Ковчег Марка. Сто лет пути - Устинова Татьяна

– Но у него, наверное… дела.

– Наверное, дела, – согласился Марк и добавил, помедлив: – Вы группе своей скажите, Алла, что придётся ждать. Тупо сидеть и ждать. А то они у вас нервные какие-то. Мне бы не хотелось собирать их по лесу. Да и в такую метель это небезопасно.

Тут Алле стало так неловко, что взмокли ладони. Она незаметно вытерла их о штаны.

– Я постараюсь, Марк. Я постараюсь им объяснить.

Он кивнул и улыбнулся. Улыбка у него была дивная.

– Ужин скоро. Зоя Петровна, когда у нас бывают люди, старается изо всех сил. Так что вы оцените.

– Мы оценим!

– Ей с нами сидеть тоже надоедает, вы поймите. Даже угостить некого.

– Она ваш… сотрудник?

Марк помолчал, разглядывая её.

– А вы правда лыжу сами собрали? Руками, на морозе?

– Мы с Сергеем Васильевичем, да. А что?

– А где этому научились?

– Я еще с институтских времен в лыжные походы хожу, Марк. У нас инструктор был Виталий Павлович Турчанинов, он и научил. На все времена.

– Как же вас в такую компанию занесло, если вы опытный походник?

Алла посмотрела на него.

Сказать правду она не могла и не хотела. Врать ему – она еще раз взглянула – нужно умеючи. И она на ходу сочинила какую-то ерунду, похожую на правду:

– В последнюю минуту выяснилось, что моя группа не идет. У нас руководитель затемпературил. А я уже настроилась, собралась! И решила, что всё-таки пойду. В последний раз пойду. Мне уже сорок два, хватит, находилась! Ну, и нашла этих ребят в сети. Степан вроде несколько раз ходил, Сергей Васильевич тоже. У Женьки даже разряд какой-то юношеский по беговым лыжам!..

– Да ладно.

– Правда, правда! Думаю, она столько раз ходила, бог не выдаст, свинья не съест. Пронесет. И не пронесло, конечно.

– Конечно, – согласился Марк. – Беговые лыжи и юношеский разряд – одно дело, а Приполярный Урал – другое.

– А вы здесь работаете? – предприняла Алла еще одну попытку.

Тут он развеселился, все напряжение как рукой сняло:

– Работаю, Алла! Ох, как я здесь работаю!.. Вкалываю, можно сказать.

Из кухни донесся взрыв смеха и звон стекла.

– Шампанское, – сказала Алла виновато. – Вы нас извините, пожалуйста. Завтра уже все придут в сознание, а сегодня…

– Что вы оправдываетесь? Всё в порядке! Вам не холодно? Или еще дров подложить?

Он присел на корточки перед голландской печкой и ловко сунул ей в пасть несколько поленьев.

– В здешнем климате никакие камины не согреют. Только печи. К нам печники с Белого моря приезжали, только там еще мужики остались, которые умеют печи класть как надо, без дураков.

…Без дураков, подумала Алла. Дураки в данном случае – это мы. А если прав Сергей Васильевич? И мы, дураки, сами того не ведая, влезли в какие-то тайны, раскрыли координаты секретного места, и нас отсюда живыми не выпустят?

– Марк, – начала она, но никого уже не было рядом с голландской печью, похожей на белого слона. Непонятный человек исчез.

Ужинали они без хозяев и гостя из списка «Forbes», зато пилот Антон на свободе, в отсутствие начальства, вовсю приударял за Женькой. Она была очень веселой и румяной от шампанского, однако из ухаживаний ничего не вышло – она стала засыпать прямо сидя на стуле, и Алла отвела её в «комнату девочек».

– Вы на меня сердитесь, Аллочка, – бормотала Женька, покуда та стягивала с неё штаны. – А я что-то устала очень… Я шампанского никогда в жизни не пила, особенно такого… Оно крепкое какое-то… Шампанское под снегом…

Алла накрыла её лоскутным одеялом и погасила свет.

…Что значит – не пила шампанского?.. Ей не тринадцать лет, и вид у неё вполне… боевой. Или просто сию минуту она видит себя маленькой неискушенной девчушкой, ни разу не пригубившей шампанского?

Подумав, не лечь ли тоже, Алла решила, что всё же имеет смысл спуститься хоть посуду убрать.

