Академия попаданок. Четвертый семестр - Алексей Калинин

— Покажите, что вы умеете, — отступил назад Похотун и показал на крестьян с таким видом, словно они были капустными кочанами, а нам нужно было приготовить борщ. Потом он повернулся к Хардингу. — Даже не думай оборачиваться, они справятся сами.

— Маг-от слабеньким оказался, вон за девок прячется! — хохотнул кузнец. — Давай-ко, соседушки, законопатим их по самое не балуй!

Этот возглас придал остальным храбрости и в нашу сторону кинулась орда воодушевленных тружеников земли. Впереди летел Цвинкарь. Мы с Агапой переглянулись и хотели храбро дать деру, даже набрали в грудь побольше воздуха для дикого визга, но ноги оказались словно приклеенными к тому месту, где мы стояли.

— Дайте-ка я щипану грудастенькую! — крикнул кузнец, который был уже меньше, чем в десяти шагах.

— Шандарахус! — взвизгнула я и взмахнула платком.

Быть «щипанутой» мне не улыбалось, поэтому выкрикнула то, что пришло на ум.

Козе Свитанке крупно повезло отпрыгнуть в сторону, когда здоровенное тело кузнеца шлепнулось рядом. Коза спряталась за Тулию и поглядывала на битву уже из-за её спины. А посмотреть было на что.

Чуть офигевшие от зеленого шара и феерического полета кузнеца, крестьяне тем не менее решили продолжать своё наступление. Пришлось применять другие заклинания.

— Столбнякиус! Инундатио! Пануй! Боссинио! Шандарахус! — мы метали все те заклинания, которые успели выучить за время наших скитаний и учебы.

Крестьяне столбенели, другие отскакивали от фонтанов воды и струй пламени. Мы походили на двух ведьм, но никак не особ, претендующих на королевские престолы. Мы махали платками, храбро визжали и корчили страшные рожицы.

К счастью, битва продолжалась недолго. Мы не успели нанести ощутимого урона, как крестьяне побросали холодное оружие и помчались обратно, под прикрытие деревянного забора. Мы с Агапой не стали их преследовать, так как наши ноги оставались приклеенными к земле. Перед нами остались пять парализованных мужчин, кузнец, лежавший без сознания, и наша супружеская пара, причем Цвинкарь пытался что-то гневно мычать.

Небольшой костер, который я устроила, продолжал весело гореть на земле без поддержки топлива. Ну и пусть его горит, всё же светлее. Языки пламени разгоняли сумерки и я видела, как поблескивали глаза принца, который неотрывно смотрел на виновницу своего нынешнего положения.

— Тулия, подойди! — твердо сказал Похотун.

Женщина поднялась и выдернула руку из тисков мужа. Она не отрывала взгляда от земли и шла к нам так, как идут на казнь, неохотно и без прибауток. Её лицо побледнело ещё больше обычного и теперь стало красивого серебристого оттенка.

— Я знаю, зачем вы здесь, — тихо проговорила она.

— Если знаешь, то скажи — принц Хардинг получил сполна, или ему так и оставаться в волчьей шкуре? Ты прокляла его и только ты можешь снять проклятие…

— Но я…

Оборотень шагнул вперед. Его глаза полыхали ярче пламени костра. Блики играли на заостренных скулах, а по правой щеке проделала дорожку слеза. Он взял руку Тулии и прижал её к сердцу.

Цвинкарь кинулся вперед, но взмахом платка Похотун заставил замереть его на месте.

— Послушай… Ты слышишь? — тихим голосом спросил Хардинг. — Моё сердце бешено бьется, когда видит тебя. Я… Я виноват перед тобой… И вряд ли когда смогу искупить свою вину. Я был очень самонадеян и высокомерен. Я заслужил быть оборотнем, но я не хочу причинять вред людям, когда не могу себя контролировать. А с каждой полной луной становится всё труднее это делать. И я боюсь, что однажды не смогу вернуться обратно. Не смогу вернуться в королевский дворец к старику отцу. Прошу тебя… Нет, умоляю — прости меня за все жестокие слова, которые были сказаны друзьями. Прости за все те горести, что я причинил… Прости за мои приставания и мой смех… Прости. И если ты не сделаешь этого, то я уйду прочь, и ты никогда не услышишь обо мне. Я никогда не вернусь, но мне незачем будет жить, и оборотень будет нападать на людей до тех пор, пока серебряная стрела не пронзит волосатую грудь… Прости…

Талия осторожно высвободила руку из ладоней Хардинга. На её лице поблескивали слёзы, я тоже начала хлюпать носом, а об Агапе и говорить было нечего — она уже второй раз выжимала платок. Лишь маг оставался неприступно ледяным, как айсберг Титаника.

Тулия прерывисто вздохнула и произнесла:

— Я… Я любила вас, принц Хардинг. Я… я и сейчас вас люблю, но…

Она обернулась на застывшего мужа и отступила от оборотня на шаг.

— У меня есть мужчина, которого я люблю больше и который любит меня. У нас есть пять сыновей, в которых мы души не чаем, и они так же отвечают нам. Я счастлива сейчас и… и хочу, чтобы и вы тоже были счастливы. Вы получили сполна за свою прошлую жизнь. Я прощаю вас…

С небес грянул гром, и ярко-синяя молния прочертила зигзаг, конец которой уперся в костерок и разметал огонь по сторонам. Небольшой горящий уголек попал на оборотня и тот вспыхнул ярким пламенем. Это пламя было без жара, оно не обжигало, а обтекало улыбающегося Хардинга синеватым огнем.

Оборотень рассмеялся и вскинул к небу руки.

— Я свободен! Я больше не оборотень! Я возвращаюсь к отцу!

Он в огненном шаре поднялся на пару метров в воздух и с громким хлопком исчез. Если бы это был фокус, то я бы поаплодировала, но к магии уже успела привыкнуть, поэтому только тихонько ахнула.

— Вот и всё, — усталым голосом произнес маг. — Вот и всё…

— Великий маг, а как же быть с мужем и остальными? — подала голос Тулия.

— Расколдуйте их, — велел Похотун.

— Инанис! Инанис! Инанис! — начали мы махать платками.

Один за другим крестьяне оживали и пятились назад, прочь от трех людей, владеющих магией. Я ощущала себя по меньшей мере великой волшебницей Гингемой из «Волшебника Изумрудного города», а Агапу представляла Урфином Джюсом. Не могу сказать, что пугать было неприятно.

— Вот ваши монеты, милсдарь маг, — вытянул из-за пазухи кошель Цвинкарь, когда последним из крестьян снова обрел свободу передвижения.

Мы с Агапой ждали, что Похотун откажется, при этом произнесет что-либо пафосное, вроде «это вам на развитие сельского хозяйства» или «оставь себе, тебе ещё детей поднимать». Но наши ожидания не оправдались, он спокойно взял кошель и спрятал его в складках черной мантии.

После этого Похотун повернулся спиной к крестьянам и летящей походкой отправился в сторону леса.

— Пока, Тулия, пока, Цвинкарь и остальные! — выкрикнула я, когда почувствовала, как невидимая сила потащила меня за магом.

— Прощайте и… не приходите больше, — хмуро пробурчал Цвинкарь,