Черное и белое - Светлана Бойкова

Смит же не шел рядом, а как хищное животное, готовое к атаке, шел перед святым отцом, пятясь назад, не отворачивая лица и глядя ему в глаза.

– Уж не случилось ли с ней чего? – с сердечным участием спросил святой отец.

– Да, случилось! – выпалил Смит, гордо подняв голову.

Здесь, в бараке, Смит сделал движение, как будто порывался встать и уйти, но махнул рукой, сел и продолжил свой рассказ.

– Совсем не знаю почему, но я был уверен, что гранат для Элис подбросил именно святой отец. Подозрений на этот счет было немало. Я вспыхнул, как порох и прямо, без всяких намеков, высказался на этот счет.

…

– Вот так-то, святой отец, – закончил я, – прошу вас освободить Элис от дешевых чудес. Я хочу, чтобы Элис была успешной и свободной в этой жизни, чтобы ее не держали утопические догмы. Я понимаю, святой отец, что церковь нужна людям на этом этапе жизни. Но, я не хочу, чтобы Элис отказалась от личной воли ради рабской покорности воле вашего Божества!

Алекс видел, как святой отец медленно поднял на Смита глаза, они выражали глубокую задумчивость. Неожиданно, как бы продолжая свои мысли вслух, святой отец произнес:

– Да, самолюбие, клубок из всех разновидностей эгоизма… а сердце пусто… Самые счастливые люди – невежды. Позвольте, – уже совершенно ясно глядя на Смита, продолжал святой отец, – но что до вашей Элис, то к злополучному гранату я не имею ни малейшего отношения. А что касаемо религии… – глаза святого отца засмеялись, но лицо его оставалось неизменно спокойным. – Это лишь призыв к любви и к свободному богосотворчеству.

– Я фермер, и чтобы выращивать гусей, уток, кур не нужны мечтания о всеобщей любви. Достаточно и того, что я люблю свою жену и дочь. В жизни необходимы лишь несколько факторов для успеха – здоровье, крепкое тело, расчетливый ум, крепость нервов, твердые и ясные желания и пользование природой – едой, теплом, светом – всем, что она дает. Вот и все! И – никакого зла. И зачем эта ваша любовь ко всему сущему? Вы, священнослужители, столетиями молитесь, взывая к Богу, пытаясь искоренить Зло. И где же результат? Где он? Вы же говорите: «Господь всемогущ…». Если не так, поправьте меня, святой отец!

– Да, Он всемогущ.

– Но, если Он всемогущ – Он ответственен за зло и страдание мира. Следовательно, Он не благ. Вы сами противоречите себе, святой отец.

– Поймите, Смит, я не собираюсь сейчас навязывать вам, как вы говорите, утопические идеи – вы зрелый человек. Я выскажу лишь опыт, накопленный поколениями. Господь – это духотворящая власть, действующая во всех душах, не умолкающая даже в глубине демонических миров и направляющая миры к чему-то более совершенному, чем добро и более высокому, чем блаженство. У Бога – всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество слиты в одно. Поверьте, Смит, для Господа, который творит миры, галактики не составило бы ни малейшего труда создать сразу, предположим, людей добрых, любящих Бога, друг друга, честных, справедливых и покорных, подчиняющихся только Творцу. Но как эти люди были бы похожи на машины или рабов! Господь творит из себя, и Он – свободен. Свобода – это не хаос, а возможность различных выборов. И этой свободой Господь наделил всех, и ангелов – в том числе, чьим Творцом Он является. А результат выбора некоторых вы знаете, Смит – появился отступник, и за ним пошли многие. И бытие многих миров определилось отрицательным выбором, их утверждением только себя, и их богоотступничеством. Отсюда то, что мы называем Злом мира, отсюда страдание, отсюда жестокосердные законы и отсюда же то, что эти Зло и страдания преодолимы. Это произойдет не сразу же, не в мгновение ока, не чудом, не внешним вмешательством Божества, но длительным космическим путем изживания богоотступническими мирами их Злой воли.

– Но человек слаб, святой отец! Жизнь диктует ему свои законы, и у него нет выбора.

– У человека всегда есть выбор. Он свободен, и не нужно отказываться от личной воли, важен лишь выбор человека, голос его сердца, разума и не нужна слепая покорность религиозным силам, зависимость от них. Зависимость рождает невежество, а невежество приводит к рабству – религиозному рабству в том числе. Вот почему нужна свобода выбора, и Господь дал эту свободу каждому, он ждет не рабов в свой стан, а союзников. От человека требуется лишь малое – не допустить к себе Зло и принять добро.

