Противостояние - Сергей Ченнык

Столкновение лишь незначительный эпизод. Благодаря скверной разведке союзников и густому туману, стоявшему там в эти дни, основные силы противников, хотя и прошли в непосредственной близости, друг с другом не встретились.{250} Английские разъезды наткнулись на Владимирский полк, но, поняв, что это не обоз, «…неприятель, вежливо посторонясь, дал нам дорогу».{251} Думаю, это было хорошо для всех.

Англичане не долго оставались на месте стычки. Растащив, что было нужно, и съев, что было найдено, кавалеристы Лукана уничтожили обозные повозки, предав их огню.{252}

Кое-что перепало французам. Один из проныр из 2-го полка зуавов по фамилии Руссо на дне оврага обнаружил два, как он утверждал, штандарта артиллерийской батареи, и, видимо в душе надеясь как минимум на «Военную медаль», а, как максимум, на орден Почетного легиона, притащил их к своему командиру дивизии. К счастью, принцу Наполеону хватило ума понять, что зуав нашел что угодно, кроме того, о чем думал, и вручив ему две монеты с изображением императора, он отправил его восвояси, правда, присвоив за старание звание капрала.{253}

ФЛАНГОВЫЙ МАНЕВР МЕНШИКОВА: ВЕЛИКАЯ ПАРТИЯ В ПОКЕР

«Война настолько же сложная игра, как шахматы или покер. Побеждает в ней тот, кто делает меньше ошибок».

В эпиграф этой главы я намеренно включил слова британского военного инженера генерала Бургойна. Перечитайте их еще раз. Зачем? Да потому что сейчас мы станем свидетелями великой партии в покер, которая разыгралась в Крыму в сентябре 1854 г. Я не даром в этом случае отхожу от более привычной шахматной терминологии. В шахматы играют все-таки два игрока, а у нас, их немного больше. При этом двое вроде бы и в одной команде, но не прочь устроить один другому маленькие гадости. Поэтому представим наших героев не за шахматной доской, а за зеленым сукном карточного стола для игры в покер.

Здесь были все элементы этой зверской по психологическому накалу карточной игры: блеф, припрятанные карты и самое главное — невероятно высокие ставки. Фланговые действия, фланговые операции — это такие формы войны, в которых «…умственные способности руководящего битвой дают самый значительный перевес».{254} Недаром, по воспоминаниям одного из участников этих событий, Нахимов назвал их «игрой в жмурки».{255}

СИТУАЦИЯ

Первое, что князь понял после Альмы, что воевать ему придется, в основном, с никудышными генералами. Других у него не было. Все случилось, ровно так, как он и предполагал: «Увы, какие генералы, и какие штаб-офицеры: ни малейшего не заметно понятия о военных действиях и расположении войск на местности, об употреблении стрелков и артиллерии. Не дай Бог настоящего дела в поле» — написал князь в своем дневнике после небольших маневров с войсками 24 августа (5 сентября) 1854 г.{256}

Почти тоже сказал Меншиков Тотлебену, возвращаясь после очередного занятия с войсками за неделю-две до высадки союзников в Крыму: «Что я буду делать с подобными генералами; что же меня ожидает, если придется действовать с ними против неприятеля».{257} Сказал — как в воду глядел.

После поражения Меншиков уже не сдерживался, сказав все, что думал: «Кто были помощниками мне? Назовите мне хоть одного генерала, — жаловался князь в доверительной беседе с полковником Меньковым. — Князь Петр Дмитриевич (Горчаков)? Старый скряга в кардинальской шапке! Или всегда пьяный Кирьяков и двусмысленной преданности к России Жабокритский, или, наконец, бестолковый Моллер?.. Остальные, мало-мальски к чему-либо пригодные, все помешаны на интриге! Полагаю, что, будучи далеко от солдата, я не сумел заставить его полюбить себя; думаю, что и в этом помогли мне мои помощники».{258}

Меншикова, на самом деле, искренне жаль. А если не жаль, то, по крайней мере, князю не позавидуешь. Мало того, что генералы за редким исключением показали полнейшую неподготовленность к войне, так и некоторые (например, Волков и Куртьянов) под разными предлогами вообще разбежались и в первые несколько дней после Альмы никто не мог сказать, где они и чем занимаются. Те же, кто оставался в наличии, иногда выдавали такие «фокусы», что утешало одно — у союзников, особенно у англичан, командование тоже не отличалось военными дарованиями.

