Рецепт наслаждения - Джон Ланчестер

В тот день мы обедали в «Ла Мер Пуляр». Обед этот был первой в моей жизни трапезой в ресторане, рекомендованном мишленовской звездочкой.[120] Театральность взбивания омлета произвела на меня огромное впечатление, а легкость и изысканность этого блюда еще и убедила меня в правдивости бабушкиных сказок относительно медных сковородок. Я помню, как сделал по памяти очаровательный набросок этой сцены, который я скромно отдал матери в тот же вечер; она как раз только что закончила успокаивать руководство отеля после инцидента, устроенного моим братом, — он забил трубу в туалете двумя (!) разодранными номерами «Ле Фигаро». Бартоломью проводил какие-то примитивные опыты по изготовлению папье-маше.

Рецепт омлета от «Ла Мер Пуляр» приводится в «Провинциальной французской кухне», принадлежащей перу несравненной Элизабет Дэвид. Парижский гурман написал ей, спрашивая рецепт прославленного блюда. Вот ее ответ: «Voici le recette de l'omlette: je casse de bons oeufs dans une terrine, je les bats bien, je mets en bon morceau de beurre dan la poêle, j'y jette les œufs et je remue constamment. Je suis heureuse, monsieus, si cette recette vous fait plaisir».[121] Обратите внимание на презрительную сверхвежливость прощального пожелания: французы особенно поднаторели в создании таких неискренних финальных фраз, как убедительно свидетельствуют заявления вроде «Je vous prie d'accepter, cher monsieur, l'expression de mes sentimentes les plus distingués».[122] На самом деле все эти поклоны и реверансы зачастую неплохо резюмируются выражением одной из жен Бартоломью: «Чтоб ты сдох».

Мой собственный рецепт омлета — не столько рецепт, сколько ряд наблюдений. Во-первых, роль самой сковороды трудно переоценить. Следует использовать чугунную сковороду диаметром в семь дюймов, с толстым дном. Ее вытирают, но никогда не моют. Воспринимайте ее как члена вашей семьи. Во-вторых, яйца нужно несколько раз размешать парой вилок, а не рьяно взбивать в буквальном смысле слова. И в третьих, сливочное масло должно быть хорошего качества. Добавьте яйца, когда пена осядет, но до того, как она начнет менять цвет.

Но, как я уже заметил, во время своего нынешнего путешествия по Франции я не планировал посещать знаменитый ресторан. На следующее после рыбного супа утро я спустился позавтракать в очаровательной, тихой и не слишком людной маленькой гостинице, которую обнаружил накануне. Другие мои собратья-посетители тихо завтракали, и солнечный свет заливал комнату сквозь окна с частыми переплетами. Супружеская пара (выразительная серебристая седина мужчины острижена коротко, по-военному; некоторый отпечаток arrivisme[123] в женщине выдает единственная нитка жемчуга (утром!) приветствовала мое беспутно-запоздалое появление наклонами голов и тихим «м'сье». Одинокий американец хмурился над страницей биржевых новостей «Херальд Трибьюн», пара учительниц (я бы предположил лесбиянок), в благоразумных брючных костюмах, листали несколько путеводителей сразу. Была еще семья бретонцев: родители бились в отчаянных попытках усмирить свое капризное и хулиганистое потомство, которое служило еще одним свидетельством теперь уже привычной инверсии: в то время как в былые времена именно дети поднимались над социальным положением своих родителей, пусть иногда и с чисто по-человечески неприятными последствиями, теперь же происходит нечто обратное. Зачастую случается быть свидетелем шокирующей, но неудивительной ситуации (о, как многое в нашей современной жизни характеризуется именно этим сочетанием — шокирует; но не удивляет), когда родители с хорошо поставленной речью, однозначно принадлежащие к среднему классу, с соответствующими культурными интересами и жизненными целями, растят отпрысков с беззастенчиво-пролетарскими выговором, мировоззрениями и стремлениями. Были там еще два священника, остановившиеся в гостинице, которая могла бы показаться немного дороговатой для них. У старшего было жутковатое длинное, худое лицо в стиле Эль Греко и шапка седеющих темных волос, подстриженных под горшок отчетливо неумелой рукой. Молодожены еще не спустились разговеться.