– Поздравляю вас, святой отец! Вы ловко ушли от моего прямого вопроса о моей дочери Элис… И что, мы станем говорить между собой? Все, что вы наговорили – все воздушно, призрачно, – Смит посмотрел холодно и коварно, но вдруг поклонился святому отцу с насмешливой улыбкой, выпрямился и, не оборачиваясь, большими шагами пошел прочь…

Внезапно очередная порция света охватила сидящих в бараке. Шаман спал, держась руками за мешочки со снадобьями, что вызвало у Алекса невольную улыбку. Смит сидел прямо, вытянувшись в струнку, он сглотнул слюну – у него пересохло в горле, ослабил воротник и продолжил свой рассказ.

– Тогда я чуть было не ударил святого отца, я был уверен, что он посмеивается надо мной, как и над Элис, уходя от темы и навязывая мне свои фантазии. Честно говоря, из всего сказанного им понял я лишь меньшую часть. А ударить святого отца не посмел – его уважали в нашей округе, а я слишком ревностно относился к своей репутации. Жестокое бессилие переполняло меня, и я искал ему выход. Придя на ферму, работал, как проклятый, и к концу дня я, смертельно усталый, шел домой и ни о чем уже не думал и ничего уже не хотел, кроме как принять душ и отдохнуть. Алекс, это – воспоминания многолетней давности, но сейчас я пожелал бы вернуться в тот, самый первый вечер… Так вот, с фермы я шел всегда пешком, любил чувствовать на себе уважительные взгляды соседей, выслушать их приветствия и узнать последние новости, произошедшие за день в нашей местности. Все было как обычно – по пути к дому я мысленно подсчитывал количество грудок, крылышек, лапок, окороков, – утиных, куриных, которые можно будет продать, сколько гусиной печени… О птице, которую я выращивал, я никогда не думал, как о птице, только как о мясе. Что меня удивляло – моя жена всегда думала о курах, утках и гусях, как о птицах, и поэтому не бывала на ферме, да и мяса не ела. Он помогала мне, сидя за компьютером, вела бухгалтерские и юридические дела…

Птичий грипп

Алекс видел, как навстречу Смиту идет человек в летнем, слегка помятом костюме, в шляпе и… навеселе.

– Навстречу мне шел Питер – он работал на ферме в соседнем поселке у моего конкурента, дела которого шли даже очень неплохо… честно говоря, он наступал мне на пятки.

– Привет, Смит, чувствую, ты еще не знаешь главной новости! А новость в том, Смит, что ты вскоре станешь самым богатым человеком в округе, твой конкурент скоро бах! – Питер громко хлопнул в ладоши. – И лопнет!

– Питер, ты навеселе… Перестань дурачится.

– Мне грустно, Смит. Я скоро останусь без работы, да и выпил я только по этому поводу.

– Что случилось, Питер? Тебя увольняют за выпивку? И без тебя, несомненно, рухнет предприятие моего конкурента – я правильно понял тебя, Питер? Мне так не хочется огорчать тебя, Питер, но придется. Возможно, ты об этом даже не догадываешься, но твое место займет другой – незаменимых людей не бывает, и этот другой с большим удовольствием будет получать твои денежки, Питер… Заметь, Алекс, как я разговариваю с Питером. Соленая шутка, обстоятельная речь, ну, чем не образец человека-мужчины? Какая крепость нервов – в то время мне казалось, что это сила духа. Алекс, все оказалось ложью, все декорации и таких, как я много, они опасны. Эти, так называемые, мужчины – мнят себя гордыми сынами природы… А правда в том, что они всего лишь продукт цивилизации – расчетливы, себялюбивы и жестоки… – И Смит снова углубился в свои воспоминания.

– Нет, Смит, я сам уйду, не позднее, чем завтра, когда все прояснится. Неужели ты думаешь, что я останусь оплакивать последнюю подохшую курицу, а затем и сам протяну ноги?

– Питер, как трогательно, я сейчас заплачу… но что же случилось? Признаюсь, ты меня заинтриговал, – Смит засмеялся свободно и с удовольствием.

– Смит, иногда следует держать в руках газетные листы, а не только денежные купюры, или ты не покупаешь газет из экономии? В таком случае, позволь мне тебя просветить. Недалеко, в сотне милях отсюда, появился птичий грипп. Если ты не знаешь, Смит, так я скажу – это заболевание птицы, подчистую уничтожающее все поголовье. И самое печальное, что эта болезнь передается человеку, она весьма опасна… Сегодня утром на ферме моего хозяина обнаружены восемь кур, отдавших концы, и еще какая-то часть птицы ведет себя странно: иные очень вялые, ничего не едят, иные хромают.

– А дальше-то что? – не выдержал Смит.

– А дальше… Завтра приедут эпидемиологи и, если обнаружат болезнь – уничтожат все поголовье, проведут дезинфекцию и закроют ферму. Правда, на время…