Академик - Андрей Земляной

Я уже распластался на земле доставая аргумент, который должен был поставить точку в нашей драке, но прыжок у перевертыша не задался. Всему виной были стрелы утыкавшие оборотня превратив его в огромного ежа.

Первое, что я увидел, когда чьи—то сильные руки извлекли меня из—под мертвого оборотня, был Айлоран собственной персоной.

— Ты жив? — С тревогой в голосе произнес он.

— Да жив, жив. — Отмахнулся я и поднес раненую руку к глазам. Кости и мясо уже регенерировали, остался лишь кожный покров.

Нормально. До пьянки заживет. Я засунул гаррохианский кинжал в ножны и оглянулся на звук.

За спиной с грохотом упал подъемный мост, и в нашу сторону тяжело застучали копыта королевской кавалерии. Одновременно с этим синхронно скрипнула тетива нескольких десятков луков.

— Опустить луки! — Гаркнул Айлоран.

Два отряда остановились напротив друг друга, напряженно ожидая развязки.

— Король Кай! — Крикнул я.

После короткой суеты, от отряда королевской гвардии отделился всадник и, подлетев к нам, лихо спрыгнул со своего зверя.

— Айлоран, позволь представить тебе короля Кая.

— Горхо Кай. Представляю вам, насколько я понимаю, нового императора тайо.

Айлоран сдернул кожаную перчатку, и протянул руку. Без малейшей задержки (это важно) король Кай успевший снять глухой шлем и латные перчатки, пожал протянутую руку.

До высоких переговоров меня не допустили. Ну, а я и не очень—то и хотел. После драки с перевертышами, все тело зудело и адски хотелось есть и спать.

Спать естественно не дали. Стоило мне присмотреть симпатичненький стог сена за конюшней, как меня выдернули и поставили перед ясны очи двух властелинов.

Я ожидал всего. Раздачи слонов, и земель. Каких—то благодарственных слов и похлопывания по спине. Но вместо этого, король Кай и Покровитель Святого Леса Айлоран хитро переглянулись, ухмыльнулись друг—другу, и посмотрев на меня спросили почти синхронно.

— Ну что? В загул?

Подробности самого загула сохранились плохо. Что, в общем, характерно для всех Больших Загулов. Единственное отчетливое воспоминание — бак с какой—то эльфийской травкой снимавшей мой жуткий похмельный синдром.

В конце концов, не выдержал аварийный портал. Решив, что организму угрожает опасность, он вежливо предупредив за несколько минут сдернул меня от пиршественного стола.

Таким я и появился во дворе родного факультета. С кубком вина и вилкой в руках.

Дежурная бригада даже не стала со мной разговаривать. Лишь увидев мои стеклянные глаза и оценив концентрацию перегара, старший команды, одним махом сотворил окно в мои апартаменты, и молча придал нужное ускорение.

Мне осталось лишь скорректировать курс и, рухнуть в койку.

7

Второй курс начался буднично. Нам представили нового руководителя, раздали чистые экзаменационные листы после чего велели проваливать с глаз долой. Но стоило мне углубиться в список предметов, как я понял, что малой кровью не отделаюсь. Тонкие энергии, тактика группового магического боя, и еще сорок учебных предметов.

Отдельным курсом стояло, визионерство, магия стихий и целительство. А с последним у меня были вечные проблемы. Лучше всего мне удавалась не первая помощь, а последняя.

Но были и порадовавшие пункты. Особенно мне понравился предмет техника и тактика переговоров. Гнуть высокую договаривающуюся сторону через колено — мое любимое развлечение.

Кроме этого, был раздел посвященный сравнительной биохимии рас, и предмет означенный как фитология. Понятия не имею что это такое, но из названия можно было понять, что разговор пойдет про тычинки—пестики.

Самым сложным однако была не собственно учеба. В конце каждого курса проводилась «коррекционная беседа». За этим нейтральным понятием скрывалась настоящая фильтрационная комиссия. Смысл ее усилий был в том, чтобы не допустить к высоким уровням мастерства властолюбцев и маньяков всех мастей. Впрочем, это был лишь завершающий этап отсева. В меру способностей старались все преподаватели и ассистенты подбрасывающие отрицательные баллы. Стоило набрать определенное их число, и можно было идти собирать вещи. Комиссию первого курса, я преодолел легко. Но друзья старшекурсники, просветили меня, что с каждым учебным этапом, беседа все больше похожа на допрос с пристрастием. И можно быть круглым отличником, но простится с Академией лишь по результатам этой «коррекции». Правда, ходили слухи, о том, что где—то есть еще одна Академия, где учителя вовсе не так строги. Но по уровню знаний она и рядом не стояла с нашей. Справедливости ради, стоит заметить, что положительные баллы, тоже начислялись, и погашали отрицательные.

