Любовь красное и белое - Давид Беньковский

— Павел, рано еще заводить второго ребенка. Сейчас не самый лучший момент… — спокойно возразила она. — И вообще не знаю, хочу ли я еще одного ребенка. Никак не могу найти себя после Викторка, мне нужно время. Совершенно точно не сейчас, Павел.

А я от удивления широко раскрыл глаза. Не может найти себя! Ах, эта моя Майя! Настоящий филолог получился из моей Майки, знаток языка!

— А я-то что могу сделать? — вежливо поинтересовался я.

— Павел, речь идет не о том, что ты можешь сделать. Мы должны вместе принять решение. — Майя начала нервничать.

Вместе, ничего себе! Она же не хочет ребенка! Если так, пусть сама думает, что делать! А могла бы дочка родиться, девочка. Была бы папиной дочкой. Все было бы не так, как с Малышом.

И к чему мы в результате пришли?! Ну к чему? К тому, что я должен презерватив использовать! Презерватив, презерватив, презерватив! На моем теле презерватив! Она вообще представляет, что это такое? Она знает, что с презервативом нет никакого удовольствия? Что презерватив притупляет ощущения, не позволяет мужчине в полной мере испытывать наслаждение? Это все равно что пробовать шоколад через стекло. А как это действует на Давление? Уничтожающе! Кроме того, нужно заранее готовиться, а от этого пропадает спонтанность. Вот если бы презерватив имел дистанционное управление! Нажал кнопку — и он сам оказывается там, где должен быть.

На телеэкране последний круг. Средняя скорость — триста пятьдесят километров в час. Интересно, а они могут на такой скорости по мобильнику разговаривать? Болид номер двенадцать приближается к их финишу. А тот слабак, за которого я болел, под номером пять, наверное, десятым станет. Поддался, не смог. Жаль. Итак, победу одержал недоделок, номер двенадцатый, с разрывом в полминуты. Да, бывает, не всегда мой выигрывает, не всегда.

Потягиваюсь на диване. Выключаю телевизор. Майка уже, наверное, спит — свет в спальне выключен. Иду в ванную принять душ.

Раздеваюсь. Вхожу в душевую кабину. Включаю воду. Теплые, даже горячие струи текут по телу. Приятно становится, очень приятно. Так и стою, а вода меня согревает. И снова потягиваюсь. И начинаю чувствовать легкое Давление, которое постепенно все возрастает. Закрываю глаза, теплая вода согревает мои лицо, спину, живот.

И вижу Мажанну из восьмой квартиры, которая входит ко мне в кабину. Улыбается, а вода стекает легкими струями по ее великолепным Формам, обнаженным Пропорциям. А я чувствую Давление, чувствую очень сильное Давление, и теплую воду, стекающую по спине, животу и бедрам. И хватаю Мажанну, притягиваю ее ксебе. Вода стекает по ее волосам и лицу. Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза. А вот и Сандра к нам присоединяется, потому что в нашей со вкусом обустроенной ванной установлена вместительная душевая кабина. И я вижу ее плоский живот, полосочку которого я сегодня уже лицезрел в лифте. Сандра такая, как я и представлял, вижу все, чем она может похвастаться. Она все мне показывает. Ни на одной фотографии в гламурных журналах Сандра столько не показала, как мне под душем. Я чувствую двойное Давление и работаю уже не на пятой, а на шестой скорости.

Вода продолжает струиться, и они обе становятся на колени. Мне вдруг вспоминается анекдот. Зачем блондинки становятся на колени у дверей магазинов? А они все стоят на коленях. Чудесно! Две Куклы стоят передо мной на коленях. И мне этого достаточно. И поднимаю одну из них, Сандру. Поворачиваю спиной и — так, как в фильме «Битва за огонь», — сильно, быстро, энергично! Без презерватива! Надоела Сандра, поднимаю Мажанну, которая стояла на коленях и ждала, когда я ее подниму. И теперь мощно с Мажанной, как в «Битве за огонь». И когда я несусь на скорости триста пятьдесят километров в час, когда, как болид «Формулы-1», приближаюсь к финишу, они обе оказываются на коленях. Фантастика!

Открываю глаза. Вода все льется, а я в кабине один. Обороты тотчас же падают до нуля. Подставляю лицо под струю воды. Стыд, какой стыд — приходит мне в голову мысль. Что бы обо мне Дед подумал? Стыд и позор, Юрист, Поляк стал онанистом.

Просыпаюсь. Похоже, уже наступил новый день. Должно быть, шпоры Деда меня разбудили. Бряцают в прихожей — Дед прохаживается. Поворачиваюсь, а Майки уже нет в постели.

Невыспавшийся, выхожу в холл. Дед марширует туда и обратно. Одет, как вчера: кунтуш, сапоги, бело-красная повязка на рукаве и сабля на боку. Не знаю, был он уже в туалете или только собирается. Потому что простата, простата, простата. Хорошо, что в нашей квартире два туалета.