Вести машину с правым рулем по правосторонним дорогам Франции может быть даже страшновато: фермерские фургоны, как-то одновременно и более шумные и менее забавные, по сравнению с английскими, отлично проверяют способность вашей шеи гнуться, присутствие духа, мощность тормозов и способность мотора разгоняться от нуля до шестидесяти миль в час. Кроме того, при езде по сельским дорогам от вас потребуется правильно судить о расстоянии между своей и встречной машиной слева, пролетая при этом непривычно близко от какого-нибудь стоического погонщика мулов на правой обочине. Переход с левостороннего на правостороннее движение осилить проще, если ваше средство передвижения подвергается аналогичной трансформации. Я непременно вспоминаю все каждый раз, переживая заново первые несколько зазеркальных мгновений по прибытии во Францию, когда воздух, свет, вообще все существование кажутся слегка изменившимися, улучшенными, перед рассудком открываются новые возможности, и новые возможности появляются для получения удовольствия. Но при этом смена направления движения на дорогах не более чем одна из граней или символ более общих перемен — в эти первые секунды, когда приходится сознательно навязывать себе ментальную дисциплину и заставлять смотреть в нужном направлении, так же, как культурный человек старается привить себе любую другую привычку, как люди учатся риторике или вырабатывают у себя более правильную осанку. В такие мгновения я непременно вспоминаю о бедном Миттхауге, падающем перед стремительно надвигающимся поездом. По этой и по другим причинам я потратил все утро, чтобы взять напрокат машину, вернее, чтобы забрать машину, заказанную по телефону несколькими днями ранее, — хотя всякий, кто испытал на себе французскую склонность к сложным и излишне запутанным процедурам поймет, что любое подобное действие всегда может окончиться неудачей из-за того, например, что вы непредусмотрительно не взяли с собой свидетельство о рождении прадеда по материнской линии или пять разных справок, подтверждающих место жительства Но данную сделку подобные катастрофы обошли стороной. Чиновник в форменном пиджаке из конторы по прокату автомобилей отличался проворной американской деловитостью, которую, возможно, заимствовал у трансатлантического соседа вместе с темными очками, которые он совершенно неуместно носил в помещении. Я выбрал маленький, но боевой «Рено 5», с люком в крыше и ручной коробкой передач скорее шустрый, чем мощный, хорошо подходящий для стоящей передо мной задачи.

Я предусмотрительно воздержался от того, чтобы выехать из отеля, не получив свою машину, и теперь петлял по узким улочкам Сен-Мало обратно, совершив по дороге только одну ошибку в навигации (которая завела меня в вымытый до блеска, вымощенный булыжником двор — на небольшую площадку, так тщательно занавешенную от утреннего солнца, как будто ее обитатели были в трауре или религиозные обычаи не позволяли им показываться на улице). Оплату по счету, как и другую финансовую сделку, во Франции можно провести в любой из возможных тональностей — торопливо, неловко, с нескрываемой жадностью, до странности интимно, доверительно, с равнодушным раздражением — но всегда с характерной галльской сосредоточенностью. (Это проявляется, в частности, и в том, что несмотря на знаменитую французскую скупость, я никогда не встречал, не читал и не слышал, чтобы в счет в ресторане так или иначе добавили лишнего или подделали, хотя на кухне упрощения рецепта и другие махинации случаются сплошь и рядом. Это своего рода глубокий, неумышленный комплимент крайней серьезности денег как таковых.) В данном случае я уплатил l'addition[124] самой madame la propriétaire[125] лично. Она продемонстрировала добродушную версию этой неизменной галльской заинтересованности в деньгах, то есть милостиво приняла то, что ей причиталось, сопроводив процедуру наилегчайшим оттенком хитроватого поддакивания, — в целом она держалась как управительница борделя, обменивающаяся формальным приветствием с ценным клиентом, когда ей не удается полностью забыть все то, что она знает о его особых пристрастиях.

Я подхватил свои чемоданы, захлопнул дверь, уселся в машине с пачкой карт на пассажирском сиденье и принялся наблюдать за входной дверью отеля в боковое зеркало. Скорее всего, сегодняшний маршрут будет проходить вдоль побережья на запад, в Бретань, а не на восток и север, в саму Нормандию. (Следует обратить внимание, что нормандская диета, где преобладают сливки и яблоки, наполнена волнующими воспоминаниями о суровых зимах и жестокой бесконечной тьме, что, должно быть, и заставило некогда древних скандинавов искать более теплого и менее предсказуемого климата.) Монт-Сан-Мишель и потускневшая слава нормандского курортного побережья, так мило перехваленная Прустом, на этот раз оказались не для меня. Но сначала мы будем проезжать через Динан, курортный город из тех, что в Англии были бы захудало-манерными и вульгарными, но во французском контексте приобретают качества рационального (и рассудительно-недоверчивого) беспутства. Типично, что именно французы придумали играть на деньги в казино (это слово в итальянском изначально означало «бордель»), приложив свое замечательное умение классифицировать и планировать к самой идее случайности, систематизировав вероятности, создав из случая науку, основанную на присущих человеку чувствах эйфории и отчаяния. И заработав в процессе немного денег, естественно. Я поерзал в водительском кресле; темные очки элегантно оберегали меня от ослепительного утреннего солнца. На той стороне улицы матрона в платке с боем прорывалась домой с рынка.