Флаг-капитаны - Владислав Крапивин

— А кто считает его дезертиром? — неожиданно вскинулся Митя. Тихий такой, спокойный всегда, он сейчас как взорвался. — У Олега выхода не было! А эти… Смирняков и Гуревич — они точно уж дезертиры! Скорей побежали в «Спартак», возьмите в фехтовальную школу! Будто мы уж совсем погибли.

— Никакие они не дезертиры, — сказал Сережа. — Они же не изменяли отряду. Просто им всерьез хочется заниматься фехтованием.

— А нам не хочется? — не уступал Митя.

Сережа не ответил. Не знал, как ответить.

Конечно, очень хочется взять рапиру, выйти на дорожку. В бой! Но… все это будет не так, если без отряда. Надо, чтобы рядом были свои ребята, надо, чтобы на рукаве блестел знак «Эспады».

Нет, нельзя считать изменниками тех, кто после «Эспады» разошелся по разным секциям и кружкам, это Сережа знал точно. Это же с ума сойти — назвать Сеньку Гуревича или Алешку Смирнякова дезертирами! Да и других тоже… Ведь если что случится — позови любого, сразу кинутся на помощь.

Но в чем-то Митька прав. Самую чуточку, а прав.

И, не зная, что ответить, Сережа сказал:

— Все равно их в «Спартак» не взяли.

— Почему не взяли? — спросил Саша.

— Говорят, что техника не та. Один тренер даже сказал, что Олег нас, как фехтовальщиков, испортил совсем, и переучивать поздно. А чего же он испортил? Просто система другая. Он учил, как его на флоте учили. Нижние защиты, например, у нас гораздо лучше, чем у спартаковцев.

— Они испугались, — негромко, но твердо сказал Митя. — Наши в бою сильнее.

— Ну уж… — с сомнением проговорил Саша.

— Нет, правда, — поддержал Митю Генка. — Может, они и не испугались, но наши сильнее. Алешка с тремя подряд сражался и всех загонял. А они: «Техника…» У многих мастеров, например, техника совсем своя, ни на что не похожая. Значит, их гнать из фехтовальщиков?

Другой взрослый наверняка усмехнулся бы или сказал наставительно: «Вам еще рано себя мастерами считать». И получилось бы, что они хвастаются. Но Саша понимал. Он поскреб небритый подбородок и грустно заметил:

— Ваша техника, может, и не хуже, да необычная. Где найдешь для вас тренера? Вот и остались вы сами по себе…

Он опять потянулся за гитарой и покосился на Данилку. Тот молча приткнулся в углу громадного старинного кресла. Все поняли: сейчас будут «Барабанщики».

Как бы крепко ни спали мы,Нам подниматься первыми…

Данилка, когда слушал эту песню, замирал и прикусывал губу. В нем будто все струнки натягивались. Сережа раньше даже боялся, что Данилка может расплакаться. Но Данилка иногда сам просил шепотом: «Еще».

Над Генкиным столом, рядом с морской картой Канарских островов, рядом со снимком клипера «Флайинг Клауд», Митиным подарком, кнопками были приколоты две фотографии: мальчик, упавший на мостовую в Сантьяго, и хохочущая Данилкина компания с барабанами.

…Сколько легло нас, мальчики,В травах и узких улицах —Маленьких барабанщиков,Рыцарей ярых атак.Но не могли мы кланяться,Хмуриться и сутулиться —Падали, а товарищиШли, отбивая такт…

Эту песню Генка и Саша сложили вместе. Генка сочинил только первый куплет, а дальше без Сашиной помощи он бы не справился. И музыку придумал Саша. Но без Генки песни бы не было — он дал ей начало…

Сережа всегда с нетерпением ждал, когда Саша начнет петь последний куплет:

Может быть, все исполнится:Травы не вытопчет конницаИ от ударов пушечныхБольше земля не сгорит.Но про тревогу помни ты,Помни про нашу бессонницу,Когда барабан игрушечныйСыну решишь подарить…

Сережа слушал песню, и ему казалось, что отряд еще жив, что ждут его впереди хорошие дни.

И Данилка оживал. Выпрыгивал из кресла и начинал рассказывать что-нибудь о своих барабанщиках. Его-то компания держалась прочно и даже не очень скучала. Они жалели только, что барабаны пылятся по углам и негде выступить единым, плотным строем под размеренный и четкий марш-атаку.

Вот и сейчас, как закончилась песня, Данилка прыгнул на пол и потребовал взаймы восемьдесят копеек.