В кухне остались только «свои», пилот Антон куда-то делся, да оно и понятно. Какой смысл сидеть, если самый интересный объект уложили спать и до утра точно не выпустят?

– …И сколько нам тут еще торчать? – спросил Петечка и оглянулся на вошедшую Аллу. – Давайте этого просить, который на вертолете, пусть он нас вывозит как-то.

– Вертолеты в такую метель не летают, – сообщила Алла.

– У него пилот – высший класс! – неприязненно сказал Степан. – Он сегодня это двести раз повторил.

– Никакие пилоты в такую погоду…

– Да перестаньте вы, Алла Ивановна! Вечно лезете! Мне на работу надо.

Алла прикрыла двустворчатые двери в коридор, подошла и встала в торце стола:

– Ребята, Марк просил передать, что придется набраться терпения и просто ждать, пока не уйдёт метель. А потом еще ждать, когда откроют перевалы. Деваться нам некуда.

– А вы теперь у них на побегушках, что ли?

– Я передаю то, что сказал Марк.

– Да кто такой этот Марк, чтобы…

– Марк, – отчеканила Алла, – и Павел Николаевич – люди, которые нас спасли. Я настоятельно прошу всех об этом не забывать, вести себя прилично, хозяевам хлопот не доставлять. Это понятно?..

И обвела притихшую группу глазами. Петечка уронил телефон, загрохотавший по лиственничным доскам.

– Я спрашиваю, – повторила Алла. – Всем понятно то, что я говорю?..

…Ах, как некстати она вышла из роли великовозрастной тётки, которая бодро двигается на лыжах, быстро ставит палатку и всегда идёт последней за отстающей никчемушной Женькой! Как не вовремя.

– Мы не знаем, кто они, – изменив тон на всегдашний, привычный, продолжала Алла. – И не знаем, что это за место. Нам нужно соблюдать осторожность и постараться не быть им в тягость.

– Алла Иванна, – пробормотал Володя. – Здесь решения принимаю я. Как командир.

– На здоровье, – отрезала Алла. – Как командир придумай, чем занять группу на ближайшие несколько дней.

– Меня ничем не надо занимать, – вступил Степан, поглядывая на нее. – Я сам себе найду занятия.

– И меня не надо, – подхватил Диман. – Я спать буду! Я в жизни так спать не хотел, как здесь.

– А куда делись этот самый Марк и его свита? – Петечка достал телефон и уставился в «приложения», которые по-прежнему прилагались к телефону, но не делали ничего, что нужно ему, Петечке. – Кто-нибудь знает? В тайгу ушли?

– В доме они, – проинформировал Сергей Васильевич. – На улицу никто не выходил.

Словно отвечая на его слова, в коридоре что-то грохнуло, как будто дверь сорвалась с петель, затопали ноги, и голос заорал под самой стенкой:

– Да что ты себе в голову взял?! С чего?! И почему сейчас?!

Группа замерла.

В кухню ввалился Кузьмич, еще более красный, чем обычно. Не обращая внимания на сидящих за столом, он схватил ковшик, зачерпнул воды из кадушки, долго и жадно пил. Все молча смотрели на него.

Он допил, швырнул ковшик, вышел и заорал в коридоре:

– Я не позволю так с собой обращаться! Я тебе не мальчик-зайчик!

– Да не ори ты! – отвечали откуда-то. – У нас чужих полно!

Вновь бабахнуло, и всё стихло.

Степан обвел глазами группу.

– И что это было?

– Видать, поругались они, – озвучил Сергей Васильевич то, что и так было яснее ясного, и посмотрел на дверь. – Чаю им отнести, что ли?.. Чтоб не подрались!

– Нет, но этот в ярости прямо, – добавила Марина. – Нужно на ночь на ключ запереться. Слышишь, Володя. Мало ли что. Мы ведь и вправду совсем не знаем, что здесь происходит.

Сергей Васильевич задумчиво разливал чай в большие кружки. С ума совсем сошел, прислуживать решил, что ли?!

Из кухни Алла выходила последней.

В глубине дома гудели голоса, бу-бу-бу, ни слова не разобрать. Она постояла, прислушиваясь. Непонятно даже, откуда доносятся звуки. Однако разговаривали явно на повышенных тонах.

…Что-то у них случилось. Не зря днём ей то и дело казалось, что Кузьмич чем-то недоволен, Марк насторожен, а очкастый Игорь говорит так, как будто всё время на что-то намекает, и эти намёки всем неприятны, включая его собственного пилота.