Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» - Флэгг Фэнни

Полустанок, штат Алабама

16 июня 1936 г.

Едва услышав крики у железнодорожных путей, Иджи сразу поняла: с кем-то случилось несчастье. Она выглянула из окна и увидела Бидди Луис Отис, которая со всех ног бежала к кафе. Сипси и Онзелла возились на кухне. Бидди, распахнув дверь, крикнула:

— Ваш малыш, его поезд переехал!

У Иджи оборвалось сердце.

Сипси зажала рот руками:

— Господи Иисусе!

Иджи крикнула Онзелле:

— Не выпускай Руфь! — И помчалась к путям.

Шестилетний мальчик лежал на спине, глядя широко открытыми глазами на обступивших его людей. На их лицах застыло выражение ужаса.

Увидев Иджи, он улыбнулся, и она чуть было не улыбнулась в ответ, решив, что все обошлось, но потом заметила его руку, лежавшую в луже крови в шести футах от него.

Большой Джордж, который готовил на заднем дворе барбекю, примчался сразу следом за Иджи и увидел кровь одновременно с ней. Он подхватил ребенка и со всех ног бросился к дому доктора Хэдли.

Онзелла стояла в дверях, не выпуская Руфь из комнаты:

— Нет, миз Руфь, вам туда нельзя сейчас. Сладкая вы моя, подождите здесь, потерпите.

Руфь была испугана и ничего не понимала.

— Что там? Что случилось? Что-то с ребенком?

Онзелла силой усадила её на кушетку и сжала ей руки смертельной хваткой.

— Ну тише, тише, сладкая моя. Посидите тут и подождите, милая, все будет хорошо.

Руфи стало страшно.

— Да что там такое?

Сипси стояла посреди зала кафе, тыкая пальцем в потолок

— Не смей этого делать, Господи… Не смей этого делать с миз Иджи и миз Руфью… Не смей! Слышишь, ты, Бог? Не делай этого!

Иджи мчалась за Большим Джорджем, оба кричали: «Доктор Хэдли! Доктор Хэдли!», хотя его дом был за три квартала.

Маргарет, жена доктора, услышала крики и выбежала на крыльцо. Увидев их, она крикнула мужу:

— Иди скорей! Это Иджи с Бадди-младшим.

Доктор Хэдли выскочил из-за стола и бросился им навстречу, все ещё держа салфетку. Увидев льющуюся из руки мальчика кровь, он отшвырнул салфетку и сказал:

— Быстро в машину! Повезем его в Бирмингем. Понадобится переливание крови.

Подбегая к своему старенькому «доджу», он крикнул жене:

— Звони в больницу, скажи, что мы едем!

Маргарет бросилась к телефону, а Большой Джордж, весь в крови, влез на заднее сиденье, держа мальчика на руках. Иджи села впереди и всю дорогу рассказывала Бадди истории, чтобы успокоить его, хотя у неё самой коленки тряслись.

Когда они подъехали к станции «Скорой помощи», медсестра и ассистент уже поджидали их у входа. Сестра сказала Иджи:

— Простите, но вашему спутнику придется подождать снаружи, это больница для белых.

Мальчик, за все время не проронивший ни звука, не спускал глаз с Большого Джорджа, пока его каталка не свернула за угол.

Большой Джордж, в крови с головы до ног, сел на ступени, прислонился к кирпичной стене, обхватил голову руками и стал ждать.

Мимо прошли два прыщавых подростка. Один ткнул пальцем в Большого Джорджа:

— Глянь-ка, вон ещё одного черномазого порезали в драке.

Второй крикнул:

— Эй, парень, шел бы ты лучше в больницу для ниггеров!

Его косоглазый и щербатый приятель сплюнул, подтянул штаны и зашагал по улице, страшно довольный собой.

«Бюллетень Полустанка»

24 июня 1936 г.

Ужасно жаль, но я вынуждена сообщить, что малыш Иджи и Руфи потерял руку, играя на прошлой неделе на путях перед кафе. Он перебегал рельсы перед поездом, поскользнулся и упал. По словам машиниста Бэрни Кросса, состав шел со скоростью около сорока миль в час.

Мальчик до сих пор находится в больнице, но, хотя потерял много крови, поправляется и скоро вернется домой.

Итак, в этом году в Полустанке мы лишились ноги, руки и указательного пальца. Еще погиб негр, и вывод из этого может быть только один: будьте как можно внимательнее! Мы по горло сыты потерями конечностей, которые нам дороги, и всего прочего.

А мне лично надоело писать об этом.

Дот Уимс

Старое шоссе Монтгомери, Бирмингем, штат Алабама

23 февраля 1986 г.

Миссис Тредгуд с удовольствием ела из стаканчика ореховый крем и предавалась воспоминаниям о тех далеких и приятых временах, когда все поезда проходили мимо её дома.

Однако Эвелин интересовало совсем другое, поэтому она спросила:

— Миссис Тредгуд, в тот раз вы сказали, что у Руфи и Иджи был ребенок.

