол, выбирая удобную позицию. – Бабушка оставила Ядвиге неплохое приданое, однако, чтобы блистать на балах, как того хочется сестричке, нужно сначала на эти балы попасть. В Петербурге к провинциалам относятся весьма… снисходительно.

– Доводилось бывать в столице?

– Учился. – Удар князя был точен, и шар влетел в лузу. – Служил.

– И вернулись? – Федор совершенно не представлял, кто, будучи в здравом уме, способен обменять великолепие столицы на здешние унылые равнины.

– Вернулся. Удивлены? Урганские топи умеют привязывать к себе. Хотел бы уехать, да не могу. Улететь бы, но крыльев нет. Не знаете, у кого украсть можно?

– Что?

– Крылья, – совершенно серьезно ответил князь. – Согласно пророчеству, все князья Урганские умирают на болотах. Или это не пророчество, а проклятие?

– И как, исполняется? – Беседа скользила по краю лезвия. Алексей улыбался, но Федор ощущал напряжение, скрытое внутри этого странного человека.

– Да. Отец мой от ран скончался у ворот Крепи. Дед умер во время охоты. Прадед исчез бесследно… Надо у Элге спросить, она точно скажет, проклятие или предсказание. Ведьма черноокая. – Светло-рыжие глаза князя лихорадочно блестели. – Она – вторая половинка, она в силах разорвать этот чертов круговорот.

– Вы о чем? – Проклятие, заклятье, Элге, ведьма, круговорот… Федор совершенно запутался в сумрачных мыслях дикаря. Впрочем, негоже князя дикарем называть, дикари в столице образование не получают.

– О жизни. Не правда ли, здесь все дни похожи друг на друга. Идут, идут, и вот, через год ли, через два, ты уже увяз в круговороте и не понимаешь, куда подевалось прожитое тобою время. Весна, осень, лето одинаковы. А вот зима другая. Впрочем, сами увидите. Скоро уже. – Отбросив кий, точно ненужную игрушку, князь направился к выходу из комнаты. Но партия же не доиграна! Нет, не стоит ему мешать, внезапно понял Федор, этот человек безумен, хоть и не осознает собственного безумия. Эти перепады настроения, это нарочитое хамство и разговоры о предсказаниях говорили о болезни разума, давней и, скорее всего, неизлечимой. А Элге, она тоже часть его безумия? Алексей не злился на нее, говорил с печалью и, пожалуй, надеждой. На что же он надеялся?

– А с волками-то что делать? – Бог с ним, с бильярдом, решил Федор, но он не желает еще одну ночь слушать заунывное волчье пение.

– Ничего. – Алексей обернулся. – Что с ними сделаешь? Пускай воют себе, а зимой облаву устроим. Желаете на оборотня поохотиться, а, ваше сиятельство?