— Мы потом соберем и отдадим. В «Космосе» идет «Юнга Северного флота».

— Не достанете билеты. Сегодня же выходной, все в кино рвутся, — сказал Сережа.

Данилка деловито объяснил:

— Мы же не просто так. Мы наденем форму, пойдем к администратору, скажем: «Тетенька, мы из отряда «Эспада», у нас коллективная заявка на восемь билетов». Мы уже делали так.

Получив у Саши восемь гривенников, Данилка ускакал собирать барабанщиков. И тут же на смену ему возник Андрюшка Гарц. Он сказал фразу, которую говорил всегда:

— Можно я у вас посижу немножко?

— Посиди, моя радость, — разрешил Саша. — А поскольку твое «немножко» — понятие относительное, запомни, что молоко в холодильнике, а булка в шкафу на кухне.

Стоя у окна, Сережа подумал: «Тепло. Если бы ничего не случилось, можно было бы снимать «Мушкетеров» на улице».

Человек привыкает ко многому… За месяц они привыкли, что не надо спешить на вахты и линейки, привыкли жить без боев на дорожке и шумных киносъемок. Но к одному привыкнуть не могли: быть друг без друга.

Они собирались у Кузнечика. Конечно, не все. Но та компания, которая проводила в отряде все вечера, осталась неразлучной. Все так же говорили о Севастополе. Иногда сражались в шахматы. Иногда на стареньком кинопроекторе крутили отснятые сцены «Трех мушкетеров». Павильонные эпизоды были закончены, в фильме не хватало совсем немногих кадров. Но Олег сдал казенную кинокамеру, и снимать было нечем.

Восемь рапир — свое собственное имущество — Олег оставил капитанам. Но защитных масок не было, и рапиры без дела висели на стенах.

Лежал у Кузнечика в книжном шкафу снятый с древка и свернутый флаг «Эспады». Дремали на гвоздях в квартирах барабанщиков краснобокие барабаны.

Остались только песни, которые принес в отряд Генка Кузнечик, отрядные песни. Когда Генка или Саша брали гитару, словно оживала «Эспада».

Саша вошел в жизнь ребячьей компании незаметно и прочно. Невысокий, худой, остроносый, даже нескладный какой-то, он совсем не походил на самбиста, боксера и инженера-химика. Он был похож на стеснительного десятиклассника, особенно если не забывал брить щетину на подбородке. Впрочем, забывал он часто.

И совсем не похож он был на Олега, напрасно Генка их сравнивал. И не мог он стать в «Эспаде» командиром, потому что своей работой был занят выше головы.

Но несколько раз Сережа замечал: то Митя, то Данилка обращались к Саше:

— Олег, скажи…

— Олег, можно…

Генка уговаривал Сашу летом пойти с ребятами в поход. Саша не отвечал ни да ни нет.

— Работа… — говорил он.

— Не каждый день работа, — спорил Генка. — Бывают же выходные.

— На Север придется ехать, в командировку…

— Не на все же лето.

— Кто его знает…

— Мы бы сами пошли, да без взрослых никого не пустят, — говорил Генка. — Ты какой-то несознательный, честное слово.

— Я очень сознательный. Только обещать боюсь. Вдруг не получится.

— А если получится, обещаешь?

Саша брал гитару, смущенно улыбался и запевал:

Долой, долой туристов —

“Бродяг, авантюристов…

— Да ну тебя, — говорил Генка. — Все равно пойдешь. Не имеешь ты права не пойти.

В этот день они засиделись у Кузнечика до сумерек. Данилка со своими барабанщиками посмотрел «Юнгу Северного флота», потом они всей компанией прикатили к Генке, оглушили родителей, слопали весь хлеб и конфеты и умчались играть в футбол.

Андрюшка Гарц взял с полки «Пятнадцатилетнего капитана», полистал и неосторожно спросил, что такое шхуна-бриг. Митя тут же утащил его к себе домой рассказывать о парусниках.

Наташа, как всегда, спохватилась, что уже вечер, а у нее уйма домашних дел. И только она собралась идти, как в комнату ворвался Нок и за ним Стасик Грачев.

Нок хромал, ухо у него было в крови. У Стаськи припухла расцарапанная щека и рукав трикотажной рубашки прилип к локтю. И Стаська и пес шумно дышали. Нок запрыгал вокруг Сережи, Стасик молча встал у дверей и стал осторожно поднимать рукав.