— Вы все спите, а солнце давно встало. Я зарядку сделал и маленькую пробежку. Сапоги до блеска начистил. Мне уже пора идти, потому что кто-то от твоего соседа приходил, пригласил, а я не люблю опаздывать, самое главное — Пунктуальность. Иду уже. Помнится, мы сегодня футбольный матч смотреть собирались. Видишь, сын мой, я старый, а память у меня хорошая. — И похлопывает меня по плечу. Распахивает дверь и направляется к лестнице. Дед лифтом не пользуется, чтобы хорошую физическую форму сохранять. Ходит по лестнице и не толстеет.

Иду в туалет и вижу в прихожей Майку. Она уже одета, готова к выходу. В субботу куда-то собралась. В платье нарядном. Выглядит, как женщина, которая вызывает Давление, хотя уже давно замужем. Потому что через тонкую ткань заметны фрагменты ее Форм и Пропорций. Да и личико милое. На губах помада, ну, может, и не слишком яркая, но подчеркивает их красиво. Для чего она так одевается, куда она вообще идет? Для кого это она так вырядилась? Кто на нее там смотрит? Ну кто? Да никто не имеет права на нее смотреть, потому что она жена моя!

Такая мысль появляется в моем не до конца проснувшемся мужском мозгу. Она моя жена, и никто не должен на нее смотреть, потому что может от этого почувствовать Давление! А другие мужчины не имеют права это чувствовать, глядя на мою жену! Я, наверное, действительно не до конца проснулся, поскольку начинаю думать, что она не должна никуда выходить, ей следует сидеть дома и появляться на улице только со мной, чтобы я мог ее контролировать и защищать от других мужчин, которые могут зайти слишком далеко, если меня рядом не будет! Я, разумеется, штудирую в своем кабинете разные кодексы и законы, и даже священные книги. На моем мониторе вдруг появляется фраза: «И порядочные женщины — благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их».[4] Мороз по коже пробегает, холодно становится. Как мне в голову могла прийти фраза из этой книги, название которой я даже знать не должен? Как я мог допустить, чтобы в моей голове засела такая цитата? Тотчас падаю на пол в холле, лицом на терракоту, потому что нельзя цитировать эту книгу, так и лежу, лбом прикасаясь к холодной плитке, прощение вымаливаю, извиняюсь. Но несмотря на раскаяние, на моем мониторе появляется другая фраза из этой книги: «Ваши жены — нива для вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете».[5] Не знаю, почему именно она мне в голову пришла, когда перед моими глазами появляются стройные Майкины лодыжки в туфлях на плоской подошве.

— Павел, что с тобой? — В ее голосе звучит беспокойство. Она склоняется надо мной. — Павел, что происходит?

— Зарядку делаю. — Быстро встаю с пола, поправляю шелковую пижаму, купленную в дорогом магазине. — Утренний разогрев. Наклоны, растяжки. — И улыбаюсь.

— Точно все в порядке? — с недоверием смотрит она на меня.

Молчу, а улыбка с лица не сходит.

— Послушай, я сегодня до часа дня буду в клубе. Тебе придется заняться Викторком, потому что с собой я его взять не смогу, — сообщает Майка.

С моего лица моментально исчезает улыбка.

— Как это? — развожу руками я. — Заняться Викторком? Я принес из Конторы целый ящик документов, которые должен в выходные просмотреть. Очень срочные дела, дела, не терпящие отлагательства! И когда прикажешь мне этим заниматься, если Малыш постоянно будет меня отвлекать? — возмущаюсь я.

— Видишь ли, Павел, у меня больше нет сил. Ты снова принес домой работу? Ты не можешь жить без работы, ты и дня не можешь прожить без документов! — громко, очень громко говорит она. — Ты можешь просто побыть дома, Павел? Не заниматься документами в субботу и воскресенье?

— А та, как ее там, не может с ним побыть?! — Я тоже повышаю голос — Майка начинает меня раздражать своими нотациями. — К понедельнику надо подготовить важное заключение. Мне надо посидеть, поработать. К тому же Дед участвует в телепрограмме. И еще мы сегодня футбольный матч, матч смотрим!

— Павел, — говорит она в свойственной ей манере, — хотя бы в субботу ты можешь заняться ребенком? Поиграйте, сходите куда-нибудь вместе, например к Алексу, посмотрите, как снимают программу. Перестань паниковать. В конце концов, я вернусь через два-три часа. — И одаривает меня улыбкой. — Мне пора. Марта сегодня открывала клуб и сменит меня днем. Она не может меня ждать. Вернусь во втором часу. — Майка подходит ко мне и дотрагивается кончиками пальцев до моего лица. Похоже, она еще что-то хотела сделать, потянулась ко мне, но я отпрянул. Она что, считает меня молокососом, до лица дотрагивается?! А меня от ее прикосновения слабость охватывает, словно это я до нее дотронулся. Но я вовремя выпрямился! Распрямился и не поддался. А она быстро повернулась и ушла.