Пле(мя)нница (СИ) - Сашина Ая

Не знаю, сколько бы ещё я просидела взаперти, но в какой-то момент физические потребности дают о себе знать в полную меру. Дико хочу в туалет, поэтому, набрав в грудь побольше воздуха, выхожу из комнаты. Егора в пределах видимости нет, и я чувствую облегчение.

Однако обратно скрыться в комнате бесследно не получается. Субботин зовет меня в тот миг, когда я, умывшись и почистив зубы, уже берусь за ручку двери в свою комнату.

— Иди, завтракай, — кричит он глухо.

Хочется проигнорировать его слова. Тем более, что я действительно не хочу завтракать, но не могу так поступить.

— Доброе утро, — мимолетно смотрю на Егора, входя на кухню, и тут же увожу взгляд. Сердце начинает биться сильнее. Мысли метаются, словно стая потревоженных птиц.

— Доброе, — раздраженно бросает он в ответ, громко опуская чашку на стол. — Что-то ты сегодня долго спала, — словно укоряя, замечает спустя несколько секунд.

— Устала за неделю. Легла, когда ушла к себе в комнату, и уснула сразу, как только голова коснулась подушки, — с трудом подбирая слова, объясняю. Ни за что не признаюсь, что уснула только после того, как Вика ушла, и соответственно слышала, как она кричала, когда они занимались сексом. Краска подбирается к щекам. В голове, как и ночью, начинают летать картинки того, в каких позах он её имел. Я, конечно, этого не видела, но воображение у меня, как оказалось, очень богатое.

Субботин ничего не говорит. Молчит, буравит взглядом. Очередное испытание на мою стойкость, выдержку. Нужно, чего бы мне этого не стоило, уверить Егора в том, что произошедшее вчера меня нисколько не волнует.

— Что Вика говорила?

— Сказала, что ты её бросил, — не вижу смысла врать. — Но она, наверное, ошиблась?.. — с замиранием сердца делаю предположение. Секс ведь, наверняка, у них был примирительный.

— Не ошиблась.

Не могу сдержать удивленного взгляда. Удастся ли мне когда-нибудь понять Субботина? Или это, в целом, нормальное явление для мужчин — поиметь напоследок свою бывшую?

— А почему она говорила о том, что я тебе нравлюсь? — спрашивает он несколько громче, чем прежде. Словно обвиняет в чём-то, хочет вывести на чистую воду.

Моё дыхание обрывается после этих слов. Он серьезно это спросил? Или я уже от переизбытка эмоций брежу?

— Пьяная была, наверное, поэтому и несла всякую чушь, — говорю, начиная суетиться неожиданно. Хватаюсь за чайник, тут же отдергиваю руку, чувствуя, что он обжигающе горячий. Надеюсь, что Егор не заметил моих суетливых движений.

— Тоже так подумал, — щурит он взгляд. — Забавно получилось, — растягивает слова. Наблюдает за мной. Ждет моей реакции.

— Очень, — подтверждаю, приклеивая к губам улыбку.

Забавно? Значит, он даже мысли не допускает, что это может быть правдой? Облегчение накрывает с головой. Чувствую, что нужно присесть за стол, иначе рискую опуститься прямо на пол.

— Угощайся, — предлагает он, подвигая ко мне аппетитные на вид сырники.

В горле стоит ком. Но беру один, чтобы не вызывать подозрений со стороны Субботина.

— Откуда? — интересуюсь, пробуя на вкус.

— Вика перед уходом испекла. Решила напомнить, что я потерял, когда её бросил.

Знаю, что он врет. Ведь, когда Вика вчера уходила, я ещё не спала. Продолжаю играть в игру, которую сама же и начала.

— Вкусно получилось. Она хорошо готовит.

— Я утром доставку заказал, — перебивает Егор, раздражаясь ещё сильнее. — Ты действительно поверила моим словам?

— У меня есть основание не доверять твоим словам? — спрашиваю, давясь сырником. Разговор получается странным. Мы с Субботиным словно противники, ведущие подпольную войну и ожидающие, кто первым провалит задание. Хотя какой из меня противник?

— Нет. Кому ещё ты можешь доверять в этом городе, если не мне?

— Естественно. Ты же, — я заминаюсь, пытаясь прийти в себя и выбросить из головы порочные мысли, — мой дядя.