Теперь князь понимал, что ни о каком сдерживании противника по рубежам Качи и Бельбека речи идти не может. Следующее сражение пусть и на выгодной, но совершено неподготовленной позиции с еще не пришедшими в себя после поражения войсками может привести к одному — катастрофе, после которой союзники могут взять Севастополь если не голыми руками, то не особенно сильно напрягаясь.

Оказавшемуся один на один с ответственностью князю нужно идти на самые радикальные действия, и выбор, перед которым он стоял, был трудным. Предстояло решить, что спасать в первую очередь: армию и Крым, или флот и Севастополь. На эти рассуждения князь потратил немного времени — самое большее день, традиционно ни с кем не советуясь. По крайней море среди многих писавших об этих событиях, в том числе самых близких к князю офицеров и чиновников, ни единый, ни одним словом не обмолвился о том, что узнал замысел князя до того, как получил команду на его исполнение. Но главнокомандующий на сей раз не ошибся.

В его решении был элемент академичности, подтвержденный всем последующим ходом событий. Каким бы маленьким не был Крым в масштабе все империи, для неприятельского десанта это была огромная неизвестная территория, которая союзников откровенно пугала своей непредсказуемостью и размахом. В результате высадившиеся в Крыму войска боялись отойти на десяток верст от побережья, чтобы не потерять сообщений с флотом, базами снабжения, позднее с Балаклавой, и должны были заняться «долблением» Севастополя, отказавшись от каких-либо полевых маневров.{259}

Князь принимает решение отправить Тотлебена в окрестности Севастополя с задачей подобрать позицию, на которую можно стянуть войска и которая должна сохранить угрозу союзным войскам. Меншиков продолжает разыгрывать сценарий фланговой позиции и последующих действий на фланги неприятеля. Хотя в самом начале главнокомандующий и склоняется к фланговым действиям, но не решается покидать Севастополь, планируя лишь несколько отойти от крепости, почти не теряя с ней связь. С этой целью предполагалось занять позицию между Бельбеком и долиной Черной речки. Но вскоре от этого пришлось отказаться по причине неудобств местности, густо поросшей кустарниками, с многочисленными холмами и ямами.{260}

Что касается потерпевших поражение частей, то особо волноваться за них не стоило.

Профессор Кертисс, один известных исследователей российской военной истории говорил, что: «Русский солдат — удивительный человек: он спит, подложив камень под голову, он сыт черным сухарем и водой и готов петь, оказавшись в хлеву». Гельмут фон Мольтке так пишет о русских солдатах, которых видел в делах с турками в 1829 г.: «Великолепный боевой дух, который ни разу их не оставил, обеспечивал русским успех в самые трудные минуты испытаний».{261}

Каким бы ни был беспорядок, у русских редко дело доходит до паники. Вдоволь побузив по хуторам, настрелявшись зайцев и успокоившись, солдаты вскоре сами начинают самоорганизовываться. Меншиков этот момент уловил и теперь начал действовать безошибочно.

Князь, как будто очнувшись, внезапно спросил Панаева о дороге, ведущей от Севастополя мимо Кадыкоя на хутор Мекензия и далее на Бахчисарай. В туже минуту к главнокомандующему доставили унтер-офицера Балаклавского греческого батальона Георгия Панаго. Грек детально рассказал Меншикову особенности дороги. Главнокомандующий застыл над картой, раздумывая о чем-то, после чего решение было принято. Штаб начал лихорадочные действия. Все молниеносно получали распоряжения, казалось, все только начинается.

Для Корнилова у Меншикова только два распоряжения:

- «…полагая, что наибольшая опасность Севастополю угрожала с моря, приказал генерал-адъютанту Корнилову затопить несколько кораблей на рейде».{262}

- силами выделенных флотом людей обеспечить подготовку города к обороне.

Не думаю, что решение легко далось князю. За спиной — проигранная Альма. Если до нее он еще как-то контролировал ситуацию, то после сражения события управляли им. Да, союзники вроде бы не преследуют — но это было, пожалуй, единственное везение. В остальном, все очень плохо. Мало того, что нужно собирать разбредшиеся чуть ли не по всему Крыму войска, так в довесок паника в Симферополе (благо в Севастополе все относительно спокойно), моряки чуть ли не в оппозиции, и немало сил приходится затратить для того, чтобы заставить строптивого Корнилова подчиняться. И все это приходится делать самому, только самому, больше нет, кажется, никого, кто был бы способен разделить с ним ответственность. Кругом одни исполнители — лидеров нет.