Одновременно со мной первый курс окончило лишь шесть человек. Остальные, не попавшие в отсев еще корпели над науками первого цикла.

В «Окосевшем гнурхе» мы слегка спрыснули начало нового круга, и разбрелись по норам.

Дальше началось такое, что все прежние мои штудии, я вспоминал как легкую увеселительную прогулку. Естественно можно было спокойно и размеренно отучиться пять — шесть лет, и переходить к следующему кругу. Но я уже «закусил удила». Долбил «гранит науки» будто дятел с пневмоприводом, но словно уперся в непроходимую преграду. О существовании женского пола и вина вспоминал лишь тогда, когда Сайти отрывала меня от книг и практики, и выгуливала по увеселительным точкам, но ничего не помогало. Наука, которая на первом курсе давалась относительно легко, теперь запихивалась в мозги только со страшной силой. Я читал массу литературы не только учебного, но и смежного характера, и начал собственные эксперименты, с магическими реагентами пытаясь подстегнуть память и мыслительные способности, но тщетно.

Постепенно мне стало тесно в двух комнатах, и я подыскал двухэтажный особняк с прислугой, чтобы не отвлекаться даже на поход в харчевню.

Я весь пропах книжной пылью и реактивами, кожа ввалилась, а глаза приобрели нездоровый блеск. Когда я ввалился в таком состоянии к магистру Илою, то вместо урока по клерикальной энергетике, он устроил мне жуткий разнос с угрозой вышвырнуть из Академии, если я еще раз появлюсь в таком виде.

Обороты пришлось сбавить. Я снова стал посещать спортзал, и совместные посиделки. В конце концов, все стало на свои места. Две трети суток я посвящал учебе, а еще треть тренировкам, развлечениям и отдыху. Чаще в компании Сайти.

Естественно весь мой график, нацеленный на сверхускоренное прохождение курса, полетел к черту. В два года я никак не вписывался. К моему немалому удивлению, постепенно мозги тоже пришли в норму. Естественно учеба не превратилась в сплошной праздник, но, во всяком случае, не приходилось насиловать себя, загоняя очередную порцию премудростей.

По некоторым предметам пошел неожиданный для меня прорыв. Так случилось на занятии по магии стихий, когда я просто увидел пламя как облако крошечных вихрей на стыке огня и воздуха. В этом заключалась главная тонкость. Чистых магий стихий практически не существует. Точнее это безумно затратно. Для того, чтобы вызвать поток воздуха, совершенно необязательно махать руками. Достаточно разжечь огонь. Большой силой можно управлять с помощью малого количества другой силы. Тогда на уроке я слегка подстегнул вращение вихрей, и кусок угля исчез в ослепительной вспышке оплавившей лабораторный куб до полной потери формы.

Второй прорыв получился на предмете, который я называл клерикальной энергетикой. По сути, это было умение фокусировать, накапливать и использовать силу человеческих желаний и страстей. Что—то похожее я умел. Мог, например, превратить большую площадь, в мертвую пустыню полностью исчерпав всю пирамиду жизни и рассеянную энергию стихий превратив энергию в разрушительный импульс огромной силы. Но вот тихо и спокойно, не выходило никак.

Я уже смирился с тем, что у меня в листе напротив курса будет стоять — «теоретически» когда, тщательно перебирая по кусочкам всю цепочку клерикального «ключа», почувствовал огромной силы вихрь, что ворвался в меня, сметя все барьеры. Чем—то это было похоже на тот вихрь, которым был разрушен портал в мире Алонис. Только в этот раз все было гораздо… тоньше. Вихрь насыщал каждую клеточку тела какой—то новой силой и совершенно неземной радостью, словно мне снова было семь лет, и папа подарил мне велосипед. В тот день я ехал, неумело держась в седле и крутя непослушные педали, а тело словно летело над дорогой. Тогда я здорово ударился, не сумев удержать равновесие на повороте, но точно помню, что больно не было.

Сейчас я понял, что сумел сложить свою радость от обладания великом, с радостью и гордостью отца смотрящего на меня.

Новая сила бурлила в теле, и рождала целую бурю эмоций и ощущений.

И еще я словно слышал звуки. Прислушавшись, смог различить голоса жриц Бикху, моих жен и где—то совсем на грани восприятия торопливый шепот приговоренного, выпрашивающего у меня легкой смерти.