Некоторое время мы смотрим друг другу в глаза. Конечно, я сдаюсь первая. Он ухмыляется и идет на лоджию курить. Исподтишка наблюдаю за ним, презирая себя при этом. Жадно рассматриваю широкие плечи, сильные руки, представляю, как ночью эти руки ласкали Вику. Снова чувствую ненависть к Субботину. Знаю, что это глупо, по-детски, но ничего не могу с собой поделать. Я ревную. Понимаю, что моя ревность необоснованна, что я вообще не имею никакого права ревновать Егора, но понимание всего этого не помогает избавиться от пожирающих изнутри чувств.

Субботин больше ничего не говорит. Молча иду к себе и через час слышу, что Егор уходит. Он не появляется ни в субботу, ни в воскресенье.

Приходит домой только вечером в понедельник, когда часы показывают почти десять. Я в это время сижу в гостиной, смотрю телевизор. Если честно, я ждала его появления. Очень. Во-первых, потому, что скучала. Дура! Во-вторых, потому, что сегодня, будучи на работе, узнала одну интересную новость.

— Привет, — роняет он, взглянув на меня лишь на секунду и продолжив путь в свою спальню.

Здороваюсь с его спиной и с нетерпением рассматриваю Егора. Он не в той одежде, в которой уходил из дома. Сегодня на нем брюки, пиджак, рубашка. Снова задаюсь вопросом, в который раз за прошедшее время, где он был всё это время и почему не приходил домой. Накрывает паника из-за того, что, возможно, всё это происходит из-за меня. Возможно, ему некомфортно в собственной квартире из-за того, что я здесь поселилась.

Пока я размышляю на волнующие меня темы, Субботин возвращается. Он уже переоделся. Сейчас на нём шорты и… всё.

— Ты ещё здесь? Не сбежала в свою комнату? — удивлен он. Смотрит на меня внимательно, тщательно, словно не видел несколько десятков лет.

— Я спросить кое-что хотела, — признаюсь, не смея опустить глаз ниже его шеи.

— Спрашивай, — он садится в кресло, напротив меня. Взгляд в упор. Напряжен.

— Я сегодня видела Артура, — с сомнением в голосе начинаю рассказывать.

— И?

— У него нос разбит. Под глазом синяк. И он уволился. Приходил только для того, чтобы документы забрать.

— И? — смотрит на меня вопросительно. Теряюсь от этого. Неужели он всё-таки непричастен, как и говорил Артур? А ведь я уже навыдумывала, что это именно Егор, как благородный рыцарь, бросился на защиту моей чести.

— Ничего. Просто я подумала, что… — мой голос становится еле слышен. Боже, какая же я дура.

— Что ты подумала?

— Ничего, — резко поднимаюсь с дивана. — Пойду к себе.

— Ты подумала, что с твоим другом я это сделал? — останавливает он меня колючей усмешкой.

Краска расползается по моему лицу, давая ответ на его вопрос. Не смею поднять глаз на Субботина.

— Ты ошиблась.

— Я уже поняла, — иду к выходу, собираясь спрятаться, как обычно, в своей комнате.

— Сделай мне чая, — просит он неожиданно. — С самого обеда ничего не ел.

Иду на кухню. Включив чайник, разогреваю для Егора отбивные, быстро нарезаю овощной салат. Сидеть с ним, пока он будет есть, не собираюсь. Удивительно, в какой-то момент несколько дней назад мне показалось, что мы становимся друг другу ближе и понятнее, но теперь понимаю, что это было ошибочным и поспешным решением. Пропасть между нами лишь растет.

— Посиди со мной, — говорит, входя на кухню.

— Уже поздно, — несу полную чушь. — Завтра на работу. Нужно выспаться.

— Успеешь выспаться, — нагло заявляет он, пригвождая взглядом к тому месту, где я сейчас стою. — Как вообще на работе?

— Всё хорошо. Мне нравится. Спасибо за то, что помог туда устроиться.

— Ну, это Елене Федоровне нужно сказать спасибо за то, что решила дать тебе шанс.

— Ей я уже тоже не раз говорила об этом. У неё, кстати, в четверг день рождения. А в пятницу вечером она приглашает весь отдел в ресторан.

— Развлечешься, — комментирует Егор, с наслаждением поглощая поздний ужин.

— Я ещё не знаю, пойду туда или нет.

— Пойдешь, конечно, — в его тоне слышатся злые нотки.

Настораживаюсь. Почему у него так резко иногда меняется настроение? То нормально говорит, то потом вдруг начинает раздражаться, словно вспоминая о чем-то неприятном. Во мне вина? Или на мне просто срывает злость? Узнаю ли я хоть когда-нибудь ответы на эти вопросы?