— Ах да, Культяшка. Он был самым храбрым малышом в мире. Не раскис, даже когда потерял руку.

— Боже правый! Потерял? Как это случилось?

— Попал под поезд, и ему отрезало руку выше локтя. Вообще-то его настоящее имя было Бадди Тредгуд-младший, а Культяшкой его прозвали потому, что от руки у него остался только обрубок. Мы с Клео навещали его в больнице, и он вел себя очень спокойно, не плакал и не жалел себя. Это Иджи его таким вырастила, научила стойко переносить удары судьбы.

У её друга была мастерская по изготовлению памятников, так она попросила его сделать могильный камень и выгравировать на нем надпись:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ РУКА БАДДИ-МЛАДШЕГО

1929 — 1936

МИР ПРАХУ ТВОЕМУ, ПОДРУЖКА!

Камень поставили в поле за кафе, и когда мальчик вернулся из больницы, она повела его туда и устроила настоящие похороны руки. Все его приятели пришли: ребятишки Онзеллы и Большого Джорджа Артис и Джаспер, маленький Билли и Озорная Птичка и все соседские дети. Иджи пригласила духовой оркестр «Шотландский орел», и он сыграл похоронный марш. Иджи первая начала звать его Культяшкой. Руфь, когда это услышала, чуть в обморок не упала. «Бог мой, — сказала она, — какая гадость!» Но Иджи стояла на своем: во-первых, его не будут обзывать за глаза, а во-вторых, это поможет ему смириться с отсутствием руки и лишний раз не переживать по этому поводу. И она оказалась права. Вряд ли вы нашли бы человека, который мог так управляться одной рукой. Он метко кидал стеклянные шарики, охотился, ловил рыбу, да что угодно мог делать. Он был лучшим стрелком в Полустанке.

Когда в кафе приходил новичок, Иджи приводила Культяшку и заставляла рассказывать длинную историю о том, как он ловил зубатку в Уорриор-ривер, и все слушали открыв рот, а потом Иджи говорила:

— А ну-ка покажи, Культяшка, какой величины была зубатка?

И он растопыривал руки как заправский рыбак и говорил: «Во примерно какая». И оба хохотали, глядя на слушателей, которые честно пытались вообразить себе такую громадную рыбу.

Ну конечно, он не был ангелом, и свои закидоны у него случались, как у всех мальчишек. Но я помню только один случай, когда он пал духом. Под Рождество мы все собрались в кафе, пили кофе и ели фруктовый пирог, и вдруг он ни с того ни с сего начал кричать как сумасшедший и швырять игрушки. Руфь и Иджи побежали в его комнату, и в считанные секунды Иджи надела на него пальто и увела из кафе. Руфь, расстроенная и взволнованная, выбежала за ними следом и все спрашивала: «Куда ты его тащишь?» Но Иджи ответила, что они скоро вернутся.

И правда, вернулись они примерно через час, Культяшка смеялся и был в прекрасном настроении. Много лет спустя, когда он пришел ко мне подстригать газон, я позвала его посидеть со мной на крылечке, выпить чаю со льдом, и спросила: «Культяшка, помнишь то Рождество, когда ты разозлился и растоптал конструктор, который мы с Клео подарили тебе на день рождения?» Он улыбнулся и ответил: «Ой, тетя Нинни, — он всегда меня так называл, — конечно, помню». Я опять спрашиваю: «А куда тебя Иджи тогда возила?» — «Не могу тебе сказать, тетя Нинни, я обещал, что не скажу».

Ну вот, так я до сих пор и не знаю, куда они ездили. Видно, Иджи ему что-то сказала важное, и он после этого никогда не расстраивался из-за руки. Он был чемпионом 1946 года в охоте на дикую индейку. Знаете, как трудно подстрелить дикую индейку?

Эвелин сказала, что нет, не знает.

— Ну тогда, милочка, я вам объясню. Нужно попасть этой самой индейке точнехонько между глаз, а головка у неё не больше моего кулака! Вот что значит хорошо стрелять.

Он играл во все спортивные игры, и ему ни разу не помешала недостающая рука. А какой он был славный! В жизни не видела мальчишек добрее.

Конечно, Руфь была ему хорошей матерью, и он её просто обожал. Ее все обожали, но вы бы посмотрели на Культяшку и Иджи — это было что-то необыкновенное. Они и рыбу ловили, и охотились лучше всех, и были просто без ума друг от друга. Я думаю, никто в целом свете не был ближе, чем эти двое.

Однажды, я помню, Культяшка положил в карман кусок орехового пирога и испортил свои лучшие брюки. Руфь ужасно разозлилась, а Иджи, наоборот, хохотала до упаду, вот как.

Но порой Иджи обращалась с ним даже жестоко. Например, когда ему было всего пять лет, швырнула его в реку, чтобы научить плавать. Но я вот что скажу, он никогда не грубил матери, как другие мальчишки. По крайней мере, когда рядом была Иджи. Она этого не позволяла. Никому и никогда. Нет, он слушался мать. Не то что Артис, сын Онзеллы. С ним ничего не могли поделать, разве не так?